Шайкаци
Шрифт:
На мгновение показалось, что Саймо встретил эти слова с ужасом. Наваждение прошло: на Кира сосредоточенно смотрел его командир, задумчивый до того, что это растворило и другие эмоции.
– На заре этого кошмара нас было трое в отряде: я, Будер и Ирра, – сказал он, скорее, распутывая свои размышления, чем объясняя Киру. – Она работала в администрации, по нашей линии – обслуживание грузовых терминалов. Давно знали друг друга: она и меня, и Будера на работу принимала. Во время Калама была тут с инспекцией, потому и не сгинула. Девушка решительная, сильная, в свое время скалолазанием серьезно увлекалось, на Шайкаци держала себя в форме. Я не удивился, что она захотела присоединиться к нам. Длинная, тонкая – куда ее, переломится! Но хваткая и смелая до одури. Тогда тоже висела эта мысль: найти причину, источник. Что-то, чтобы исправить происходящее.
Какое-то размышление отвлекло его, и он некоторое время сидел молча, напряженно разбирая его. Потом взгляд Саймо вернулся к Киру. Горько он продолжил:
– Мы не сомневались в выборе. Мы собирались вернуться в Порт. Тут была семья Будера. Тут были наши товарищи. Тут мы провели уже много времени. Нас честно предупредили, что помощи не будет. Шильнер-Вольнова приказала сохранять медицинскую технику и дефицитные лекарства для нужд исключительно их бойцов. Знаю, что на тот момент Оранжерея еще не оправилась от тех потерь, которые понесла, защищая свой порог… Мы даже не успели дойти до самых проклятых черт. Случилось… Случилось то, что может случиться на каждом углу Шайкаци. Выпрыгнула какая-то тварь, черт ее знает что, и разодрала Ирру. Мы быстро дотащили ее до блокпоста, но…
Саймо замолчал, опустив глаза. Беспомощность, вызванная воспоминанием, оставалась болезненной для него. Поднялась злость, стиснувшая горло. Он проглотил ее и чуть севшим голосом продолжил:
– Они отказали нам в помощи. О, какие у них были лица! Они же понимали, что поступают как подонки. Краснели, несли чушь, злились, как любая виноватая сволочь. Был бы один, перестрелял бы их. Кое-что они сделали: позвали медсестру, но раны были слишком сильны, нужны были другие медикаменты, нужна была реанимация. Но они твердо исполняли приказ Шильнер-Вольновой. Помощь не пришла. Ирра умерла там, плачущая, скорченная от боли. Мы донесли ее до Порта. Похоронили в космосе. Странный был день: мы с Будером, не договариваясь заранее, как техники начали готовить корабль, который оставит ее во тьме. Будто какая-то церемония. Это внезапно стало традицией и для остальных. Кто ничего не понимает в кораблях, стоит рядом, наблюдая за подготовкой. На пирсе ждет гроб. Традиция Порта. – Саймо перевел на Кира взгляд, что нес в себе отпечаток той злости и той тоски. – Теперь ты постоянно болтаешь о Библиотеке, а я вновь слышу ото всех об Оранжерее. Мы лезем все глубже в глотку это чертовой станции. Собираемся убить Мясного ангела. А я не уверен, что готов вести вас туда.
Кир с трудом верил, что эти слова принадлежат командиру. Человеку дела, а не сомнений. Он вспомнил их разговор, состоявшийся на следующий день после знакомства.
– Эй, забыл? Чуть тверже, на шаг дальше, Саймо.
Командир посмотрел на него с недоумением, не узнавая эти случайные слова. Потом память откликнулась; он улыбнулся, отпугивая уныние.
– Я так сказал, да? Звучит как одна из твоих фраз. После которых кажется, что стать властелином вселенной – раз плюнуть.
– В жизни все действительно просто, – как о чем-то очевидном сказал Кир. – Каждый раз ты просто делаешь следующий шаг вперед.
Фраза, или, скорее, ее настрой, зацепил Саймо и он хотел унести его, пока дальнейший разговор не развеял этого ощущения. Он коснулся предплечья своего бойца: «Выздоравливай» и ушел.
