Шайтан-звезда (Часть 2)

Трускиновская Далия Мейеровна

– Барзах не откажется от плодов победы!
– возразил аш-Шамардаль.
– Он слишком много сделал, чтобы достичь ее!

– А что проку Барзаху в том, если Сабит ибн Хатем и его ученики лишатся своего имущества? Что прибавится Барзаху от их нищеты? Разве накопленные ими знания перейдут в его голову?
– не унимался высокий мудрец.
– Пусть явится наконец Барзах!

– Барзах уже на пути сюда!
– воскликнул аш-Шамардаль.
– Клянусь Аллахом, между им и нами не более двух фарсангов!

Он достал из-за пазухи лист пергамента и развернул его.

– Подай мне столик, о дитя, - обратился он к тому из

муридов, который во время всего этого шума находился к нему ближе прочих. Мурид молча взял стоящий у стены низкий столик, подхватил и подушку для сидения, принес все это и установил перед аш-Шамардалем.

Тот сделал движение рукой, призывая к тишине, уселся, положил перед собой пергамент и стал чертить над ним знаки, как если бы писал по воздуху буквы, бормоча при этом.

– Этот круг небосвода достался ему от самого Бахрама, - уважительно произнес один из собеседников.
– Смотрите, смотрите... Изображение появляется!

– Клянусь Аллахом, оно движется!
– подтвердил другой.

Что-то происходило на столике, судя по тому, как обступили аш-Шамардаля и с каким вниманием глядели через его плечи на пергамент.

– Видите, о друзья Аллаха?
– спросил аш-Шамардаль.
– Вот та самая башня, на вершине которой огнепоклонники оставляли своих мертвецов! Те, кто бывал здесь раньше, знают, на каком расстоянии от замка она стоит! Вот башня, а вот всадники, которые проезжают мимо нее... а вот и Барзах... посмотрите, как он торопится, как погоняет коня! Совсем скоро он будет среди нас!

Джейран зажала рот рукой.

Насколько ей было известно, отряд всадников, в котором был Барзах, вовсе не стремился к Пестрому замку, а, напротив, удирал от него без оглядки! И увозил с собой ребенка, которому было суждено стать наследником престола Хиры!

Всякий раз, сталкиваясь с враньем, Джейран сперва терялась, потом в ней просыпалась тихая ярость, а потом уж следовало ждать неторопливых, но весьма целеустремленных поступков - наподобие бегства из фальшивого рая. И на сей раз она тоже впала в изумление прежде, чем что-то предпринимать.

Тем временем сторонники Сабита ибн Хатема, среди которых были не только звездозаконники, но и врачи, обучавшиеся у прославленных врачей Харрана, и маги, и факихи, перешли от обороны к наступлению, довольно верно угадав уязвимое место аш-Шамардаля.

– Пошли за ним того марида, который принес сюда нас!
– требовали маги и звездозаконники на удивление дружно.
– Куда ты девал его, этого марида с собачьей головой?

– Клянусь Аллахом, марид сбежал от него, как сбежал десять лет назад джинн из рода сыновей Джирджиса!
– перекричал прочих человек с такой длинной бородой, что ее острый кончик достигал колен.
– Он не знал, что заклинание власти для этого джинна ограничено количеством приказаний! А ведь это было в заклинании сказано ясно, и следовало бы ему понять, что еврейские буквы на самом деле означают числа!

И были перечислены еще кое-какие грехи гнусного завистника в обращении с джиннами, ифритами и маридами, плененными и заточенными еще Сулейманом ибн Даудом.

Аш-Шамардаль в конце концов замолчал под бременем этих упреков, и всякий, кто имел дело с людьми, чьи лица от ярости бледнеют и каменеют, воздержался бы испытывать в такие мгновения долготерпение Аллаха. Но собеседники и сотрапезники аш-Шамардаля в пылу словесного побоища утратили чувство меры.

Он поднял голову -

и по выражению его лица, по блеску выпуклых глаз можно было бы догадаться, что он принял страшное решение. Это решение далось ему нелегко - и, хотя он все прекрасно подготовил, совершить последний шаг на этом пути все же было для него мучительно, ибо раньше его зависть находила себе отраду в мелких и тайных пакостях, а сейчас ей предстояло подвигнуть своего обладателя на открытое злодеяние.

– Да, я не повелеваю таким количеством джиннов, каким мог повелевать прежде!
– вдруг выкрикнул аш-Шамардаль.
– Но у меня есть кое-что получше! Я воспитал верных мне мужей, истинных муридов, и если джинн или ифрит не расстанется с жизнью из-за моей прихоти, то эти муриды рады будут заполнить собой пропасть, чтобы я мог перейти ее по их трупам! Смотрите!

Аш-Шамардаль поднял руку вверх - и все увидели окошко под самым куполом, а в окошке - стоящего на корточках человека.

– Он ждет моего знака, - сказал гнусный завистник.
– А знаете ли, каков этот знак?

– Нет, откуда нам это знать?
– ответил за всех Сабит ибн Хатем.

– Плевок!

И аш-Шамардаль действительно с отвратительным звуком харкнул на пол.

Тут же мудрецы и звездозаконники услышали крик.

Раскинув руки, ожидавший знака человек на мгновение повис в воздухе и, пока его крик длился, долетел до каменного пола.

Наступила тишина.

Многие закрыли себе лица руками.

Джейран, онемевшая от ужаса, сделала из-за колонны шаг вперед. Ей вдруг показалось, что этого несчастного еще можно спасти, если броситься к нему, перевернуть на спину, приподнять и дать глотнуть воздуха полной грудью.

И она увидела лицо человека, который погиб из-за плевка.

Его шея странно вывернулась и он прижимался щекой к каменным плитам, как будто прислушиваясь - не спешат ли снизу прекрасные благоухающие гурии с серебряными кувшинами, полными наилучшего вина.

Это был ученик цирюльника Хусейн.

И Джейран поняла, что юноше помочь невозможно - он должен был погибнуть и он погиб.

– Все видели, какова преданность этого мурида?
– грозно спросил аш-Шамардаль.
– А у меня таких - сотня тысяч! Поэтому я предлагаю вам, звездозаконники Харрана, добровольно отказаться от своего имущества, и отречься от своих занятий, и прогнать ваших учеников, и запретить им продолжать ваше дело, и известить об этом всех, иначе - горе вашим семьям, вашим друзьям, всем вашим близким и любимым! Мои муриды найдут их, где бы они ни спрятались! И сотня моих с радостью погибнет, чтобы принести мне голову одного вашего!

Говоря это, аш-Шамардаль вздергивал подбородок, и высокомерно устремлял вверх рыжую бороду, и наслаждался властью, как мужчина бы наслаждался обладанием желанной женщиной, и лишь одно раздражало его голос, которому полагалось бы гудеть под сводами купола, срывался на неожиданное взвизгивание.

– Подумайте, о звездозаконники, и пусть Аллах приведет вас к разумному решению, - переведя дух, приказал он.
– Я же долго ждать не намерен. В моих часах осталось воды примерно на четверть дневного часа. Как только завоет их бронзовая труба, а она воет так, словно настал судный день, мои муриды войдут в этот зал, и избавят мир от вашего зла, и придут ко мне за распоряжениями о судьбах ваших близких! А все прочие могут покинуть это помещение, пока еще не поздно.