Шайкаци
Шрифт:
– Кстати, хорошая мысль, – объявил Саймо. – Скорее всего, так и есть. Айо, – именем этим, видимо, легко было объяснить такую проницательность. Тревожные взоры постепенно исчезли.
– И все же, кто это? – вернулся к своему вопросу Кир.
– Как и все прочие наши соседи по Шайкаци, они появились после Калама, – рассказал Саймо. – Если отбросить разные байки и теории, то это единственные известные до сих пор высокоразвитые существа, оказавшиеся здесь вместе с нами.
– Единственные высокоразвитые? А не может быть так, что это они и виноваты в Каламе? – заподозрил Кир, которому Айо не очень полюбились.
– Может, конечно, – пожал плечами Саймо. – А может, они точно так же застряли. Айо тоже рыскают по станции в поисках чего-либо полезного, при встречах ведут себя мирно, если не
– Значит, их посох все-таки не всесилен?
– Да не понятно, оружие ли это вообще. Отряд «Ниже травы» находил разбитый кристалл. Структура необычная: на поверхности – простая кристаллическая решетка, но глубже материал быстро истончается и исчезает, обрываясь нитями толщиной в атом. На их концах есть следы высокого энергетического воздействия. Это, надо полагать, имеет связь с тем фактом, что если попробовать заснять целый кристалл каким-нибудь чувствительным прибором, то изображение засвечивает. Что-то в этом камне работает, как танковый движок, но что – разглядеть не удалось.
Кир нахмурился. Этот рассказ напомнил ему об истории с рукояткой клинка. Но то, что было ему известно, отказывалось сплетаться в целостную картину. Может, и не должно было: он мог пытаться соединить детали разных головоломок.
– А Айо могут что-то знать про Калам?
– Сможешь найти с ними общий язык – спроси их, – предложил Ли. – Ты им, кажется, приглянулся.
– Они отказываются общаться?
– Они вообще не издают звуков, – ответил Ли. – Жестами тоже бесполезно – крутят своими руками, не понимая, чего ты хочешь. Кому-то удавалось обмениваться с ними разными мелочами. Но это все равно, что торговать с младенцем. Только младенец может тебя убить одним движением, если ты захочешь шлепнуть его по рукам.
– У Айо деревня возле «Молочного бара Джо», – сообщил Саймо. – Слышал о таком месте?
– Ага.
– Вот там они расселились. Собрали юрты из мантий, установили в центре самый большой кристалл и молча обитают.
– Тебе стоит туда как-нибудь сходить, – посоветовала Райла. – Молочный бар – прикольное место. Там поблизости «Пуфиковая поляна», где можно весело покурить. Без тяжести. Сам понимаешь: если кто-то обдолбанный ворвется в деревню Айо, лечь могут все. Поэтому все очень уютно и с клевыми коктейлями. Мы туда иногда заглядываем. – Она говорила о своем парне, а не команде. – Бывает, присоединяется Ли. А Саймо раз попробовал и что-то больше не ходит, – укоризненно посмотрела она на командира.
– Я тогда внезапно понял, что понимаю Айо, – пояснил он. – И очень хотел пойти с ними поговорить. Так что, если возникнет желание, я лучше где-нибудь в Порту.
– Я же тебе сказала: говори, не вставая с места. Они же наверняка телепаты.
Кира беспокоила реакция Айо. От произошедшего тянулись неразличимые связи к странным событиям, произошедшим с ним на станции, начиная от удивления его имени и вручения лезвия и рукоятки, которые не должны были существовать на Шайкаци.
Он мог объяснить все обстоятельства достаточно просто; во всяком случае, по здешним меркам. Лезвие попало сюда с контрабандой. Рукоятка – вещественная черта. Найдена Ивко – почему бы и не им, на Зейко или в ближайшей помойке – не важно. Приделана к так же случайно попавшемуся ему клинку. Подарена Киру, потому что в его запоздалом прибытии экзальтированный охотник обнаружил нечто мессианское. Удивление имени? От человека с прозвищем «Сумасшедший» и наркомана-алкоголика? В иной день они могут удивляться своей тени. Коробейник тоже, кажется, не образец твердости мысли. Что осталось? Айо. Если рукоятка – это черта, то внимание пришельцев легко объяснить именно этим. И они, выясняя свойства черты, как-то вызвали изображение. Другие проявления которого кроются в какой-нибудь внутренней логике аномалии.
Кир был совершенно не удовлетворен этим на ходу сочиненным катехизисом. Опирайся на неестественные предположения вперед естественных, сидела в его голове мысль Саймо. Вот только на Шайкаци не всегда было понятно, где проходит грань между ними.