…Пища становилась с каждым разом все сытнее, а капельница вскоре исчезла. Кир ощущал себя бодро и только разодранные ноги не позволяли ему сбежать из палаты. Впрочем, современные средства исцеляли порванную и обожженную плоть буквально по часам. С помощью медсестры он мучительно, боязливо предпринял утренний поход до туалета, а вечером того же дня едва сдержался, чтобы не вскочить с кровати прыжком. Лежать на спине было уже не больно и даже приятно: чуть пошевелившись, он мог почесать свербевшие шрамы.
Еще через день готов был вольно шагнуть за порог больницы. Медсестра придирчиво осмотрела его покрытые корочкой раны и покачала головой. Это не меняло дела: Кир мог и желал выписаться. Ему назначили различные мази, сменили повязки и, наставив быть аккуратнее, отпустили.
Силы его еще не были восстановлены, и, выбравшись в коридор, он прислонился к стене. Сумрачный свет разбегавшихся в стороны дорожек фонарей обозначал привычные маршруты. Слева тьму коридора расчищал фонарь дота. Чуть дальше лестница спускалась на ярко освещенный проспект Арктекс. На полпути к Апартаментам Камилло была школа, где прежде жил дракон; его упрямая плоть теперь искала остатки тела, распятые на чудовищных зарослях.
Кир посмотрел направо. В альковах собрались компании, задрапированные сумерками этих уединенных убежищ. Лунные силуэты людей брели по улице. Ворота в величайшее поселение человечества Шайкаци было лишь маленькой щелкой в темноте.
Кир вдохнул выхолощенный воздух, точно выпив простора, раскрывшегося перед ним после больничной палаты. Собравшись с силами, он заковылял домой.
Своих не было ни на Кругу, ни на Центре. Это было даже к лучшему: Кир наслаждался огромным пространством, окружавшим его столик, и тянул запрещенный врачом напиток. Подходили люди, поздравляя и расспрашивая его историю боя. Мимо прошел Колодин, спешивший по своим делам. «Оклемался? Ну-ну, поправляйся», – сказал он. Голос его звучал бы дружелюбно, если бы у цепной собаки были дружелюбные интонации к кому-то, кроме хозяина.
С вышки наблюдал Ивор. Перехватив взгляд Кира, он ободряюще кивнул ему, точно боднув. Почему-то именно вид главы Порта испортил настроение. В нутре появилось неразличимое тревожное чувство. Залпом осушив стакан, Кир отправился в свою каморку.
Вечером он был с остальными, пришедший в себя, свежий, испытывающий удовольствие от того, что он общается с друзьями на фоне их кособокого поселения под светом высоких ламп.
Райла была с ними – не лично. Теперь она готова была включить свое изображение. Кира под сердцем схватил холодок: она предстала перед ним бледная, тонкая и, как лист бумаги, было ее лицо на подушке. Будто бы небрежно лежавшие на лбу волосы скрывали кляксу ожога на ее виске. Когда случайно показывалась ее левая рука, было видно, что та расколота пополам: от запястья до плечевого сустава по ней проходила багровая трещина, заросшая пленкой кожи. Конечность явно двигалась с трудом, доставляя ее страдание.
Ли сделал вид, что испуган этим зрелищем; хотя Райла и выдавила улыбку, ему не стоило шутить на эту тему – ей самой было не по себе. Она настороженно и несколько вымученно вела себя в начале разговора, нервно ловя взгляды своих друзей. Впрочем, потом она расслабилась, стала оптимистична и сама начала: «Когда идем на Мясного ангела?» Кир единственный заметил, как смутил и сбил с толку этот вопрос Саймо. «Райла, да отлежись пока…», – пробормотал он. «Не хочу лежать!», – капризно сказала она. Но, конечно, и сама понимала, что пока разговоры о большом походе несвоевременны.
Даже без ресурсов Оранжереи здешняя медицина оставалась достаточно продвинутой. Еще через несколько дней медики осторожно допускали, что Райла сможет скоро продолжать лечение в домашней обстановке. Спустя два дня она уже сидела возле них на летучке, все такая же острая и нахрапистая. Кир к тому времени, впитавший литры различных мазей и прошедший курс терапии, полностью восстановился. Спина его представляла собой холмистый рельеф – кислота листов слишком глубоко разъедала плоть, зато остальные раны удалось заживить почти без следов.