Сезон Перелётья
Шрифт:
– Нет, – шепнул Рой, придвигаясь поближе к старику. – Я только про куриного вора слышал. Он кур воровал, а потом его поймали и поколотили всей деревней.
– Орлиан никогда бы не позарился на кур, – фыркнул Джеон, подкручивая фитиль лампы и снимая с подоконника стопку древних книжиц с истёршимися обложками. – Хочешь, я тебе почитаю про него?
Рой, похоже, хотел чего угодно, кроме тишины, в которой то и дело рождались странные звуки. Колдун был слишком стар и глух, чтобы обращать внимание на большинство из них, но мальчика пугало всё: стоны ветра в дымоходе, скрежет веток по стеклу, шорохи за дверью и глухое карканье ворон.
Старик собирался прочитать всего одну историю, но Рой просил ещё и ещё, и в итоге они провели всю ночь, разглядывая картинки и бесконечно восхищаясь находчивостью вора Орлиана. Они хохотали над его страстью к женским нарядам, иногда громко спорили и три раза перечитывали уморительный рассказ о том, как шельмец притворился девушкой, чтобы одураченный граф влюбился в него и пригласил в свой замок.
В оконные стёкла молотил крупный дождь, уютно трещал огонь в топке, все сливы были съедены, а косточки обсосаны. Ломкие страницы шелестели, и хриплый голос Джеона то и дело срывался в смех. Ему вторил звонкий хохот Роя. Глава за главой чахоточно-серое небо светлело, откашливая последние дождинки. Незаметно для обоих наступил рассвет, и дама с часами вновь ожила, чтобы сообщить о времени.
– Мне уже домой пора, дедусь, – заторопился мальчик, протягивая Джеону руку. – На, возьми мою кровь.
Огорчённый приходом утра, колдун снял с воротника булавку и осторожно уколол тоненький палец.
– Слушай, может, ты меня проводишь? – с надеждой спросил Рой. – А то я могу опять забрести куда-нибудь. Я тебе буду помогать идти, а обратно приедешь на телеге. Я соседа попрошу, он тебя довезёт.
– Поступим иначе, – сказал старик, немного подумав.
Он порылся в карманах и выудил оттуда медальон с алым камушком, в котором находилось немного крови. Джеон всегда носил эту вещицу с собой на случай, если Памфле вдруг исчезнет, и некому будет водить колдуна по запутанным лабиринтам Гёльфена.
– Это чего? – удивился Рой.
– Он приведёт тебя в Альвейкор, – пояснил старик, надевая медальон ему на шею. – Видишь красный луч? Он показывает, в какой стороне твоя деревня. Это что-то вроде… путеводной звезды, которая направляет тебя в то место, куда ты хочешь попасть. Никому её не показывай, а то отберут.
– А я обратно к тебе дорогу найду по ней? – воодушевился Рой.
– Найдёшь, – без колебаний соврал Джеон.
На самом деле, артефакт работал только на крови Харвилов, и трёх капель, которые поместил в него колдун, хватало всего на одну прогулку.
– Тогда я быстренько! – пообещал Рой, выскакивая за дверь. – Капкан притащу! И кота! Я так и знал, что ты волшебник, дедусь! Я так и знал!
Его быстрые ноги отстучали дробь по ступеням лестницы, и эхо скользнуло вслед за мальчиком в парадную дверь.
– Он только что смертельно вас оскорбил, господин! – возмутился Памфле. – Он назвал вас волшебником!
Джеон вздохнул, исполненный какой-то неведомой доселе тоски.
– Ну, что, Памфле, – обернулся он к дворецкому. – Как тебе мой гениальный план? Споим статуе молодую кровь, и защитный купол восстановится. Даже если этот ребёнок забредёт сюда снова, он не сможет пробраться в Гёльфен, и волшебники нас не найдут. Я ещё кое-что соображаю в мои-то годы!
– Этого хватит лет на шесть, не больше, – заметил Памфле. – А потом вам придётся придумать второй гениальный план.
– Не придётся, – снова вздохнул Джеон. – К тому времени я уже благополучно скончаюсь.
Глава 3. В которой будят гнусавого лиса
Этим утром Джеону Харвилу исполнилось девяносто шесть лет. Он отмечал день рождения, сидя в камышах и кидая изюм в затянутое ряской болотце. Раньше здесь было озеро с кувшинками и лебедями, а теперь на его месте цвела плесенью и пахла тиной мутная топь. В ней даже лягушек не водилось, и любая уважающая себя свинья ни за какие жёлуди не стала бы валяться в местной грязи. Отдых рядом с таким водоёмом был незавидный, но Джеон сидел тут с рассвета. Он считал, что это лучшее место для принятия важных решений.
– Чем занимаетесь, господин? – спросил дворецкий. – Вы давно меня не звали, я забеспокоился.
– А ты не видишь? Я угощаю рыбок.
Ещё одна изюминка булькнула в болотистую жижу.
– Но там же давно нет рыбок. – Памфле на всякий случай нырнул в озеро и проверил. – Они все погибли…
– Как и этот виноград, – пожал плечами Джеон. – Изюм – это мумия погибшей виноградины, так что я отправляю его рыбкам в загробный мир.
Дворецкий промолчал, что рыбки не едят виноград, и деликатно согласился. В день рождения хозяина он старался ничем его не раздражать. Колдун долго сидел, глядя в одну точку и собираясь с мыслями, а потом выдохнул:
– Слушай, а сколько времени замок простоит вообще без крови?
Памфле тревожно замерцал, предчувствуя неладное. В последние пару дней хозяин вёл себя странно. Что-то необычное вызревало внутри него и вот наконец проклюнулось.
– Всего два месяца, полагаю. А почему вы спрашиваете?
– Два месяца! – хлопнул себя по колену Джеон. – Значит, решено. Я выйду наружу и за два месяца приведу в порядок эту клятую развалину. Купол скоро иссякнет. Не могу больше сидеть тут в страхе, что потолок упадёт мне на голову, крысы объедят мои уши, призрак Орлиана обворует до нитки, а волшебники прорастят сквозь моё тело бобы.
Счастливый Памфле засиял, как полнолуние.
– Господин, неужели вы наконец-то принесёте Гёльфену жертву?!
– Тебя что, призрачный маразм одолел? – Джеон бросил в слугу остатки изюма. – Я тебе целый век твержу: не буду я никого убивать!
Дворецкий потух, словно сдутая свеча, и опять тревожно замерцал.
«Дело плохо. Кажется, господин затеял что-то опасное».
В последний раз он выглядел таким самоуверенным в свой восемнадцатый день рождения, когда заявил, что не станет приносить людей в жертву. С тех пор минуло почти восемьдесят лет, но Джеон был непоколебим.
«Что бы ни пришло ему на ум сегодня, он это сделает, – подумал Памфле. – И я его вряд ли отговорю».
– Ох, моя бедная спина. Пошли-ка домой, пока её совсем не заклинило, а то мне придётся изображать цаплю всю дорогу до дома.
Колдун кое-как распрямился и поковылял к дыре в стене, которая когда-то была парадной дверью. Сегодня утром он четверть часа медитативно долбил копьём корочку льда на крыльце и теперь гадал, не придётся ли сделать это снова. Ещё недавно над Гёльфеном шли проливные дожди, а теперь их заменили хлопья снега. Обычно они подтаивали к обеду, но с каждым днём задерживались чуть дольше. Наступала зима.