Шарон Крич. Отличный шанс
Шрифт:
Здесь, в отеле “Лаудинелла”, я наблюдала и прислушивалась, стараясь приобщиться к этому новому для меня окружению. В десять часов вечера синьора Палермо, дежурная по нашему этажу, постучала к нам в дверь и зашла проверить, все ли мы на месте.
– Нет Лайлы?
– спросила она.
– Семь тысяч непристойностей! Я - шутить, да?
В половине одиннадцатого я почистила зубы и легла в постель.
– Ты уже спать?
– спросила Мари.
– Так ведь в десять тридцать надо свет гасить!
Они с Белен рассмеялись.
– Смотри!
– сказала Мари. Она подошла к двери и закрыла щель внизу полотенцем.
– Presto! Свет погашен!
Белен стала показывать нам фотографии, которые привез ей Кейсуки. На них были изображены его родители, сестра, их дом неподалеку от Осаки. Вот Кейсуки дома, вот Кейсуки в метро, вот Кейсуки японскими палочками ест какое-то японское блюдо.
Мари спросила, удалось ли Белен пообщаться с Кейсуки во время каникул.
– Что ты, с ума сошла?
– воскликнула Белен.
– Мои родители застрелили бы меня, если бы узнали о Кейсуки!
– Почему?
– спросила я.
– Потому что он японец, вот почему! Они хотят для меня хороший испанский мальчик.
Мари хихикнула:
– Как Герардо. Или Пабло. Или Мануэль…
Белен состроила гримасу.
– Мануэль - нет, пожалуйста, Мануэль - нет. Он ест как поросенок.
Мари сказала:
– Мои родители - точно такие же. Они хотят, чтобы я разговаривать только об итальянских мальчиках. Стоит мне только упомянуть Фади…
– О-о-о, Фади!
– поддразнила ее Белен.
– Стоит мне упомянуть Фади, они тут же скажут: “Это девочка или мальчик? Лучше бы не мальчик, о чем ты говорить!”
– А ты, Динни?
– обратилась ко мне Белен. Она сидела на полу, опершись на мою кровать.
– Кто тебе нравится?
– Никто в особенности, - ответила я.
– Гутри - нет?
– спросила Белен.
– Гутри?
– вмешалась Мари.
– Гутри? Я думала, Лайла его уже застолбила…
– Лайла?
– переспросила я.
– С Гутри?
Не понимаю, почему мне раньше не пришло это в голову. Вот как… Значит, все думали, что Лайла и Гутри были вместе?
В дверь постучали.
– Нам попадет?
– спросила я.
Белен бросила в меня подушку и открыла дверь. Это была тетя Сэнди. Она не выглядела удивленной или раздраженной из-за того, что у нас горел свет.
– Как вы здесь, в порядке?
– поинтересовалась она.
– Что-то стало известно?
– спросила я ее.
– О Лайле?
– Пока нет. Вам что-нибудь нужно, девочки?
– Конечно!
– сказала Белен.
– Мне нужен мой Кейсуки!
– Может быть, бутылку вина, синьора?
– пошутила Мари.
– Очень смешно!
– сказала тетя Сэнди.
Мне было странно, что они осмеливались так шутить с ней, а она вела себя с ними совершенно непринужденно. Тетя Сэнди и раньше часто проводила ночные проверки в школе, но я почему-то никогда не задумывалась, как она это делала.
– А тебе, Динни?
– спросила меня тетя Сэнди.
– Тебе что-нибудь надо?
– Гутри!
– в один голос сказали Белен и Мари.
– Приведите ей Гутри!
– Это самая большая нелепость, какую я когда-либо слышала!
– сказала я.
– Ту-по?
– засмеялась Белен.
– Это ту-по?
После того как тетя Сэнди ушла, Мари и Белен продолжали разговаривать. Они говорили о подарках, которые получили на Рождество, о друзьях, оставшихся дома, о своих нарядах и косметике.
– Знаете, как по-итальянски макияж?
– спросила Мари.
– Trucco! Это в переводе означает - трюк! Правда, смешно?
Девочки сказали мне, что им нравится дядя Макс, что он - “хороший парень”. Белен вспомнила фразу, которую он произнес однажды на общем собрании.
– Помните, когда Борка исключили из школы, твой дядя выступил перед нами на общем собрании? Помнишь? Он тогда задал всем вопрос: “Как бы вы поступали, если бы были уверены, что вас не поймают?” Вот это вопрос! Разве это не означает, что о человеке можно судить по тому, как бы он себя вел, даже зная, что все равно не будет пойман? Я с тех пор все время об этом думаю.
Тут Белен и Мари стали рассуждать о том, на какой проступок они были бы способны, если бы знали, что их не поймают. Могли бы они украсть чужой бумажник? А телевизор? Могли бы без разрешения покинуть спальный корпус? А убить человека?
Сны Доменики Сантолины Дун
Я бежала по снегу, держа в руках коробку со своими пожитками, и все время оглядывалась назад, чтобы видеть, не гонится ли кто-нибудь за мной. Коробка была хорошо заклеена липкой лентой, а сбоку на ней черным маркером написано слово: “ГУТРИ”. Я украла Гутри.
За ночь выпало тридцать сантиметров снега. Я проснулась от глухого отдаленного грохота: Бумм! Бум-бум-буммм!
– Военные учения? В Санкт-Морице?
– удивилась я.
– Это не военные учения, - сказала Мари.
– Это антилавинные взрывы. Детонация.
– И мы туда пойдем? Они хотят гору взорвать? Хотят вызвать лавину? Чтобы убить нас?
– О, Динни! Это чтобы предотвратить лавину! Они взрывают наверху динамит или что-то в этом роде, снег сотрясается и обрушивается прежде, чем успевает скопиться в большую опасную гору. Так примерно это делается. К тому времени, как мы поднимемся туда, все уже будет закончено.
К десяти часам утра небо совершенно расчистилось. Мы собрались наверху, чтобы разбиться на группы для уроков катания на лыжах. Отраженное солнце пылало на снегу, а я глотала воздух большими глотками. Воздух здесь был совершенно иной. Он был чистый и очень разреженный, и у меня немного кружилась голова. Надо мной простиралась абсолютная голубизна, а внизу все было белым-белым - вплоть до первых коричневых точек шале на окраине города. Вдалеке, повсюду, куда ни кинешь взгляд, рядами возвышались горы.