Приближаясь к насосной станции, они свернули в новый коридор. Здесь начинались офисные помещения при промышленной зоне. Мусора стало меньше: то ли потому что сама работа была менее пыльной, то ли в секторе работали уборщики. Из многочисленных выемок в стене прорастала зелень, впереди сплетавшаяся в джунгли. Cтебли очерчивали пространства для отдыха уставшего в кабинетах персонала. Садовники или сломались, или для их грамотной работы требовались люди, но после Калама заросли стали дикими: они вольно поползли по улочке, тяжелыми кустами падали на столики, жадно обхватывали стулья.
Потянулось окно, позволявшее заглянуть в офисное пространство. В одном из кабинетов, точно ожившие бумажные журавли, летала кругом стая офисной макулатуры. Ее тихий шорох мог стать предвестником грозной бури, о чем свидетельствовали разбитые стекла и выброшенные в коридор вместе с различной канцелярией два стула. Путника, который не сумеет сложить два и два, дополнительно предупреждала печать с квадратом и двумя штрихами возле двери.
Они миновали столовую, отделенную от коридора простой, но надежной дверью. Сюда не пробрались звери, а добытчики людей действовали аккуратно, так что ее пространство, ярко освещенное, прибранное как раз в преддверии обеда, казалось, ждало вот-вот готовых подойти завсегдатаев. Это оживляло надежду, что так оно и будет когда-то, однако сумма увиденного до сих пор на Шайкаци делало ее бесплодной.
Они свернули на лестницу. Прежде вниз приходилось прорываться с боями, но с тех пор большая экспедиция заблокировала все выходы на лестницу до этажа с насосной станцией и забаррикадировала следующий пролет. Однако путь наверх так и не заделали, и всегда стоило ожидающей гуляющую тварь с других уровней. Под прикрытием Райлы, готовой снести любое чудовище, отряд стал спускаться. Над их головами издалека доносились крики: задержавшись, «Первые люди» поспорили, человеческий это голос или нет. Это походило на вопли боли и ужаса, но затем звук понизился, перешел в рык и несколько раз разверзся чем-то потусторонним, грозным, дрожащим. Возобновившись, прежний крик стал короче, карикатура на прежние отчаянные завывания. Земли наверху не принадлежали человеку, и Кир испытывал облегчение, отдаляясь от них.
Впрочем, и их путь не был уютным. На одном из пролетов из-за листа металла раздалось яростное царапание, столь раздирающее слух, что, казалось, настойчивый зверь через секунду порвет преграду, как тряпку. Ниже обнаружилась дыра – переборка загнулась под потолком, оставив достаточно места, чтобы на лестницу проникла тварь средних размеров. Или какая-нибудь лишенная костей мерзость покрупнее. Сюда следовало прислать рабочих с охраной.
Кир отмечал черные пропалины на стенах, свидетельствовавшие о прежних боях; видел странные зеленоватые сгустки, похоже, капавшие откуда-то сверху и застывавшие на перилах; обнаружил след старой крови на стене. Ничтожная преграда отделяла их шахту от мрачных просторов Шайкаци. Это осознание как будто вызывало недостаток воздуха, рождало ощущение давящего океана, сдерживаемого тончайшей железной оболочкой.
Они добрались до нужного этажа и вышли в тихий, никогда не знавший столпотворения коридор, в котором осталась лишь аварийная подсветка. От него несколько раз они повернули по техническим ответвлениям, где строители, экономя на материалах, установили решетчатый пол и не стали прятать в стены коммуникации. Не встретив на этой неприветливой дороге препятствий, отряд вышел к станции.
Перед ними был проход, обозначенный неярким светом. По стенам тянулись трубы, согнанные сюда со всех окрестностей; пол вновь стал сплошным – возможно, чтобы замечать лужи от протечек. Лежало несколько тонких, как пленка, иссохших трупа белолистов. Не имея представления об этих существах, легко было принять их за обычный мусор. Но Кир знал, что эти тельца свидетельствуют о стае ядовитых существ, слившихся с поверхностями коридора и ждущих, когда пройдет новая жертва. Одна недавно забрела сюда, и возле трубы ее жадно обернул лист. Хищник и добыча сплелись в напряженный комок, и победитель теперь в наслаждении рассасывал парализованную пищу. Саймо поджарил его, отчего лист раскрылся и вывалил невнятное месиво, в котором угадывались полупереваренные лапы и клочки шерсти. Скелеты незадачливых зверьков валялись по всему коридору. Среди них катился уборщик с оплавленной крышкой.