Шахматы из слоновой кости
Шрифт:
И снова обостренное мое внимание зафиксировало уже знакомый, но тем не менее поразительный факт: здесь тоже не было никаких креплений, ни одной стойки; гигантское заиндевевшее блюдо потолка, на которое с немыслимой силой давила семиэтажная земная толща, опиралось лишь на стены зала. Я шагнул под его своды,
с трудом подавляя непроизвольное желание пригнуть голову – хотя бы просто из уважения перед непосильной ношей потолка.
– Зал этот существует третий год, – сказал Николай Сергеевич. – Проверяется принципиальная возможность отказа в шахтах Якутии от крепежных стоек.
Он
– Впрочем, почему только в Якутии? Такое осуществимо повсюду, где добыча полезных ископаемых ведется в слое вечной мерзлоты. Мерзлота не нуждается ни в каких подпорках. Зафиксированная приборами деформация потолка в нашем зале – 1,25 миллиметра в год.
В дальнем конце зала мое внимание привлекло круглое, около метра в диаметре, отверстие в потолке. Став под самым отверстием, я увидел высоко-высоко над собою бирюзовое пятнышко прокаленного морозом якутского неба.
– Вентиляционный колодец,- пояснил ученый,- Выходит непосредственно на поверхность.
– А температура? – спросил Данилов. – Температура не повышается в результате того, что сюда впущен воздух?
Николай Сергеевич подошел к одному из термометров.
– Сейчас минус три с половиной, – сказал он. – Практически на этом уровне температура и держится здесь постоянно. Годовые колебания – полградуса.
Мне подумалось, что в подобных помещениях, выдолбленных в слое вечной мерзлоты, можно оборудовать идеальные склады и естественные холодильники не ограниченной, по сути, емкости. Я высказал это соображение вслух.
– А как же! – горячо подхватил Николай Сергеевич. – Опыт такого использования вечной мерзлоты уже имеется, подобные склады и холодильники уже существуют.
Он прошел к другому термометру, затем к третьему, четвертому, сверяя их показания, затем, повернувшись к нам, огорченно добавил к только что сказанному:
– Но мало… Робко как-то осваиваем это дело.
Записал что-то в блокнот и еще раз сказал с надеждой:
– ПОКА робко, конечно.
Данилов спросил шутливо, что намерены ученые – после завершения научного эксперимента, естественно, – оборудовать в этом зале: склад для ненужных домашних вещей или холодильник для охотничьих и рыбацких трофеев?
– Каток, – серьезно ответил Николай Сергеевич. – Подтянем шланг, зальем ровным слоем пол, добавим света – и вот, пожалуйста…
– Еще скамейки надо бы для отдыха! – увлеченно и уже без шутливых интонаций воскликнул Данилов. – Скамейки и хотя бы пару автоматов с газировкой. И музыку…
– Представляете? – обратился он ко мне. – Пришло лето, на улице тридцать пять градусов жары, а сюда спустился – мягкая «крымская» зима. Встал на коньки – и-и-и…
– Отличная идея, – присоединился я. – Накатался, вышел наверх, плавки в руки – и на реку.
Николай Сергеевич сказал удивленно:
– Почему вы хотите ограничиться одним летним периодом? А если на улице зима и, как сегодня, мороз под пятьдесят – что, поедете на открытый каток? Не очень-то потянет, я думаю. А здесь – раздевайся до рубашки и гоняй, сколько душе угодно… Нет, если уж устраивать каток под землей, так круглогодичного пользования!
…Мрачная
236
Два человека эти тоже обречены на гибель, потому что не осталось уже на планете ничего, что могло бы гореть, давать тепло – сожжены давно все леса, кустарники, торф, каменный уголь, нефть, горючие сланцы.
Последние два человека, замерзающие в мрачной пещере, – так в начале нашего века художник изобразил приход топливного голода, который, как ему казалось, рано или поздно должен настигнуть человечество.
Бесспорно, запасы органического топлива на земле не беспредельны, и, тем не менее, человечеству не угрожает участь, предсказанная художником, – не угрожает потому, что в распоряжении человечества есть… вода. Та самая, которую мы пьем, которой умываемся, в которой летом ныряем и плаваем, по которой зимой гоняем на коньках, которую весной кладем за щеку вместо леденцов… Та самая!
Удивительную штуку открыли ученые: если два атома водорода заставить соединиться, возникает атом гелия и при этом выделится гигантское количество тепла – произойдет так называемая термоядерная реакция.
Подобные реакции непрерывно происходят, например, в недрах Солнца – да, в недрах Солнца и других звезд. На земле же они осуществимы пока лишь при взрывах водородных бомб.
Наука поставила перед собой труднейшую, но, несомненно, выполнимую задачу – перенести термоядерный синтез из водородных бомб в топки электростанций, превратить мгновенный всплеск взрыва в спокойный, управляемый, длительный процесс. Когда это будет достигнуто, человечество обретет неисчерпаемые запасы энергии, ибо водород для термоядерной реакции будет поставлять вода. Та самая. И из каждого стакана ее человек сможет получать столько же энергии, сколько получают сейчас при сжигании четырехсот литров нефти.
Подобно тому, как придут когда-нибудь к концу запасы нефти и угля, торфа и леса, будет на каком-то этапе исторического процесса израсходован и последний на планете комок глины для производства кирпича, последняя плитка известняка для производства цемента (а значит, и бетона), с исчезновением же нефти, газа, угля иссякнет сырьевая база и для получения пластмасс.
Но человек по-прежнему будет нуждаться в жилых домах, в корпусах для заводов, в зданиях для школ, магазинов, библиотек, театров. Из чего же строить их? Сумеют ли люди найти материал, который, подобно термоядерной реакции в энергетике, совершит революцию в строительном деле?
– Несомненно, – сказал нам Николай Сергеевич, когда мы возвратились из похода в подземную лабораторию, – и снова это будет все та же вода.
– Вода? – переспросил Данилов.
– Именно! Она станет самым доступным, самым распространенным, самым дешевым строительным материалом. И – опять-таки – неисчерпаемым.
– Вода?
– Вода. Конечно, не в жидкой, а в твердой фазе.
– Если я вас правильно понял, вы имеете в виду лед?
Николай Сергеевич утвердительно кивнул, улыбнулся.