Шепот тьмы
Шрифт:
– Этот набросок не так уж плох, – раздался голос прямо над ее плечом. – Хотя ты не учла некоторые тонкие детали на Марсе. – Ее карандаш замер, кончик грифеля застыл над широким контуром горла.
Она не слышала, как подошел Колтон. Когда он наклонился, чтобы лучше рассмотреть, она вырвала страницу. Звук разрыва нарушил приглушенную дождем тишину помещения. Скомкав бумагу, она засунула лист глубоко в карман сумки.
– Необоснованные действия, – сказал он, прижавшись ртом к ее уху.
– Что ты делаешь?
– Содействую. – Он отошел назад и засунул руки
– Пока нет. – Она безуспешно занималась этим несколько часов, ее нога затекла, дождь с грохотом бил по крыше. Она смотрела, не мигая, на слои перьев цвета аморетто. – По-моему, они выглядят совершенно одинаково.
– Посмотри еще раз, – сказал Колтон. – Он использовал другой оттенок желтого для неба. В противоположность кремнию и оксиду он использовал антимонат свинца.
Заволновавшись, она швырнула карандаш.
– Как я должна была заметить это? Это же мельчайшая, бесконечно маленькая деталь.
Лицо Колтона скривилось в ухмылке.
– Не смейся надо мной, – сказала она, ее раздражение усилилось. – Я сижу здесь уже несколько часов. Я не чувствую свою ногу.
– Я не смеюсь над тобой. – Он протянул руку. – Пошли.
– Куда? – отпрянула она от него, насторожившись.
– Просто пойдем со мной. Я хочу показать тебе кое-что.
Нехотя, она взяла его руку и позволила ему поднять ее на ноги. Он увлек ее за собой в сводчатый коридор, проходя одну комнату за другой, пока они не остановились в украшенной резьбой ротонде. Пустой павильон был широким и светлым, увенчанным алебастровым куполом.
Отпустив ее руку, Колтон направился к кованому железному выступу и оперся на него, опираясь на предплечья. Она последовала его примеру, железные перила впивались в ее ладони, сердце билось неровно. Она не позволяла себе оставаться с ним наедине – с тех пор, как он нашел ее дрожащей на лугу, в тенях, носившихся вокруг нее, как мыши. Не с тех пор, как она заставила его сделать поспешное признание под узловатыми руками старого дуба.
– Я не хочу быть твоим другом, Делейн.
Под ними, в фойе первого этажа, толпились туристы, шаркая сухой обувью по ковру у входа и стряхивая дождевую воду с зонтиков. Некоторое время они с Колтоном стояли в тишине и смотрели, как мать выводит своих детей под дождь.
– Там все выглядят точно так же, как и дома, – сказал Колтон. – Большинство самолетов такие же. С первого взгляда они почти неотличимы друг от друга. Но все они окрашены в разные оттенки. Взять, к примеру, вон того человека. – Он указал на крепкого посетителя в военно-морской куртке, который только что вышел из сувенирного магазина с огромным снежным шаром. – Как ты думаешь, почему он это купил?
– Может быть, он неравнодушен к снежным шарам, – сказала Делейн.
– Почему? Они немодные.
– Как предсказуемо претенциозно с твоей
– Люди покупают снежные шары из-за сентиментальной ценности, Уэнздей, а не потому, что это вершина интерьерного дизайна. Подумай об этом. Может, у него была жена. Может, ей здесь нравилось. Может, она умерла. Теперь он приезжает сюда раз в год в годовщину ее смерти, посещает экскурсию, а потом покупает шарик. Он приносит его на ее могилу и оставляет у надгробия. Он делает это для себя, не для нее – потому что так ему становится чуть менее больно. Это дает ему ощущение, что он поддерживает ее жизнь.
Она больше не смотрела на мужчину. Теперь она смотрела на Колтона. Он не отрывал взгляда от толпы под ними, его горло перехватывало.
– Дома он выглядит так же, – сказал он. – Те же глаза, те же волосы, та же ужасная синяя куртка. Но его жена все еще жива. Он приезжает сюда не один. Его дом не забит дешевым памятным стеклом. В другом мире, на другой временной шкале он все еще целый человек, а не половина.
– Колтон…
– Не всегда можно разгадать что-то, просто взглянув на это, – поспешил сказать он. – Иногда нужно немного покопаться, чтобы узнать правду.
– Мы все еще говорим о Пуссене? – нахмурилась она.
– Очевидно.
– Мне так не кажется.
Снова воцарилась тишина, и некоторое время они наблюдали за тем, как толпа растекается по фойе – все оттенки людей, разбитых на части, которых она не могла видеть с высоты птичьего полета. Она почувствовала нарастающее желание что-то сказать, но не успела, Колтон ударил костяшками пальцев по перилам и спросил:
– Ты избегала меня?
– Может быть, немного, – призналась она.
Он бросил на нее косой взгляд.
– Ты не приходила ко мне домой.
– У меня было много дел. У Адьи были трудные времена после инцидента у Ронсона.
Это было похоже на преуменьшение. Делейн и Колтон вернулись в небо и увидели мигающие огни скорой помощи, нервный Уайтхолл разгонял собравшуюся толпу студентов.
– Она потеряла сознание, – сказал он, подавая стакан воды. – Только что упала в обморок.
Но Адья не упала в обморок. Ее выбросило за пределы себя, она бежала за живым трупом. Весь этот инцидент заставил Маккензи с новой силой взяться за расследование, но Делейн это только мешало спать по ночам. Все, что она могла видеть, когда закрывала глаза, – это пустоту в глазах лица, которое медленно срасталось.
Рядом с ней Колтон все еще наблюдал за суетой в фойе.
– Скажи мне правду, – сказала она, потому что ей нужно было отвлечься.
В уголках его рта заиграла улыбка.
– Я назвал бабочку Грегором.
– Грегор?
– Она заслуживает имени, – сказал он. – Это мой сосед по комнате.
– Но Грегор?
– Да.
– Это ужасное имя.
– Это твое ошибочное мнение, – сказал он, – и ты имеешь на него право. Мы с Грегором очень довольны этим решением.
– Так странно. – Во время разговора они притянулись ближе, локти соприкасались на перилах. – Расскажи мне что-нибудь еще, – попросила она. – Что-нибудь постыдное.