Шайкаци
Шрифт:
Кир нашел нужную комнату и постучался. Открыл ему один из отпрысков Будера, тут же восторженно уставившийся на кинжал. «Только если разрешит мама», – строго сказал разведчик. Но та все внимание уделила гостю. Всплеснув руками от радости, она, в забывшейся через минуту последовательности, возможно, в единую точку времени, выразила признательность за его прибытие, объявила об имевшихся в кухне блюдах, отцепила от вошедшего сыновей, что-то рассказала о семейных делах, передала какие-то слова Будера и, взяв за руку, проводила к столу.
Главу семейства Кир застал за чаепитием и, пережив атаку радушными предложениями, настоял на том, что лишь присоединится
Кир оглядел квартиру. Как-то удалось из этого выхолощенного помещения, предназначенного для тех, кто искал краткий приют после выхода из порта, создать уютное обиталище. Мысли его теплели, когда он отмечал признаки дома, заселенного с душой: от безделиц на полках до доносившегося с кухни запаха хранимого там огня.
– У вас уютно, – с удовольствием сказал Кир.
– Ну, конец света не повод отказаться от уюта, – строго отметила жена Будера.
Чайная беседа протекала по своему неспешному, умиротворяющему руслу. Кир расспрашивал их о прежних временах и до сих пор как открытие принимал ту идею, что Шайкаци когда-либо была местом, имеющим будущее. Он застал осколок, брошенный в космосе и зажатый ужасом, но местные знали, от чего этот осколок и старались вернуть утраченное. Здесь была любимая игровая площадка ребят Будера. Здесь был «Молочный бар Джо», куда многие любили ходить всей семьей. Была достойная работа, крепкая бригада и планы, связанные с этим портом. Официант, который знал, какое вино предпочитает Будер с женой.
Они избегали говорить, кто поселился на той площадке и кем теперь пировали неподалеку от «Молочного бара Джо». Как распались все планы, а работу сменило выживание. Где теперь было большинство тех людей, которых они знали. Казалось невозможным, что за пределами этого дома существует этот страшный мир. Но он ждал их – уже утром. Думая, что они захотят обсудить задание, и не желая слушать об этом, женщина оставила их. Она утихомирила детей и прошла в кухню. Выглянув на секунду, она показала Будеру некую бутылку, но тот коротко качнул головой – не перед выходом.
Кир по-прежнему находился во власти какого-то восторженного настроения.
– Я понимаю, почему ты одним из первых пошел против черты, – сказал он. – Тебе есть за что сражаться.
Будер посмотрел на него недоуменно, с трудом пробиваясь из их вечера к такой теме, но затем понял Кира. Умиротворенное выражение как бы застыло – гость заставил его задуматься.
– С одной стороны, я соглашусь с тобой: мне было ради чего идти. С другой стороны, что это значит? Что если бы тот день окончился хуже, я бы остался в Порту? Не подумал ни о ком другом? Пропивал бы дни в Апартаментах Камилло? Хочется верить, что нашлись бы другие причины идти за Саймо.
– Не хотел тебя обидеть, – смутился Кир, не желавший портить ему настроение.
– Ты не обидел, – поднял массивную руку Будер. Сомнения Кира расплющились об эту убедительную лапу. – Но принудил задать себе вопросы, ответы на которые могут быть неудобны. Поступил ли я благородно, выйдя против чудовищ? Конечно. Но оказался я благороден, потому что рядом семья? И если обратное – быть не благородным, то только они делают меня таким? И иначе я трус и эгоист? Не мы одни на этой войне. К ней приходили разными путями. У одних было кого защищать, но они долго не решались сражаться. У других никого не осталось, но они пошли вскоре после нас. Чтобы отомстить. Чтобы занять себе делом. Из любопытства. От скуки. Ты встречал Бардзо. Он подлый и жестокий человек. И все же: Бардзо благороден? Он опытный и храбрый разведчик и убивает чудовищ.
– Я Бардзо узнал мало. Но, видимо, он засранец, делающий хорошее дело.
– Но делает ли это из него хорошего человека? Взгляни на Саймо. Ты хочешь увидеть какую-то четко проиллюстрированную причину, почему он занимается тем, чем занимается? Ее нет. Целая жизнь подводит к тому, что в нужный момент ты встаешь и, рискуя жизнью, защищаешь других людей. Отец объясняет, что такое хорошо и что такое плохо. Мать учит с добротой относиться к другим людям. С друзьями понимаешь, что значит защищать тех, кто рядом, и полагаться на них. С первой любовью начинаешь больше ценить жизнь. Учителя дают голове ума, а нужные книги завещают уважать героев. Так вырастают благородные люди. Знаю, что Саймо родился на далекой планете, рано осиротел и очень упорно пробирался по жизни, все преодолевая и всего добиваясь сам. Он был нанят на Шайкаци незадолго до Калама. Он не успел обрести друзей и не имел семьи, которой бы лишился. Однако он первым поднялся и вышел против черты. Это сумма прожитого, и самое малое здесь может иметь такое же значение, как твои самые важные решения.
– Наверное, это верно и для тебя, – предположил Кир.
Будер, похоже, задал себе этот вопрос, но вслух не ответил.
– А для тебя? – вместо этого спросил он. – Как ты пришел к этому результату?
– Я выбраться отсюда хочу.
– Это всего лишь мечта, – отмахнулся Будер. – Мечтают все, но кто действует?
Настала очередь Кира покопаться в своих мотивах. Он искал в себе благородство, которое полагал в Будере и Саймо. Но с горечью признал:
– Знаешь, для меня это, наверное, не о других людях. Я вышел с вами против дракона, выйду завтра против… водопроводных труб, а позже отправлюсь на бой с бессмертным Мясным ангелом. Но все это зациклено на мне. Дорога только моя и неважно, кто сопровождает меня.
– Ты вовсе не так эгоистичен, раз размышляешь об этом, – заметил его мудрый товарищ.
– Считаешь? – в действительности, Кир мало прикладывал его слова к своим рассуждениям. Будер сейчас был просто причиной произносить их вслух. – Если так, то это от матери. Отец – честолюбивый человек, привыкший все держать под контролем. А она мягкая, нежная женщина. Похоже, она успела сделать несколько вялых мышц в сердце.
– Такие мышцы нужны, – одобрил Будер. – Для сострадания. Для тоски, без которой ты не поймешь, куда вернуться, чтобы попробовать сначала.
Что-то на этой фразе треснуло в душе Кира и нечто бесконечно горькое засаднило в ней.
– А-а, к черту, – враждебно закрылся он от этой рефлексии. – У нас завтра дело и неплохо было бы выспаться. Спасибо за чай, Будер. С тобой неплохо поболтать. Заставляешь выгрести из души кое-какое дерьмо. Если честно, когда я тебе первый раз увидел, подумал: ни хрена себе гора мяса. Голова казалась какой-то ненужной на этом фоне. А в ней веса больше, чем в теле.
– Спасибо, конечно, но я и есть гора мяса! – засмеялся Будер, схватив себя за живот. – Жизнь на сытных фермерских полях! С куском пирога с утра на реку! Солнце печет – хорошо! Хлещет дождь – весело! Потом к отцу, в гаражи, копаться с мастерами в комбайнах. А моя мать была учительницей, чрезвычайно умной женщиной. Благодаря ей кое-какая начинка в этом мясном пироге появилась, я надеюсь.