Шизофрения
Шрифт:
— Потому что богини — свободны! — прокричала ему Александра и нырнула под воду, чтобы насладиться тишиной и спокойствием подводного мира…
…— Александра, Александра! — сквозь сон почувствовала, как кто-то прикоснулся к ее плечу.
— Отстань! — пробормотала она по-русски и даже помахала рукой, будто отгоняя назойливую муху, ту самую, которая рождается только для того, чтобы мешать спать или залезать в вазочку с вареньем.
— Проснитесь, Александра! — услышала она голос… Клариссы!?
— Что, что такое? — открыла глаза и увидела встревоженное лицо Николя.
— А где мой кофе? — спросила с блаженной улыбкой и потянулась.
— Кофе уже остыл, мадам! — снова услышала насмешливый голос Клэр.
— Ой, я что, уснула? — спросила Александра растерянно улыбаясь, и уселась на диване. — Бонжур, Клэр! — повернулась к верной спутнице Николя, отметив, что та одета в черный элегантный комбинезон для езды на мотоцикле. Успела даже подумать, что ради возможности носить такую стильную вещицу стоило бы научиться ездить на байке. Больше ничего приятного подумать не успела, потому что услышала звон оконного стекла, осыпавшегося за тяжелой портьерой.
— Что происходит, Николя? — подскочила с дивана.
— Ничего такого, что должно испортить ваше впечатление от пребывания в Париже, — почти безмятежно улыбнулся он.
— Всадники приглашают графа выйти, — с усмешкой пояснила Кларисса. — Заждались. Как вы относитесь к прогулке на байке, мадам? — сказала как о чем-то уже решенном. — Я так и думала, что любите, — заявила, не дожидаясь ответа.
— Делайте все, как скажет Клэр, — попросил Николя. — И доверьтесь ей… как мне… — поцеловал он Александре руку…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Александра, поджав ноги, сидела на диване у камина, наблюдая за багряными переливами углей, над которыми то там, то здесь вспыхивали крохотные язычки пламени, никак не желавшего смириться с собственным умиранием и просившего новой пищи. Все, произошедшее с ней за последние двое суток, могло показаться горячечным бредом, когда невозможно отличить реальность от галлюцинаций, порожденных воспаленным мозгом. Все было словно безостановочный приключенческий фильм или шпионский триллер, напичканный компьютерной графикой, позволяющей героям совершать головокружительные, но совершенно безопасные трюки, фильм без рекламных пауз, дающих возможность передохнуть и перевести дух: очередной подземный ход из дома Николя с выходом через часовню, стремительная потасовка на улице, когда гибкая, как лоза и стремительная, как кошка Клэр непостижимым образом уложила на землю двух невоспитанных мсье, выскочивших из машины им наперехват, безумная гонка по Парижу на мотоцикле, который то с ревом разгонялся на улицах и бульварах, то нырял в узенькие переулки и арки домов, непостижимым образом проезжая там, где, казалось, и человеку невозможно протиснуться, она сама, прильнувшая всем телом к кожаной спине Клариссы, и оттого — ставшая единым целым с ревущим железным мустангом, ощущавшая то восторженное замирание, то толчки бешено колотящегося сердца, захлебнувшегося адреналином. А дальше — с подземной стоянки, где Кларисса, прежде чем пересесть в машину, предусмотрительно отсоединила батарейки от обоих мобильников, многочасовая гонка сначала по скоростной дороге до Лиона, когда казалось, что все машины, двигавшиеся в том же направлении, просто остановились, чтобы посмотреть на двух «отпадных телок» — другого сравнения Александра тогда не нашла — одну— в банном халате, а другую в байкерском «прикиде» на серебристом «Порше 911 турбо».
«А здесь — четыреста восемьдесят лошадиных сил», — небрежно заметила Кларисса, когда Александра самонадеянно сообщила про триста пятьдесят на своей «Ауди».
