Шизофрения
Шрифт:
Николя глянул вопросительно.
— Переутомление — раз! — Александра загнула один палец, — недосыпание — два! — загнула второй, — тяжелые переживания — три! — сказала таким довольным тоном, словно набор из трех признаков невроза был ее личным достижением. — Другими словами, — она демонстративно вздохнула, — совершенно неблагоприятная жизненная ситуация, усугубленная тяжелым психотравмирующим воздействием отсутствия информации о том, на кого я похожа. В общем, я сгораю от любопытства, — миролюбиво подытожила она, чтобы хоть как-то смягчить картину приближающегося кошмараусло кипучую энергию
— Это, конечно, похоже на шантаж, — улыбнулся Николя, — но, кажется, придется объяснить, — он поднялся с места, — хотя бы потому, что невозможно отказать столь прелестной шантажистке. Пойдемте, — протянул ей руку.
— Для этого нужно опять куда-то идти? — забеспокоилась Александра, уже поднимаясь. — Надеюсь, не очень далеко, а то я не одета.
— Нет, нет, мадам, совсем рядом, — обнадежил гостью Николя и подвел к величественным напольным часам.
— Не хотите же вы сказать, что мы пойдем в… — начала было говорить Александра, но замолкла, увидев, что Николя открыл дверцу часов и, засунув руку внутрь, нажал какой-то рычажок, после чего часы — весь этот огромный старинный шкаф дрогнул как корабль, отходящий от пристани, и медленно пополз во внутрь, окрывая проход и лестницу, ведущую вниз…
— Опять под землю?!
Осенний дождь, вначале неуверенно и робко прыснувший водяной пылью на стекла и отливы окон, потом, видно вспомнив весеннюю озорную молодость, а может летнюю зрелую силу, обрушился на город, жадно облизывая черепичные чешуйки крыш, серый асфальт улиц и камни мостовых, забарабанил по капотам и крышам машин, побежал вначале ручейками, а после широкими водными потоками вдоль бордюров к враз захлебнувшимся водостокам.
Кларисса нырнула вместе с мотоциклом в арку, заглушила двигатель, сняла шлем и встряхнула головой, чтобы помочь волосам принять форму, задуманную парикмахером.
«Вероятно, именно так начинался всемирный потоп», — подумала она, ошеломленная хлынувшим с небес потоком.
Выплывший из переулка автомобиль, который остановился напротив дома Николя, показался ей подозрительным, хотя бы потому, что люди выходить из него не стали и, как по команде, повернули головы в сторону окон.
«Наверное, зонтики дома забыли», — усмехнулась Кларисса.
Следом подъехал другой и, моргнув фарами, остановился рядом.
«Как быстро собрались «всадники», — отметила она. — Придется входить с другой стороны», — оседлала мотоцикл, надела черный шлем, сразу став таинственной и опасной, завела двигатель и нырнула в дождь.
Николя щелкнул выключателем при входе и, набрав код на замке, толкнул толстенную металлическую дверь, которой могло бы позавидовать хранилище банка. Дверь неожиданно легко открылась.
— Прошу! — пропустил гостью вперед.
— Подземная сокровищница? — Александра с пониманием глянула на хозяина и вошла в сводчатый зал, освещенный неяркими светильниками по периметру.
— В определенном смысле — да, — подтвердил Николя, отошел в угол, и… будто начал играть в «классики», переступая с одной каменной плиты на другую.
Александра остановилась у входа и, засунув руки в карманы халата, снисходительно наблюдала за ним. Но в результате магического танца пол в середине зала дрогнул и начал медленно опускаться вниз, а потом… из ниши стало подниматься нечто похожее на статую, укрытую белым покрывалом. Свет стал ярче и сконцентрировался в середине зала.
Александра замерла. Хотя ей казалось, что после похода в крипту ее уже ничто не сможет удивить, но утро с Николя явно не уступало прошедшей ночи по количеству сюрпризов, которые воплощали самые невероятные детские мечты и фантазии.
Николя, не говоря ни слова, потянул ткань и… у Александры перехватило дыхание.
Мраморная статуя прекрасной женщины в неярких лучах света казалась живой. Чуть колыхалась сотканная резцом Мастера тончайшая вуаль прозрачной каменной накидки, обнажавшей прекрасное тело. Показалось, от едва заметного вдоха приподнялась и опустилась грудь…
«Совсем как у Исиды в Александрийской библиотеке, — ошеломленно думала Александра, — сделала шаг вперед и остановилась, словно наткнулась на невидимый барьер, потрясенная тем, что статуя была похожа на… нее саму?! Запечатленное в камне ее собственное лицо, обращенное к небу, такое знакомое и незнакомое одновременно, ее тело, ее руки, в одной из которых…
— Анх — символ жизни и бессмертия, — пояснил Николя, перехватив ее взгляд.
…а другая сжимает…
— Уас — скипетр могущества, означающий победу Хора над Сетхом, — добавил он.
— Добра над злом, — негромко сказала она, вспомнив одну из бесед с Онуфриенко. — Это ваша работа?! — спросила восхищенно, все еще отказываясь верить, что вот этот, стоящий рядом человек с внешностью и манерами аристократа и тонкими, казалось, не приспособленными для грубой работы пальцами, смог создать такое чудо! Но уже почувствовала невольное почтение к Мастеру, сумевшему воплотить в камне вечную красоту, вечную женственность и вечную тайну Женщины-Богини.
Николя не ответил. Судя по тому, что его губы подрагивали, было понятно, он волнуется, как автор на премьере. Он стоял молча, обхватив себя за плечи, и попеременно переводил взгляд со статуи на Александру, и всякий раз, когда смотрел на нее, прищуривал глаза, словно снимая с нее халат, отчего она почувствовала себя не зрителем, а натурщицей, которая пришла, но замешкалась с раздеванием.
— Вот так, — наконец прервал он затянувшееся молчание.
— Николя! — сказала она взволнованно. — Если бы я не смотрела сейчас на вашу работу, то никогда бы не поверила, что человеческие руки способны создать такое! И что бы я ни сказала — будет недостаточно. Я потрясена, Николя!
— Спасибо, мадам, — дрогнувшим голосом сказал он… — Ваша оценка мне особенно важна. — Он помолчал. — Сначала я хотел поставить Исиду на постамент в виде джеда — символа незыблемости, но потом понял, что это делать нельзя…
Александра не стала спрашивать, почему. К тому же, не представляла, как выглядит этот самый джед, но, Николя, заметив вопрос в глазах гостьи, сам пояснил:
— Чтобы низложить Женщину, ее поставили на каменный пьедестал. И тогда Женщина-Богиня превратилась в Богиню-Женщину. А первая, — с улыбкой глянул на Александру, — мне нравится гораздо больше