Шара
Шрифт:
Достигнув цели, он рухнул. Данила Андреевич к тому моменту был уже непослушен себе и плохо себя ощущал.
Лежа, он велел мне: «Родион, каюсь, донеси» – и… уснул.
Уничижительно осмотрев спящего у ног Филиппова, Вы в тот момент спросили у меня: «Вы тоже решили про Ренинского уточнить?»
Услышав это, я пропал.
То ли от глаз Ваших, то ли от смелости.
За минуту до слов и взгляда я готовился объяснить выходку Филиппова и просить за него прощения, но, услышав Ваш голосок, я произнес: «Я вызову
Саша, Вы всегда были бунтаркой и, по всей вероятности, ей и останетесь.
Нарушая правила, Вы изящно присели и подняли перчатку, а затем распорядились унести пьяного Филиппова подальше, чтобы он не мешал Вашей визуализации. Вы – прекрасное создание, потому-то и вправе окружать себя исключительно красотой.
В тот вечер я от Вас не отходил, да что там не отходил – «волочился Гулявин».
Сперва наша связь казалась мне пустой незначимой забавой, без остроты и пикантности.
Переписка подтолкнула мое обожание, погрузив в добровольное внутреннее рабство.
Вы притягивали меня откровенностью и цинизмом, безо всяких маскировок и апелляций, оставаясь при этом таинственной и непостижимой.
Потому-то я и сиганул за Вами в деревню и живу третий месяц малосодержательно, желая лишь одного – быть в Вашей атмосфере, без которой теперь я точно пропаду.
Я кажусь себе слепым калекой, чье беспомощное положение требует держать за руку своего проводника, предвкушая избавление от царства тьмы.
Если Вам интересно, приезжал Бронас. Я связал его клятвой верности и убедил молчать о моих откровениях. Он был искренен. Я ему верю.
Про Вас он сказал следующее, хотя я его о том и не просил:
«Графиня Добронравова – образчик нового женского типажа, который для России пока дик и неприемлем, но набирает должный оборот на Западе».
Пытаясь понять, откуда в Вас эта неукротимая смелость и характерность, вынуждающая заменить женскую покорность живым темпераментом, я всё глубже погружаюсь в Ваш мир.
С любовью, Родион.
Родион Алексеевич!
Я не забыла той самой ребячьей выходки, послужившей причиной нашего знакомства. Я помню все детали эпатажных поступков каждого из участников того представления. То, что вы с Филипповым злословили про меня, устраивали клеветнический террор, организовывали нездоровую атмосферу, испортило немного – только одну жизнь – Вашу.
Нет тайны, что пьяная провокация, блестяще исполненная Данилом Андреевичем, была лишь поводом.
Я удивляюсь тому, что Вы выбрали мне в ближайшие друзья уважаемого господина Ренинского. Почему Вы отказали мне стать забавой, скажем, генерал-губернатора или военного министра? Может быть, я имела на них недвусмысленные виды, и упреком Вы могли бы меня смутить.
Вы же по глупости выбрали для невежественной
Этой зарисовкой я ответила на ваш интерес к моему смелому живому темпераменту, чуткости к западным тенденциям просветительства и прекрасным способностям к верховой езде.
Граф, Вы нуждаетесь в занятии! Безделье, несомненно, выматывает Вас, подталкивая к непрерывному анализу своих переживаний.
Вас извела интеллигентская рефлексия.
Безостановочно разбираясь в собственных чувствах, Вы балансируете на грани реальности, понемногу теряя рассудок.
Это пугает Вас и вынуждает искать спасение.
По каким причинам Вы выбрали меня избавителем от собственных страхов, мне неизвестно, но Вы упорно ввязываете меня в интригу, вероятно, надеясь на то, что я не разгадаю неблаговидных действий и скрытных мыслей, Вас к тому побудивших.
Продолжая совершать отчаянные попытки увлечь меня, Вы добиваетесь только того, что отвращаете еще больше. Моя картина о любви преисполнена искренностью и партнерством, Ваша же – карикатура.
Вероятно, услышав это, Вы вскинетесь от обиды, а затем растеряетесь.
Внесу ясность, потому как хочу лишить данное утверждение двусмысленного толкования и объяснить причины резкости своих взглядов.
Вам, яркому образчику дворянской интеллигенции, свойственна нездоровая душевная атмосфера. Вы родились и выросли в разочаровании и апатии, иного не зная.
Присущие вам изнеженность, безволие и мечтательность – основа вашего мировоззрения. Впрочем, Вы в том виноваты лишь отчасти, потому как наш смутный век не способствует духовному формированию личности.
К себе вы относитесь с радостным трепетом. Оживленно и восторженно Вы лелеете свое душевное нездоровье, не считая его болезненным недугом. Потакая собственным прихотям, не требуя от себя ни интеллектуальной отдачи, ни развития высокоморальных качеств, Вы пасуете перед реальной жизнью, заменяя ее капризной игрой воображения и выдумкой сюжетов, в которых наделяете себя всевозможными добродетелями и способностями.
Реальность же не подтверждает уникальных талантов, и это, становясь для Вас болезненным уколом, возвращает Вас в фантазию, укрепляя в искусственном мире еще больше.
Не могу даже представить, чтобы Вас увлекло господство души и счастье духовного раскрепощения, а не фантазии и плотские утехи.
Если в последнем абзаце Вы отыскали множество незнакомых слов, то рекомендую сделать усилие и разобраться в них.
На сегодняшний момент в Вас прекрасно только одно: Вы увлечены мной, а не, к примеру, масонством. Опасная забава, властвующая над умами интеллигенции последние годы, ослабляет религиозные чувства атеистическими настроениями и материализмом.