Шарло Бантар
Шрифт:
Между тем Бантар и его племянник уже достигли окна, и оба исчезли в дыму.
Томительные минуты казались бесконечными.
— Почему их так долго нет? — истерически крикнула женщина, стоявшая рядом с Этьеном.
Но её слова потонули в шуме и грохоте.
Обрушилась ещё часть карниза. Прямо на толпу посыпались камни, щебень и куски железа.
Страх за судьбу трёх человек, которым угрожала разбушевавшаяся стихия, заставлял сердца усиленно биться.
Вдруг толпа зашевелилась, лица оживились. В окне, окутанном густым дымом, показалась фигура Шарло, поддерживавшего за ноги Милле. Она лежала без сознания на плече у Жозефа.
Все замерли.
Лестница тревожно скрипела под тяжестью шагов. Короткие стоны Милле ещё больше усиливали напряжение обстановки.
Первым опустился на землю Кри-Кри. За ним с лестницы сошёл Жозеф Бантар. Стоявшие поблизости мужчины приняли из его рук Франсуазу, которая всё ещё не приходила в сознание, и понесли её в лазарет. Мадлен предусмотрительно держала наготове ведро с водой; теперь она протянула его Жозефу.
— Вот это кстати, — сказал Жозеф и жадно припал к ведру. Сделав несколько глотков, он повернулся к Шарло, который уже снова стоял около своего пленника — Пей вдоволь, Шарло, теперь всё в порядке!
Со всех сторон раздались громкие одобрительные восклицания.
— Племянник достоин своего дяди! — сказал кто-то в толпе.
Эти похвалы были, конечно, приятны Шарло. Однако сам он не разделял мнения окружающих о его героизме. Ну что особенного было в этом поступке! Подумаешь! Подняться по лестнице на второй этаж — это не представляло никакой опасности. Ведь не раз, удовольствия ради, взбирался он на крыши домов по водосточным трубам…
Впрочем, другое сейчас занимало Кри-Кри: мысль о пойманном версальском шпионе не покидала его ни на минуту. Он не переставал думать о задержанном «художнике» и когда поднимался по лестнице и когда спускался, поддерживая спасённую из огня женщину.
Напрасно поэтому пытался Анрио сыграть на тщеславии мальчика:
— Молодец, Шарло! Ты вёл себя как настоящий герой! А теперь надо кончать всю эту комедию. Сейчас Бантару не до твоих приключений!
Анрио, однако, просчитался.
— Как раз напротив! — вспылил Кри-Кри. — Дядя Жозеф! — окликнул он Бантара. — Я поймал шпиона. Этот гражданин срисовывал баррикаду у моста Инвалидов.
Посмотрев внимательно на задержанного, Жозеф сказал:
— Его надо отправить в префектуру.
— Это несправедливо! — горячо запротестовал Анрио. — Как же так? Разве можно без серьёзных оснований задерживать человека! Я коренной парижанин, меня многие знают…
— Кто, например? — спросил Жозеф.
— Когда нас пропускали сюда, я заметил, что цепью национальных гвардейцев командует офицер Люсьен Капораль. Он мог бы подтвердить, что я честный коммерсант. Я поставлял провиант для его батальона…
Жозеф распорядился, чтобы к нему тотчас прислали Люсьена, а сам пока что решил допытаться правды у Анрио:
— Вы называете себя коммерсантом… Зачем же вы занимаетесь рисунками?
— Но живопись — моя страсть, и я посвящаю ей всё свободное время, — объяснил Анрио.
— Так… А что вы рисовали? Я хотел бы посмотреть ваш рисунок. Покажите!
— К сожалению, я… его уничтожил, — смущённо ответил Анрио.
— Вот то-то и оно, что рисунок пропал! — послышался задорный голос Кри-Кри. Он явно торжествовал.
— Странно… — усомнился, в свою очередь, и Жозеф. — Зачем вам вздумалось срисовывать квартал, где строятся баррикады?
— Но в Париже сейчас так много укреплений… — оправдывался «художник» с невинным видом.
— Гм… По-вашему — много, а по-моему — очень мало! — отрезал Жозеф. — Люсьен, — обратился он к подошедшему Капоралю, — знаешь ты этого гражданина?
— Да, он поставлял провиант для батальона.
— Так разберись в этом деле. Тут, перед развалинами завода, среди стонов пострадавших, мне не надо повторять тебе, с какой беспощадностью мы должны очищать Париж от шпионов. Но помни в то же время, что Коммуна гарантирует неприкосновенность честным гражданам.
Как только Жозеф ушёл, Анрио сразу осмелел.
— Господин Капораль, — начал он уверенно, — я очень сожалею, что уничтожил рисунок. Увидев его, вы не стали бы сомневаться в его назначении и моей невиновности.
Кри-Кри вскипел.
— Гражданин Капораль, — срывающимся голосом начал он, — надо ещё проверить, художник ли он! Пусть нарисует мой портрет!
— Мальчик прав, — поддержал кто-то из толпы. — Пусть-ка художник, в самом деле, его нарисует. Тогда мы увидим, что он привык держать в руках: карандаш или ружьё.
— Что ж, я готов исполнить ваше желание, — согласился Анрио. — Дайте мне бумаги.
В поисках бумаги Кри-Кри быстрым взглядом окинул забор, около которого происходила беседа. Ему не хотелось срывать плакаты и воззвания Коммуны. Однако колебание мальчика продолжалось недолго. Надо было торопиться: мнимый художник мог улизнуть в любую минуту. Кри-Кри сорвал выцветший плакат, на котором фельдмаршал Мольтке [33] пожимал руку Мак-Магону, [34] повернул плакат обратной стороной и подал его Анрио. Сам же влез на бочку и принял небрежную позу, довольный тем, что оказался в центре внимания.
33
Мольтке (1800-1891) — прусский фельдмаршал, руководивший немецкими войсками во время франко-прусской войны.
34
Мак-Магон (1808-1893) — французский маршал, палач Парижской коммуны.
Прохожие не удивлялись этой сцене. В то время в Париже нередко можно было встретить на улицах, где-нибудь в живописном уголке, особенно на базарных площадях, художника с кистью и мольбертом, а перед ним — позирующих натурщиков.
Очень быстро, всего в какие-нибудь несколько минут, Анрио сделал карандашный портрет Кри-Кри, изобразив его во весь рост в такой именно позе, какую мальчик сам избрал.
— Готово! — «Художник» с торжествующим видом протянул свой рисунок Люсьену.
С подчёркнутым вниманием, не спеша, всматривался Люсьен в портрет, то отдаляя его от себя, то приближая. Он переводил взгляд с Кри-Кри на портрет и обратно и наконец произнёс: