Шарло Бантар
Шрифт:
— «Ощетинившийся Париж» — так должна называться моя картина. Видите ли, я художник…
— Художник? — переспросил Этьен.
— Моя фамилия Анрио. Я художник по призванию, коммерсант по нужде, — вздохнул человек с блокнотом.
Пытаясь завоевать расположение мальчика, он повернулся к Этьену и продолжал:
— Должен признаться, я восхищён бдительностью и упорством мальчугана, хотя они и неудачно направлены. Я уверен, что Коммуна не погибнет, пока её так зорко охраняют! — И он кивнул головой
Этьен переглянулся с мальчиком и не поддержал разговора.
Кри-Кри изредка бросал взгляд на Этьена. Ему очень нравился этот высокий, слегка сутулящийся молодой человек. Нравилось, что он так решительно стал на его сторону. Упоминание о Марселе, вскользь брошенное молодым федератом, не прошло мимо Кри-Кри. До Парижа доходили только неясные слухи о марсельском восстании, и немногие жители столицы знали, что там произошло на самом деле.
— Вы из Марселя? — спросил Кри-Кри после некоторого колебания.
— Да… Вот уже почти месяц, как я оттуда. Насмотрелся я всего за это время в Париже. Кабы знать раньше, мы не попались бы на удочку таких вот молодчиков… — Этьен многозначительно взглянул на Анрио. — Враги не зря старались разъединить нас с Парижем. Мы и барахтались, как слепые щенята в воде… Марсель-то хоть продержался две недели, а в других городах вышло ещё хуже. Революционные вспышки в Лионе, Бордо, Сент-Этьене и Тулузе были подавлены через два-три дня после провозглашения там Коммуны.
— Вот тебе и раз! — искренне удивился Кри-Кри. — Париж совсем рядом с Версалем, и всё-таки уже два месяца мы не пускаем версальцев…
— Потому-то меня и послали сюда. Думали, что как только Париж узнает правду про наши дела, он чем-нибудь да поможет… хотя бы хорошим советом. Четыре дня пробивался я сквозь версальские и прусские заграждения, пока добрался. Тут-то в самом деле многое для меня ясно стало. Версальцы рассказывали про Париж всякие небылицы. Ну, а когда я собрался в обратный путь, как раз прибыли земляки, которые еле ноги унесли из Марселя. Коммуна там была уже раздавлена… «Зачем же, — подумал я тогда, — возвращаться мне в Марсель?.. Рубанок и стамеска меня подождут, а для Парижа и ещё один столяр пригодится». Вот я и вступил в отряд федератов.
Этьен умолк и прибавил шагу. Он заметил, что Анрио вдруг заторопился, понадеявшись, видно, на то, что его конвоиры увлеклись беседой.
Идти становилось всё труднее: отовсюду стремительно двигались целые потоки людей. Возбуждение росло. Всё чаще раздавались негодующие голоса:
— Погибли десятки людей!
— А мы всё ещё церемонимся со шпионами…
— Отольются проклятому Карлику наши слёзы!.. У Валентина осталась семья в пять человек…
— Всюду рука версальцев! — вставил вдруг своё слово и Анрио.
Этьен выразительно взглянул на «художника» и,
— Смотри хорошенько, чтобы не потерять его в толпе.
— Не беспокойтесь! — отозвался Кри-Кри. — Я не спускаю с него глаз.
Чем ближе они подходили к Марсову полю, тем страшнее становилась картина разрушений. Всё кругом было покрыто пеленой дыма и усеяно обгорелыми, ещё тлеющими брёвнами, сплюснутыми ядрами, обломками орудий и бесчисленным количеством патронов. Расположенные поблизости от завода дома горели и рушились.
Здание завода, его мастерские и склады были оцеплены национальными гвардейцами. Опасность была тем более велика, что огонь начал подбираться к пороховым погребам. Пожарные и моряки проявляли беспримерное мужество: они ежеминутно рисковали подорваться, но делали своё дело, хотя со всех сторон им угрожали языки пламени. Толпа с восхищением наблюдала, как они вытаскивали бочонки с порохом и патронами.
Этьен объяснил, что разыскивает Бантара, и его вместе со спутниками пропустили за цепь охраны.
Жозефа Бантара было нетрудно найти. Он сам руководил тушением пожара в жилых домах. Имя Бантара часто произносилось в этот день: то тут, то там требовалось его вмешательство.
— Милле! Франсуаза Милле осталась в горящем здании!
— Бедняжка уже, наверное, задохнулась в дыму!
— Гражданин Бантар! Гражданин Бантар! Надо спасти несчастную женщину! У неё трое детей!
В самой гуще толпы Кри-Кри сразу узнал хорошо знакомую плотную фигуру дяди.
— Лестницу и топор! — раздалась команда Жозефа Бантара.
Скинув мешавшую ему куртку, Жозеф быстро промелькнул в толпе. Казалось странным, что при его крупном телосложении он может так проворно и ловко двигаться. Затаив дыхание толпа следила за тем, как Жозеф поднимался вверх по лестнице к обгоревшему этажу. Густой чёрный дым вырвался из окна и плотно окутал Бантара.
— Следите за этим молодчиком! — услышал Этьен взволнованный шёпот Кри-Кри.
Марселец только одобрительно кивнул головой, а Кри-Кри уже быстро взбирался по лестнице за дядей Жозефом.
— Мальчишка погибнет! Надо его удержать! — послышался из толпы чей-то голос.
— Вернуть мальчика! — подхватили другие.
— Спокойно, не мешайте ему! Пусть поможет! Это племянник Бантара, Шарло. Я его знаю: он ловкий и смелый.
Эти слова произнесла красивая молодая женщина, лет двадцати трёх, в форме федерата. Через плечо у неё висела сумка с перевязочными средствами. На пышных каштановых волосах ловко сидело военное кепи. Из-под козырька выглядывало тонкое лицо с правильными чертами, карими глазами и длинными ресницами. Это была школьная учительница Мадлен Рок, деятельная помощница Луизы Мишель по организации женского батальона.