Затем рывок до Гренобля, с короткой остановкой на бензоколонке для заправки и для того, чтобы поменять банный халат и надетую сверху халата короткую куртку Николя и байкерскую амуницию Клэр на обычную женскую одежду, приобретенную за наличные вместе с питьевой водой и таблетками «драмамина» от укачивания. О еде в пути думать совсем не хотелось, хотя Кларисса предлагала, с удовольствием уплетая овощной салатик с вредным свежим хлебом в кафе у бензоколонки. Дальше — по головокружительной горной дороге до Ниццы, безмятежно раскинувшейся на морском берегу с манящим названием французская Ривьера. До сих пор перед глазами Александры вилась лента дороги с захватывающими дух видами и обрывами, зовущими к полету, который просто не может стать падением, хотя бы потому, что в такой красоте невозможно умереть. Кларисса всю дорогу хотя и была сосредоточена, но так спокойна, будто просто играла в компьютерную «Формулу-1», когда в случае неудачи все можно начать с начала. Даже потерянную жизнь…
…С Клариссой она попрощалась в Ницце, удержавшись от сентиментальных заверений в вечной дружбе. Все было сказано в поцелуе — искреннем и чуть более долгом, чем полагается между женщинами, которые знают друг друга всего несколько дней. Напоследок Кларисса сунула ей в руку бумажку с адресом своей электронной почты и посоветовала поменять номер телефона.
Потом был перелет из Ниццы на частном самолете до Симферополя, а оттуда уже на другом — до Москвы…
…Только сейчас, сидя у огня и попивая красное вино, Александра, наконец, почувствовала, как постепенно уходит напряжение, как расслабляются руки и ноги, как мозг перестает лихорадочно искать ответы, силясь решить, казалось, не решаемые задачи.
«Даже хорошо, — подумала она, — что никто не знает о моем приезде и не надо никому ничего объяснять. Пожалуй, не буду включать мобильник, хотя бы до завтра, тем более, что Клэр рекомендовала поменять номер и даже зарегистрировать его на другое имя».
Александра натянула плед на плечи и свернулась калачиком. Тяпа, несказанно обрадованный приезду хозяйки, запустившей его в дом, сделал то же самое.
— Спишь что ли??! Вся Европа в огне, а ты дрыхнешь?! Я так и думала, ты не работу будешь писать, а спать круглосуточно.
— В огне… Европа..? — Александра с трудом смогла сообразить, где она-то сейчас находится, а тут еще Европа. — А что с Европой? — она откинула плед и села на диване.
— Пожары, — трагическим голосом сообщила старушка. — Франция твоя любимая горит. Вместе с твоим хахалем!
— Мам, с каким хахалем? Я на конференцию ездила, — попыталась оправдаться она. — А пожары в Европе летом были, а сейчас уже ноябрь.
— А почему тогда у меня в квартире дымом пахнет? — язвительно спросила маман.
— Может, у тебя на плите или в духовке что-нибудь горит? — рискнула предположить Александра.
— Ты что? С ума сошла? Я духовку сто лет уж не включаю, а на конфорку всегда влажную тряпочку кладу, чтобы скорее остывала, — снисходительно объяснила мама.
— Ну, так может, во дворе листву опавшую жгут.
— Это может быть, — задумчиво сказала старушка. — Хотя скорее — помойка загорелась.
— Мамочка, а откуда ты знаешь, что я приехала? — осторожно спросила Александра.
— Материнское сердце не обманешь! — услышала она довольный ответ. — Думаешь только у тебя «пара нормальных способностей»? — в голосе мамы прозвучали горделивые нотки. — Ладно. Спи, — буркнула она. — Может, хоть во сне чего напишешь. А я на кладбище поеду, — бросила она трубку.
«Та-ак… Доброе утро, страна», — подумала Александра и снова упала на диван. Покрутилась с боку на бок, но уснуть уже не смогла, тем более, что Тяпа, усевшись напротив головы, сначала зевнул, издав почти человеческий стон, а потом начал гипнотизировать хозяйку преданным взглядом, время от времени поводя бровями, и всячески намекая, что неплохо бы погулять. Александра не выдержала. Отбросила плед. Поднялась. В сопровождении преданного друга отправилась на кухню к холодильнику, достала яблоко, надкусила, но есть не стала. Когда не выспишься, ничего не хочется. Ни есть, ни пить. Отдала яблоко псу, который с видимым удовольствием схрумкал его и, облизнувшись, снова жалобно заскулил, видимо, намекая, что неприятностей еще можно успеть избежать.