Шайкаци
Шрифт:
– А давайте, когда вернемся из Библиотеки, откроем пекарню! – предложила Райла.
– Райла, давай не будем, – попросил Ли. – Я знаю, как ты готовишь. Разведчики предпочтут истечь кровью на пороге Порта возвращению к нашей пекарне.
– Я же говорила, эти булочки принесла подруга!
– Рассказывай теперь. О! – воскликнул Ли. – Обратите внимание налево: мы проходим склад, содержимое которого тоже радовало немало людей. Здесь хранился табак и наркота, – пояснил он Киру и, помрачнев, добавил: – А обитал тут Бородавка.
– Что за Бородавка? – спросил Кир, разглядывая
– Да засел тут на складе, – сказал Саймо. – Никого не пускал. Сам здоровый, выходил встречать всегда с разводным ключом. Наши иногда наведывались сюда меняться: еду, алкоголь. Как-то с похмелья он Ли отдал целую упаковку дури за бутылку пива.
– За два следующих вечера я прожил прекрасную жизнь, – вздохнул Ли.
– К нему и девчонки из Апартаментов Камилло заглядывали. Склад – прямо королевский дворец.
– Бородовку не особо любили, – сообщил Ли. – Товар он бодяжил так, что пушеры из подворотни назвали бы его мразью. Легкие кровоточили. Один подох, захаркав половину «Трутня». Но Бородавка никого не заставлял брать это дерьмо. Как по мне, ставил точку в уже написанном предложении. Абсолютно механическая вещь.
– О, ты не прав, Ли! – зашумел голос Будера, как поднятая буря. – Так рассуждают те, кто считает: «Если не я, то кто-то другой». Это правда: всегда найдется кто-то другой, чтобы помочь сделать еще шаг в пропасть. Но я не могу оправдать ни одного из них. Никак человека не оправдывает то, что знамя его подлости может подхватить кто-то иной.
– Спасибо, Будер, твои цитаты из социальной рекламы, как всегда, заставляют задуматься, – вновь ошарашенно посмотрел на него Ли. – Но, честное слово, я не собирался забирать его бизнес.
– А почему Бородавка? – полюбопытствовал Кир.
– Она у него стала расти на подбородке, – ответил Саймо. – То есть мы подумали, что она у него всегда была, просто не обращали внимания. Бородавка и бородавка. Странная: как будто толстый волос вырос. И он рос дальше. Потом стало понятно: неладно что-то. Ветка с полмизинца проросла. А он рукой махал: «Да хрень какая-то». В Порту мы об этом поговорили и ходить к нему все перестали. Разведчики еще неделю ощупывали себя с ног до головы, бледнея от какого-нибудь прыща. Когда кто-то шел мимо, Бородавка выходил, тряс своими товарами. Но ему говорили: «Слушай, ты вылечись сперва». Потом ребята рассказали: палочка эта изменилась. Расщепилась, вроде бы даже меньше стала. Позже другие подтвердили: палочки нет, только блямба какая-то кожистая на подбородке разрослась. А дальше и мы его увидели. Он стоял в полутьме и не торопился выходить. Обычно пару слов проворчит. Не шевелился вообще. Ли зашел к нему – они немного общались.
– И сразу вышел, – угрюмо сказал Ли.
– Видимо, это был какой-то паразит, – продолжил Саймо. – Кожистой маской он растянулся по всему лицу. Можно было увидеть, что поверхность медленно пульсирует, как неторопливые глотки. Мы хотели отодрать его, но Бородавка заорал – глухо, сквозь эту мембрану. Не знаю, чем он дышал: глаза, рот, глаза – все было залеплено. Разделить их было уже невозможно: тварь с кожей попросту перемешалась.
– Руки у него мелко-мелко дрожали, – прошептала Райла.
– Да… – глухо отозвался Саймо. – Оно вдавилось в глазницы так, что явно уже проникло под череп.
– Что вы сделали? – негромко спросил Кир.
Саймо с кривой, горькой усмешкой посмотрел на него, чтобы ответить, но его перебил Будер, с каким-то равнодушным любопытством.
– А что бы ты сделал?
– Не знаю, – выдохнул Кир.
Райла вдруг резко обернулась к нему. Во взгляде ее читалось отвращение.
– А что ты тогда спрашиваешь, что мы сделали? Всего два варианта, и их ты и имел в виду. Всего два – нетрудно удержать в голове. Так что бы ты сделал? Убил или бросил? А, герой?
Кир сконфуженно молчал. Он искренне не мог представить себя в этой ситуации. Саймо понимал это, поэтому дал их ответ, не настаивая на его:
– Мы оставили. Райла с Ли категорически не хотели убивать его. Я еще на что-то надеялся. Будер…
– Я предлагал стрелять. Он был обречен, мучился и к тому же представлял опасность для Порта.
– Но мы оставили его, и он спустя несколько дней превратился в мумию. Паразит обернул его целиком, как вторая кожа. Его полили керосином, шестами оттолкнули поглубже и подожгли. Он не кричал, но что-то в пламени звучало: как будто мучительный стон. Думаю, это все-таки паразит. Склад закрыли, а на печать на всякий случай нанесли три штриховки: если этим реально заразиться да принести в Порт, шансов у нас может не быть.
У Кира было тревожное послевкусие от этих историй. Мир Шайкаци медленно поглощал своих обитателей, сводил с ума, неумолимо отдалял от человечества. Отсюда надо было бежать и бежать скорее.
– Предлагаю из этого тоже сделать какой-нибудь далеко идущий вывод, – воодушевленно объявил Ли. – Кир, вот скажи ты: что ты думаешь о Бородовке? И вообще, как нам жить дальше?
– Ну, Бородовка вроде был не самый лучший человек, – неуверенно ответил Кир.
– Понял – в расход, – кивнул Ли.
– Мне нравятся рассуждения Коробейника, – Кир обратился за выручкой к этому маленькому человеку. – Просто совершай добрые дела.
– Вот это да, – ошарашенно посмотрел на него Ли. – То есть сигарета как символ зла и Коробейник как мыслитель. Твои аргументы несутся точно лавина, Кир.
– Человек, который делится злом, отнимает, а не дает, – объявил Будер. Тон его, впрочем, обозначал ироничный настрой.
– Будер, во имя всего святого! – воздел руки Ли. – Тебя сегодня завалило собранием скучных афоризмов на все случаи жизни?
– Хорошее же правило: совершай добрые дела, – поддержал Саймо.
– Наш Коробейник любит людей, уж не знаю, за что, – сказал Ли. – А я считаю, что доброе дело – это когда от процесса хорошо всем задействованным сторонам. Мой знакомый Тил однажды вовлек дочь нашего босса в процесс, от которого обоим участвующим в нем лицам было хорошо. К сожалению, босс проявил полное непонимание концепции Коробейника-Саймо, и Тилу пришлось подставить важную часть того процесса под струю пара. О, еще случай…