Школа над морем (илл. В Цельмера)
Шрифт:
Ивасик был уверен, что если он попросит учителя записать его в школу, да еще скажет при этом, что уже знает четыре буквы, да к тому же прибавит себе лишний год и скажет; что ему не семь, а восемь лет, все школьные двери сейчас же раскроются перед ним, и он сядет вместе со всеми школьниками учить уроки про животных, изображения которых он рассматривал каждый день в учебнике Сашка.
В школе шел урок. В коридоре, куда зашел Ивасик, не было никого. Мальчик стоял растерянный, не зная, в какую дверь ему войти. А дверей было много. Коридор поразил мальчика
И вдруг знакомый голос за дверью остановил Ивасика.
«Сашуня! — хотел закричать он. — Сашуня, я тут!»
Это в самом деле был голос Сашка. Мальчик больше не колебался. Он повернул дверную ручку и вошел. В классе сразу стало тихо. Ивасик увидел возле доски брата и спокойно сказал:
— Вот и я!
Тишина разорвалась веселым хохотом школьников. Учительница Евгения Самойловна взяла Ивасика за руку и спросила:
— Чей ты, мальчик? Зачем пришел?
— Да это же Ивась, Сашка Чайки брат! — крикнули школьники.
В классе поднялся шум и веселый смех. Смущенный этим шумом, Ивасик исподлобья поглядывал то на брата то на учительницу.
— Я хочу записаться в школу, — наконец выговорил Ивасик. — Я уже знаю жи — жук, си — змея. И потом о — бублик и ги — гусячья шея.
Новый взрыв хохота прокатился по классу. Едва удерживая смех, Евгения Самойловна крикнула ученикам:
— Тише, ребята! Не забывайте, что и вы когда-то были такими малышами.
И, положив руку на плечо Ивасика, переспросила его:
— Так какие, ты говоришь? Ги — гусячья шея? В какой же класс ты хочешь поступать?
Ивасик немножко подумал, посмотрел на брата и серьезно ответил:
— Да в какой запишете, только чтобы вместе с Сашком.
Задребезжал звонок. Ребята веселой толпой окружили нового «школяра».
— Вот что, Ивась, — сказала Евгения Самойловна, — давай уговоримся — ты подрастешь, и мы тебя тогда примем в школу. Ну, скажем, через год или два. Согласен?
Ивасик подумал и в конце концов согласился.
Настал наконец день, когда литературный журнал шестого класса «Рассвет» вышел из печати. Это был журнал большого формата, каким и следовало быть настоящему серьезному журналу. Искристое море синело на его обложке, а на первом плане которой весело смеялись лица двух пионеров.Уже при одном взгляде на такую обложку каждый читатель должен был непременно сказать: «Вот это да!» Но главное было, конечно, содержание. И содержание «Рассвета» нисколько не уступало обложке. Оно было таким же ярким и таким же сочным. После передовой под названием «От редакции», передовой, в которой было приветствие читателям новорожденного журнала, на второй странице красовались стихи Сашка Чайки «Встреча с моей матерью». Стихи понравились всем.
Как-то в класс вбежал возбужденный Степа Музыченко.
— Ребята! Вышел «Широкий путь»! — крикнул он.
Больше всех взволновало это известие Сашка. Как-никак, а редактор «Рассвета» — это он. Сашко не выдержал и на большой перемене побежал к Чабанчуку.
Тот с торжественным видом показал альманах. Это была толстая тетрадка, и материала в ней было, наверное, втрое больше, чем в «Рассвете». Одних рассказов в нем было не меньше десятка, не говоря уже о стихах.
— Ну, как? — самоуверенно усмехнулся Чабанчук. — Шах и мат вашему журнальчику. Куда вам! Тут и сравнивать нельзя.
— Сравнивать и в самом деле нельзя, — спокойно сказал Сашко.
Чабанчук насторожился.
— А что? Я ж говорю.
— Так и я ж говорю, — так же спокойно продолжал Сашко — не альманах, а общая тетрадь.
— Почему? — вспыхнул Чабанчук. — Докажи.
— Очень просто! Оформить вы его не сумели, вот что. Видели, какая обложка на. «Рассвете»? Какие рисунки в тексте? А у вас? Картиночки мелкие, плохие рисунки, недотепные.
— Ха-ха-ха! — засмеялся Чабанчук. — Картинки! Ха-ха-ха! Ты, голубчик, забываешь, что это альманах седьмого класса. Ты понимаешь — седьмого! Нам не нужно картинок. Это только шестиклассникам может быть интересно. А нам важней всего содержание. Да, да — содержание…
Чабанчук понемногу терял всю свою самоуверенность. Сашко увидел, как захлопал он глазами под стеклами очков. Наверное, он и не думал получить замечание от какого-то презренного шестиклассника.
— Содержание… Посмотрим и содержание, сказал Сашко, хотя и внешность важна. Приятно взять в руки красивую книгу. А содержание… Стой, что это за стихи!
И Сашко прочел вслух:
Шумит синее море Шумит и шумит, Будто у него горе, Будто оно не спит.— Это такие стихи в Вашем альманахе? Такие стихи? — вырвалось у Сашка.
— Стихи? Ну и что же? Хорошие стихи, — Неуверенно сказал Чабанчук.
— Это хорошие стихи? Да тут же и размера нет и все это больше на прозу похоже, чем на стихи. А это «горе» и совсем уж ни к чему, только для рифмы.
Чабанчук все еще пытался защищаться:
— Не смеши меня, Чайка, а альманах давай назад. Я не допущу, чтобы произведения семиклассников обсуждались какими-то бездарными критиками. Конечно, я не говорю о присутствующих, но тебе тоже надо знать, что в морском шуме нет никакого размера. Значит, и стихи про море автор обязан писать без размера.
— А мне кажется, что автор обязан писать хорошие стихи! — спокойно ответил Сашко.
— Если так, нам с тобой и говорить не о чем.
И, вырвав «Широкий путь», Чабанчук повернулся к Чайке спиною.
Это было, конечно, не доказательство, и скоро вся школа узнала, что альманах седьмого класса и по виду и по содержанию вышел слабее «Рассвета». Не было в альманахе ни хороших стихов, ни прекрасных воспоминаний Евгении Самойловны, ни статьи Василия Васильевича о планетах, ни фантастического романа Яши Дерезы. А все это было в «Рассвете».