Шаукар
Шрифт:
— Где он сейчас? — спросил шоно.
— Поехал в столицу Нэжвилля. Я сам туда собирался, но подумал, что с этим человеком мне точно не по пути, и решил переждать. Теперь понимаю, что зря.
— Так это не визирь? — вдруг выдал Лучан.
— Поздравляю с умной мыслью, — усмехнулся Бальзан.
— Откуда ты столько узнал про Юргена? — спросил Оташ.
— Так он известная личность, — улыбнулся Жером. — Нетрудно было всё это узнать.
— А печать?
— Я не выдам ювелира, я не настолько подлец.
— Даже
— Не знаю, меня ещё никогда не пытали.
— Твоей наглости можно позавидовать.
— Я выживаю только за счёт неё.
— Работать не пробовал? — вмешался в разговор Альфред.
— Пробовал, конечно, — ответил Жером. — Но не сложилось.
— Ты ведь понимаешь, что тебя ждёт? — задал вопрос шоно.
— Догадываюсь. Но знаешь поговорку? Даже если тебя съели, у тебя есть два выхода.
Оташу не спалось почти всю ночь, он видел, что и Жером тоже почти не сомкнул глаз. На рассвете, когда все уже проснулись, шоно проговорил:
— Ты драться умеешь, самозванец?
— В смысле драться? — переспросил Жером.
— А ещё Юргена изображал. В прямом смысле. Ты представляешь шоносарские поединки?
— Представляю. Можно сказать, что умею.
— Тогда я вызываю тебя. Выдавая себя за Юргена, ты оскорбил меня лично.
— Поединок насмерть? — спросил Бальзан.
— Разумеется, — кивнул Оташ.
— А без этого никак не обойтись? — спросил Элинор. — Ведь у нас есть Алмазар, есть суд.
— Нет, не обойтись, — холодно ответил шоно.
— Это Шоносар, Элли, — проговорил Альфред. — Не забывай об этом.
— Ты поддерживаешь такое решение Оташа?
— Скорее да, чем нет. К тому же, итог всё равно один.
— Один?
— За преступление подобного рода Жерома ждёт смертный приговор. Будем считать, что он уже вынесен, а великий шоно сам приведёт его в исполнение.
— Что, прямо сейчас будем драться? — спросил Жером.
— А чего тянуть? — отозвался Оташ.
Шоно разделся по пояс и снял сапоги. Немного помедлив, Жером поступил точно также и поёжился от холода. Внешне он, конечно, проигрывал Оташу, хоть слабым и не выглядел.
— Откуда у тебя это? — вдруг спросил Альфред.
— Что там? Повернись, — потребовал шоно.
Жером неохотно повернулся к нему спиной, и Оташ увидел шрамы, кожа была вся исполосована, словно парня когда-то избивали плетьми.
— И откуда? — спросил шоно. — И ещё мне интересно, почему та девушка, которую ты обесчестил, не рассказала об этих шрамах, а упомянула только тот, что на ноге.
— Я постарался, чтобы она их не видела, — ответил Жером. — Не снимал рубашку. Мне не нужны были лишние вопросы. Не нужны они и сейчас.
— От кнута остаются похожие, — проговорил Альфред.
— Это и был кнут, — сказал Жером.
— За что же это тебя так? — спросил Оташ.
— Не собираюсь об этом говорить. Мы дерёмся или как?
— Или как. Сначала расскажешь.
— А если нет?
— Почему?
— Не хочу, чтобы ты сейчас начал меня жалеть. Я вообще не люблю, когда меня жалеют. Понимаю, поверить в такое сложно.
— Я всё равно буду с тобой драться. Твой рассказ не повлияет на моё решение.
— Ну, хорошо, — Жером снова поёжился и обхватил себя руками. — Это сделал мой отчим. Я был ещё подростком. Он меня недолюбливал, а тут я ещё и деньги взял без спросу.
— Твой отчим что, был пастухом?
— Почти. Он просто держал овец. Мы с родителями жили в столице, где я ходил в хорошую школу. Но мой отец умер от нервной горячки, мать обеднела и вышла замуж во второй раз за мужчину из провинции. Мы переехали из столицы в его дом. И вот там как-то всё не задалось, в итоге я ушёл из семьи. Что, теперь жалеете меня?
— Тебе никто не мешал обратиться за помощью к правосудию, — проговорил Альфред. — Ты сам выбрал свой путь.
— Начнём, пожалуй, — сказал Оташ. Нет, он не испытывал к Жерому жалость, но что-то действительно было в нём, что так сильно напоминало Юргена. Он понимал, почему ему удавалось так успешно его изображать. Но Альфред был прав — парень сам выбрал свою судьбу.
Жером умел драться, хотя и не так, как принято в Шоносаре. О борьбе сарби он знал разве что понаслышке. Жером дрался как обычный норт, способный за себя постоять. Бой был недолгим, и очень скоро Жером оказался на земле, и Оташу хватило бы пары ударов, чтобы добить его.
— Стой! — вдруг крикнул Элинор. Шоно замер. — Он ведь никого не убил! Разве он заслуживает смерти?
— Делай, что собирался, — тихо проговорил Жером.
— Так хочешь умереть? — спросил Оташ, глядя ему в глаза.
— То, что меня ждёт, трудно назвать жизнью.
— А как же два выхода, если тебя съели? Куда подевался твой оптимизм?
Жером промолчал, однако страха в его глазах не было. Скорее, была обречённость — он смирился с судьбой. Оташу даже на мгновение показалось, что этот парень действительно желал умереть. Шоно поднялся.
— Почему? — тихо спросил Жером.
— Ты хочешь отправить его в тюрьму? — задал вопрос Альфред.
— Я ещё не решил, — ответил Оташ. — Вставай.
Поднявшись, Жером начал одеваться.
— И что мы собираемся дальше делать? — спросил Брунен. — Ты поедешь в Валахию? Хочешь взять его с собой или нам отвезти его в Шаукар?
— Хм, — Оташ задумался, — я знаю, как мы поступим. Мы едем в Валахию, и Жером едет с нами. А потом уже он отправится в Шаукар. Я хочу, чтобы он лично повстречался со всеми, кого обманул.
— Да ты садист, — усмехнулся Альфред. — Проще было его убить.
— Решил устроить мне ад на земле? — проговорил Жером, и Оташ заметил, что к нему вернулась его насмешливость.