Шепот тьмы

Эндрю Келли

Знак у пруда стоял наискосок, воткнутый в уже оттаявшую землю. Сегодня катания не будет.

Было одиннадцать сорок пять, когда Лиама Прайса вытащили из-подо льда. Было одиннадцать пятьдесят восемь, когда объявили время смерти.

Теперь часы показывали два пятнадцать. Он вытащил телефон из кармана. Два десять. Он не доверял своим глазам. Вокруг него время ускользало и колебалось.

Оно проносилось мимо в виде тонких серебристых рыбок, слишком быстрых, чтобы их можно было поймать. Его кожа была холодной.

По рукам пробегали мурашки. Он тонул. Всегда тонет.

Он открыл телефон и набрал номер Лейн.

Кости в его руках словно раздробили молотком.

Телефон у его уха, гудки все идут. За пределами желтой зоны света тени тесно прижимались друг к другу. Когда он был маленьким мальчиком и все еще боялся монстров под кроватью, он выбегал из ванной.

Он запрыгивал на матрас прямо в центр, не приближаясь к краю кровати, чтобы не бояться, что что-то схватит его за лодыжки. На верхней койке Лиам перегибался через край и бил Колтона подушкой.

– Господи боже. Не будь таким ребенком, Си Джей. Монстров не существует.

Теперь он знал лучше. Истина текла по его венам. Он закрыл глаза. Приготовился к голосовой почте.

Вместо этого Колтон услышал мягкое «Алло». Он выдохнул.

– Прайс? Алло?

– Я здесь, – сказал он. – Ты спала?

– Нет. – Она больше ничего не сказала. Колтон слышал, как щелкают клавиши ее компьютера, щелкают, щелкают. Он опустился на пол, поджав колени.

– Я не опоздаю на самолет, – сказала она, – если ты об этом беспокоишься.

– Что? О. Нет, дело не в этом.

– Хорошо.

Снова щелчки. Страницы зашуршали.

– Просто… – Он запнулся, чувствуя себя в высшей степени нелепо. – Не могла бы ты сказать мне, который час?

Его встретила тишина. Затем:

– Сейчас два часа ночи.

– Я имею в виду, конкретно. С точностью до минуты.

Еще одна пауза.

– Сейчас четверть третьего.

– Точно?

– Точно.

– Спасибо. – Он откинул голову назад к шкафу, часть напряжения ушла из него. На другом конце Лейн продолжила печатать.

Некоторое время он молча слушал, как она работает. За пределами кухни фойе было черным, как пустота.

– Над чем ты работаешь?

– Это не твое дело.

– Защищаешься, – заметил он.

– Не только у тебя есть секреты. – Последовала пауза, и она добавила: – Это входит в мой чек-лист, ты знаешь.

– У тебя есть чек-лист?

– Есть. Я называю его «Причины, по которым Колтон Прайс, вероятно, хранит зубы в кухонном ящике».

– Какая-то антисанитария. – Улыбка проскользнула по его лицу, без предупреждения. – Мне нельзя звонить тебе посреди ночи, чтобы узнать который час?

– В этом есть что-то от Уэса Крейвена, – сказала она. – Я жду, когда ты скажешь мне выглянуть в окно.

– Твое окно? – Он выставил ногу. Ступня уперлась в шкаф перед

ним. – Что за твоим окном?

– Ты, очевидно. Возможно, с охотничьим ножом.

Нож в сторону, он хотел бы, чтобы это было правдой. Он хотел бы быть где угодно, только не здесь, в этом пустом мавзолее. Подержанный сын в покинутом доме. Он хотел бы оказаться в кампусе, рука об руку возле ее общежития, как это было в тот вечер, когда он провожал ее домой. Он хотел бы видеть, что она делает, как сидит за столом или лежит в постели. Работает ли она при свете люстры или под настольной лампой. Была ли она в пижаме или в рубашке из переработанного материала.

– Когда Ромео так делал, это считалось романтичным, – сказал он.

Еще одна пауза. Затем:

– Ромео и Джульетта умерли.

– Верно подмечено. – Колтон хотел снова спросить ее о времени, но сейчас он был достаточно бодр, чтобы понять, насколько это покажется странным. Как иррационально. – Я думаю, это мило, то, что ты делаешь, – сказал он. – Поездка в Чикаго, чтобы увидеть Шиллера. Это ужасная идея, но это здорово. Не многие люди так поступили бы.

Наступила тишина. Затем она тихо сказала:

– Я знаю, каково это – проснуться на больничной койке и узнать, что вся твоя жизнь перевернулась с ног на голову, пока ты был без сознания. Никто не должен проходить через это в одиночку.

Он закрыл глаза и ничего не ответил. Следующие несколько минут он сидел с телефоном, уткнувшись в плечо, и слушал, как она работает.

– Прайс, – услышал он ее слова, уже не в первый раз. – Колтон. Ты спишь?

– Нет, – ответил он через некоторое время. – Нет, я все еще здесь.

– Мы должны приехать в аэропорт рано утром. Я должна попытаться хотя бы немного поспать.

– Подожди. – Его сердце колотилось о ребра. Он подумал о том, как хлопнул руками по льду. Холод, режущий кости. Его брат с ослабевшими руками, медленно исчезающий из виду. – Уэнздей, подожди секунду. Останься и поговори со мной.

На мгновение он подумал, что уже слишком поздно. Он подумал, что она ушла. Но потом услышал ее резкий вдох на другом конце провода.

– Хорошо, – сказала она. – Я останусь. Но не бесплатно.

– Справедливо. – Он снова устроился рядом со шкафами. – Во сколько мне это обойдется?

Он услышал скрип стула, затем скрип пружин, когда она забралась в кровать. Его горло было словно наждачная бумага. В животе бушевала лава. Он уперся ноющим кулаком в прохладную плитку пола.

Шепотом она сказала:

– Ты должен рассказать мне еще три правды.

– Сейчас я не могу вспомнить ни одной. – Он закрыл глаза от натиска своих призраков.

– Тогда три вещи, которые тебе не нравятся.

Он задумался.

– Я не люблю кофе, – сказал он после того, как прошло несколько секунд.