Шакал

Уорд Дж. Р.

— Что имеет аристократическое происхождение, здесь, в Колдвэлле, по всем правилами и со всеми привилегиями. Но он всегда отказывался разглашать цвета своего рода. Он — всего лишь бродяга и аферист, добившийся обманом покровительства моего отца…

— Тогда, что он делает под крышей твоего дома?

— Я только что выгнал его, — решительно парировал Джабон.

— Потому что обвинил в немыслимом — в том, что он обесчестил девушку, — ответил Рейдж. — Сдается мне, что если бы не этот скандал, я бы сейчас сидел

напротив него во время Первой Трапезы, ведя беседы.

— Он виновен! Должен ли я терпеть такое попрание социальных устоев и причиненный мне вред?

— Не в этом дело, — Рейдж покачнулся взад-вперед. — И я не беспокоюсь о приличиях. Я беспокоюсь за эту бедную девушку. К черту социальные правила, неужели это действительно все, что тебя сейчас беспокоит?

— Конечно, нет. — Джабон замахал руками. — А что касается безосновательного обвинения этого мужчины в адрес меня, то на мне нет ее запаха. Вдохни хорошо и узнай мою правду.

Рейдж покачал головой. Джабон вышел из столовой сразу же, когда женщины спустились вниз, поэтому невозможно сказать, был ли его запах в воздухе из-за его присутствия в фойе или из-за того, что он оставил его на халате и на теле молодой девушки.

Хозяин застегнул пуговицы своего шелкового вечернего пиджака.

— Мне изначально не следовало приглашать Шакала под крышу своего дома, и, более того, когда его история начала вызывать у меня сомнения, я должен был немедленно избавиться от его сомнительного присутствия в моем особняке. Я сожалею о том, что не действовал таким образом, и более того, я сожалею, что тот, кто никогда не должен страдать, пострадал из-за моей неспособности судить. Я исправлю это. Клянусь душой моего покойного отца.

По ту сторону закрытых панелей уши Рейджа уловили приглушенный шум шагов на лестнице. А потом входная дверь с шумом открылась и закрылась.

Сквозь стеклянные окна, выходившие на фасад особняка, он увидел темную фигуру с чемоданом в руке, шагнувшую по дорожке и свернувшую направо, чтобы выйти из дома.

Шакал ушел со своими вещами.

Внезапно Рейдж взглянул на приготовленный для него пиджак. Брюки. Кожаную обувь.

Сняв строгий пиджак, он бросил его на спинку шелкового стула. Затем сорвал галстук, ослабил пояс брюк и сбросил туфли.

Пока он раздевался, Джабон в замешательстве моргал, как будто никогда раньше не выполнял и не видел подобных действий. Дариус же закатил глаза.

Пока Рейдж не остался совершенно обнажен.

Рейдж снял все, а затем почесал спину и поиграл плечами.

— Спасибо за гостеприимство. Вы можете оставить себе эту одежду. Я ухожу, как пришел.

Джабон начал заикаться.

— Вы… вы… вы не можете уйти так! Что будет…

— Никогда не проси меня ни о чем, и не вздумай приглашать в этот дом, — объявил Рейдж. — Если увидишь меня в городе, отвернись и уходи. Я не хочу,

чтобы мое имя связывали с этой крышей, и я не верю твоей истории о мужчине, который только что попрощался с нами. Однако у меня нет доказательств. Так что делай, что хочешь, но не ищи моей компании… иначе я могу внезапно захотеть поделиться своим мнением о тебе, этой семье и этой ситуации с другими, кому это будет интересно.

— Вы ошибаетесь во мне и ошибаетесь насчет него! — Джабон, качая головой, начал умолять. — И вы увидите. Я позабочусь о том, чтобы все было исправлено должным образом. За его деяние последует наказание. Пожалуйста, не избегайте гостеприимства, которое всегда будет доступно здесь для любого члена Братства Черного Кинжала!

— Я не верю тебе, — Рейдж пожал плечами. — Ни единому слову.

Сказав это, он кивнул брату и ушел, дематериализовавшись через стеклянные окна, через которые наблюдал за уходом Шакала. Уходя в ночь, он, наконец, направился к изолированному дому, который построил для себя вдали от центра города, чтобы по возможности максимально избегать чужой компании.

Из взаимоотношений никогда не получалось ничего хорошего. И это без учета Зверя, периодически вырывающегося на волю.

Добавить сюда полнейшую ненадежность окружающих.

Будет лучше, если он продолжит жить так, как жил.

В одиночестве.

Глава 25

— Я такой же заключенный, как и все остальные.

Шакал снова произнес эти слова и запахнул ворот своей накидки, удерживая обе половины сведенными.

— Моя история ничем не отличается, как и мой приговор.

— Это не так, — Никс покачала головой. — Ты можешь уйти отсюда. Если охранники не могут прикоснуться к тебе, и у тебя нет ошейника, ты можешь просто дематериализоваться. Ты выбрал остаться…

— Нет, — резко сказал он. — Я не хочу оставаться. Я бы ушел отсюда, если бы мог, как и все остальные.

Когда Никс снова покачала головой, он поднялся на ноги и подошел к стопке аккуратно сложенных кофт и штанов. Сдернув с себя запачканный верх, он скомкал вещь и бросил в тень. Одевая чистую одежду, Шакал мечтал о ванной. Вместо этого он просто подошел к купели и встал на колени у бурлящей лужи. Его руки дрожали, когда он сложил ладони чашей и брызнул воды себе в лицо. Еще и еще. Вода была теплой. Он хотел, чтобы все здесь покрыл лед.

Боги, он все еще чувствовал вкус крови этого стражника, но находил странным, что не мог вспомнить ни единой его черты. Цвет глаз или цвет волос. Был ли он красив или уродлив.

Сев на пятки, Шакал вытер лицо краем туники.

Между тем, Никс просто смотрела на него, и он знал, не спрашивая, что означает эта тишина. Она никуда не пойдет с ним, ничего не сделает для обеспечения своей безопасности, пока он не объяснится.

Шакал откашлялся.

— Меня обвинили в том, что я обесчестил невинную. Взял ее без серьезных намерений и, что еще хуже, без ее согласия. Про правде, я не познал ее в плотском плане. Я не подходил к ней ближе чем за три места за обеденным столом. Честное слово, я даже никогда не оставался наедине с этой женщиной. Я был принесен в жертву, чтобы спасти ее и репутацию ее мамэн, когда их брачная охота провалилась.