Шизофрения
Шрифт:
— Инакомыслящим, инакоговорящим, инако одевающимся и инако себя ведущим, — согласилась Александра.
— Что такое «свобода» — понятно, — продолжил Николя. — Во времена Иисуса — избавление от власти Римской Империи, а в последующие периоды истории и от любых иных насильственных форм управления.
— Николя, а вы считаете себя свободным человеком? — спросила она с неподдельным интересом, но, заметив его недоуменный взгляд, пояснила:
— У нас в России сейчас личная свобода прежде всего связывается с наличием денег и возможностью уехать из страны при всяких политических катаклизмах. Минимальный стандарт свободы — домик в Чехии или Голландии, да в общем все равно где, хоть в Эстонии или Черногории, а максимальный… — она задумалась, — максимального нет. Там начинается водоизмещение яхт.
— Вы хотите сказать, что для современных русских свобода — это экономическая возможность покинуть родину? — удивленно спросил Николя.
— Да, пожалуй. А те, кто не может, довольствуются патриотическими лозунгами и в глубине души мечтают о новом переделе собственности, чтобы попасть в число счастливчиков, успевших к бесплатному обеду с последующей раздачей столовой посуды, а заодно и мебели.
— Халява? — со смехом по-русски спросил Николя.
— Халява, — подтвердила Александра и тоже засмеялась.
— Странно все это, — покачал он головой. — Деньги, конечно, играют роль, но по мне, свобода — это отсутствие страха, — сказал как о чем-то давно продуманном и для себя раз и навсегда решенном. — Свободный человек — это человек, живущий здесь и сейчас, способный на искренние чувства и готовый свою свободу отстаивать. Это человек, прежде всего, свободный от чувства жалости к себе, которая неизбежно этот самый страх порождает, а заодно, зависть, ревность, ненависть и манию величия, заставляет быть послушным и, в конечном счете, превращает человека в раба обстоятельств, привычек, ритуалов, церемоний и иерархии. В общем, в раба системы.
— Большинство избирают такой путь добровольно и не мучают себя. А свободу и справедливость ищут разве что в разговорах на кухне.
Николя глянул удивленно.
— У нас в стране в какую кухоньку не зайди, — пояснила она, — везде несогласного найдешь. Особенно «под рюмашечку», — сказала по-русски. — Национальная традиция несогласия. Но — строго в пределах кухни.
— Какое нежное слово — «рю-машечка», — восхитился Николя.
— Ну да, по-французски — «улица Машечки» получается — сквозь смех сказала Александра. — Вы, Николя, про «равенство» и «братство» что-то сказать собирались, — напомнила она.
— Ну, да, — все еще улыбаясь, согласился он. — Так вот «равенство» — это в правах перед законом и справедливость в распределении благ.
— И привилегий, — охотно добавила Александра, — на которые в нынешней России покупают и охотно покупаются, в том числе, на лозунг борьбы с ними.
— Вы прямо диссидентка! — засмеялся Николя.
— Ваше подземелье — не хуже нашей кухни, — улыбнулась она, — может только чуточку попросторнее, — допила вино из бокала.
— «Братство» же, — продолжил Николя, разливая остатки вина из бутылки, — есть признание того, что все люди, являясь братьями и сестрами Мессии, не только имеют божественное происхождение от единого Творца, но и между собой связаны неразрывными узами. Но в любом случае, эра Рыб была эрой массовой веры с самыми безобразными проявлениями фанатизма. Преданность идее и интересам сообщества, организованного в некой государственной форме, ставились выше интересов и свободы личности. Поэтому внутренне свободные люди в средние века становились алхимиками, розенкрейцерами, суфиями, потом анархистами, как известный вам князь Кропоткин…
— И батька Махно, — добавила Александра.
— …а сейчас становятся сталкерами и айкидоками, — сказал Николя.
— Как Кларисса? — Александра прикусила нижнюю губу.
— Как Кларисса, — кивнул Николя и опустил смеющиеся глаза.
— И что же это все-таки означает?
— Она разве не рассказала? — изобразил он удивление.
— Да когда бы она смогла? Мы ж с вами из подземелий не вылезаем!
— Вы сами туда хотели. Кто просил тайну Черной Мадонны открыть, а?
— Ваши тайны, Николя, как матрешка. Одну открываешь, а в ней — другая. И неизвестно, когда конец.
— А как же иначе? Если тайну можно сразу раскрыть, разве ж это тайна? Баловство одно. А вот когда тайна внутри тайны…
— Прошу вас, Николя! — чуть капризным голосом протянула Александра. — Мне правда интересно. У нас в России сейчас многие занимаются айкидо и, кстати, я заметила, у тех, кто долго занимается, на лицах появляется блуждающая, отстраненная полуулыбка, будто они всех перехитрили или знают что-то такое, чего другие не знают. Прошу вас, расскажите, ну, же! — чуть нахмурилась, потому что не привыкла так долго упрашивать мужчин.
— Айкидо… — Николя глянул задумчиво. — Айкидо было разработано сравнительно недавно и явилось обобщением и обновлением всех даосских традиций боевых искусств, поэтому в айкидо легко вмещаются йога и цигун. Я бы назвал айкидо боевым искусством и философией эпохи глобализма. В отличии от других видов боевых искусств, в айкидо нет агрессии.
— Особенно если вспомнить фильмы со Стивеном Сигалом, — усмехнулась Александра. — Хотя, должна признаться, он всегда ломает руки, ноги, шеи противникам только в целях самообороны.
— Естественно! — воскликнул Николя. — Использует энергию противника против него самого. Мастер айкидо — это нуль, поэтому его нельзя сжать и в него нельзя проникнуть. Он только управляет процессом компенсации, превращая противоположности друг в друга. В полном соответствии с четвертым принципом герметизма… Это «принцип полярности», — пояснил Николя, заметив вопросительный взгляд гостьи. — «Все двойственно, все имеет полюса. Все имеет свой антипод или противоположность. Противоположности идентичны по природе, но различны в степени. Крайности сходятся».
— Точно сходятся? — спросила Александра.
— Всегда, — подтвердил Николя.
— Поняла. Хотя надо будет об этом принципе еще подумать, — сказала Александра, чувствуя, что глаза начинают слипаться. А может вино подействовало.
— Так вот айкидо учит побеждать не физической силой, а знанием пути, и в исполнении мастера удивительно эффективно, хотя на практике может быть просто психотерапией.
— «Я буду хорошо себя вести, только не бейте, доктор»? — хмыкнула Александра.
— У вас в России все такие… несерьезные? — с улыбкой поинтересовался Николя.