Шанхай. Книга 1. Предсказание императора
Шрифт:
Когда они преодолели, половину пути, на борт флагманского судна поднялась официальная китайская делегация и сообщила, что к ним направляется мандарин Илипу, с которым они вели переговоры «по вопросу Гонконга».
— Как я вижу, на императора наконец нашло просветление, — прокомментировал это сообщение Поттингер, почесав несуществующую щетину на подбородке, что, по его мнению, придавало ему задумчивый вид.
— Похоже на то, сэр, — проговорил Ричард после того, как перевел последние слова гонца.
— Отпустите этого варвара восвояси, — приказал
Ричард так и поступил, использовав гораздо более дипломатичные выражения. Провожая китайца к его суденышку, он услышал, как Поттингер громогласно объявил, обращаясь к Гофу, но на самом деле ко всем морякам, которые находились в пределах слышимости:
— Настоящая война на Янцзы только начинается. И воевать будут не наши солдаты и не наши великолепные корабли, хотя, я признаю, они тоже вплели свою нить в эту вышивку. Подлинными воинами и героями в этом сражении станут дипломаты.
Гоф хмуро посмотрел на удаляющуюся фигуру Поттингера и сморщился. Ричард видел, насколько отвратительно и тяжело для настоящего солдата, каковым являлся адмирал, выслушивать разглагольствования такого раздувшегося от самодовольства хлыща, как Поттингер, который распинается о «воинах» и «героях».
Настоящие солдаты не верят в героев.
На берегу не далее, чем в трех милях от корабля, восседали Илипу и его начальник Киин. Им был подан чай и соленые арбузные семечки. Высокопоставленные чиновники потягивали душистый напиток и плевались шелухой.
— Варвары довольны тем, что ты здесь, Илипу, — проговорил Киин.
— Это очевидно, господин.
— Они также думают, что ты глава делегации, — добавил Киин.
— Только варвар может сделать подобное умозаключение, господин.
— Пусть они и дальше так думают, Илипу, — приказал Киин.
Илипу кивнул и подлил чаю Киину.
Оба они — и Илипу, и Киин — полагали, что, как и другие варвары, нога которых ступала на землю Поднебесной, англичане пришли не просто для того, чтобы торговать. Скорее всего, их жадные взоры были нацелены на самое сердце Поднебесной, Пекин, который они намеревались разграбить.
И оба мандарина знали: первейший долг любого маньчжура состоит в том, чтобы сохранить династию. Если Пекин падет к ногам круглоглазых чудовищ, это станет настоящей катастрофой. Два мандарина были не на шутку встревожены. Они не получали никаких конкретных инструкций из Пекина, за исключением приказа сделать так, чтобы варвары убрали свои корабли с Янцзы. При этом мандарины понятия не имели, насколько далеко простираются их полномочия в переговорном процессе.
Оба также знали: в зависимости от того, чем закончатся их усилия по удалению кораблей заморских дьяволов из вод Поднебесной, они будут либо вознаграждены, либо наказаны.
11 мая 1842 года мандарины предприняли первый подход к варварам. Через своих представителей, разумеется.
Ричарда вызвали на палубу «Корнуоллиса» и торопливо препроводили в каюту капитана. Там, между адмиралом Гофом и генерал-губернатором Поттингером, стояли трое китайских чиновников среднего уровня. После того как вошел Ричард, они сделали заявление.
— Ну? — спросил Поттингер, поглядев на Ричарда.
— Он говорит, что мы должны прекратить разграбление судов, следующих по реке, и приготовиться к переговорам.
— Скажи этим маленьким жуликам, что как раз этого-то мы и не станем делать. Мы продолжим вести войну на воде до тех пор, пока не будет подписан договор, который нас устроит.
Ричард перевел слова генерал-губернатора. Трое китайцев восприняли их вполне спокойно, по крайней мере так казалось со стороны.
— А еще скажи этим шутам гороховым, — добавил Поттингер, — чтобы они сюда больше не заявлялись. Не будет никаких переговоров — никаких! — ни с кем, кроме Илипу и Киина. Да и те двое негодяев могут не затруднять себя приездом, если не будут наделены чрезвычайными и неограниченными полномочиями. — Поттингер хихикнул и, смакуя заумный дипломатический термин, повторил: — Чрезвычайными и неограниченными полномочиями. — На губах его заиграла странная улыбка. — И чтобы не было всякого там мычания вроде «я не имею права э-э-э… соглашаться» или «я должен согласовать э-э-это со своим э-э-э… императором».
Он повернулся к Ричарду. Тот открыл было рот, но слова не шли с языка.
— Переводи же!
Ричард знал: мандарины, даже такие высокопоставленные, как Илипу и Киин, не могли быть наделены чрезвычайными и неограниченными полномочиями в том смысле, как их понимают на Западе, и не имеют иного выхода, кроме как вести переговоры осторожно, руководствуясь полученными указаниями. Он собирался сказать об этом Поттингеру, но, посмотрев на решительно сжатые челюсти генерал-губернатора, решил не лезть с непрошеными советами. Ричард перевел слова Поттингера. Лица китайцев стали мертвенно-бледными, и они торопливо удалились.
Не успели китайцы сойти с борта английского корабля, как Поттингер отдал флотилии приказ продолжать движение вверх по реке.
— Гоф, — обратился он к адмиралу, — по мере того как мы будем двигаться, бомбардируйте южную часть реки.
— Но там ведь никого нет…
— Совершенно верно.
— Чтобы усилить впечатление, сэр?
— А для чего же еще! — выпятил грудь Поттингер. — Обстреляйте южную часть реки, а затем — в Нанкин. Гоп-гоп, адмирал! Одна нога здесь, другая там!
Глава четырнадцатая
НАНКИН
В пятницу, 5 августа 1842 года, пароход «Королева» отбуксировал «Корнуоллис» на позицию у стен Нанкина. Позже в тот же день на борт флагманского корабля прибыл с белым флагом высокопоставленный мандарин по имени Чан. Несмотря на заявление Поттингера о том, что он не будет иметь дело ни с одним представителем Пекина, не наделенным чрезвычайными и неограниченными полномочиями, он согласился встретиться с Чаном, чем немало удивил своих офицеров. И снова вызвали Ричарда.