Шорохи
Шрифт:
– Пожалуй, лучше всего будет, если я завтра приеду и потолкую с вашими сотрудниками.
– Замечательно.
– Скажем, в десять часов?
– Когда вам удобно. Я весь день буду в вашем распоряжении.
– Значит, в десять.
– Я бесконечно сожалею. Разумеется, убытки будут вам возмещены.
– За исключением того, что содержалось в боксе, – уточнил Джошуа. – До завтра, мистер Престон.
Джошуа дал отбой и уставился на телефонный аппарат.
Двойник Бруно Фрая? Мертвец бродит по городу?
Он вспомнил, что в три часа ночи в понедельник видел свет в резиденции Бруно. Возможно, человек, снявший деньги со счетов Фрая в Первом Тихоокеанском объединенном банке, что-то искал в доме?
Но Джошуа был там вчера и не заметил пропажи.
Зачем Бруно понадобился секретный счет в Сан-Франциско?
Был ли у него двойник? Если да, то кто этот человек? И с какой стати?..
Черт побери!
Кажется, с наследством Фрая будет больше возни, чем он рассчитывал.
Вечером во вторник, когда голубой джип резво взял с места, покидая стоянку во дворе с каменными стенами, Хилари ожила. Она перестала зевать, в глазах перестало покалывать, и она испытала временный прилив энергии, перед тем как снова ощутить смертельную усталость.
Они с Тони успешно провернули все дела – со страховым агентством, службой по уборке помещений, полицией и всеми прочими. Единственным, что прошло не совсем гладко, было посещение художественной галереи Уайнта Стивенса в Беверли-Хиллз: они не застали ни самого Уайнта, ни его ассистентку Бетти, а полная молодая дежурная никак не желала принимать на хранение картины Тони Клеменца. В конце концов Хилари убелила ее, что в случае незначительной порчи какой-либо из картин она не будет нести ответственности. И они с Тони отправились в контору Уолли Топелиса.
Наконец-то они освободились и завтра, сразу же после похорон Фрэнка Говарда, рейсом 11–55 полетят в Сан-Франциско, где им предстоит пересадка до Напы.
Они увидят родину Бруно Фрая.
И что дальше?
Тони припарковал автомобиль во дворе и выключил двигатель.
– Я забыла спросить, заказал ли ты номер в гостинице, – сказала Хилари.
– Пока вы с Уолли беседовали, его секретарша сделала это по моей просьбе.
– Вблизи аэропорта?
– Да.
– Надеюсь, не две кровати?
– Одна, королевская.
– Отлично, – обрадовалась Хилари. – Я усну в твоих объятиях.
Тони нагнулся, чтобы поцеловать ее.
Они за двадцать минут уложили вещи и снесли в джип. Все это время Хилари была на пределе: ей казалось, что из-за угла вот-вот выскочит Фрай. Однако этого не случилось.
Они ехали в аэропорт кружным путем, со множеством поворотов. Хилари внимательно изучала следующие за ними машины. «Хвоста» не было.
В половине восьмого они были в отеле. Тони проявил неожиданное рыцарство, записав их как мужа и жену.
Их комната оказалась на восьмом этаже. Тихая, уютная, с преобладанием голубого и зеленого тонов.
После ухода коридорного они немного постояли, обнявшись, ощущая безмерную усталость. Выходить не хотелось, и Тони заказал ужин по телефону. Служащая сказала, что заказ будет исполнен через полчаса.
Они вместе приняли душ. С удовольствием намыливали и терли друг друга губками, преисполненные огромной, всепоглощающей нежности. Потом они ели сандвичи и картофель фри. Выпили полбутылки вина. Немного поболтали.
На ночь Хилари соорудила ночник, обернув настольную лампу банным полотенцем. Второй раз в жизни ей было страшно спать в темноте.
Наконец они уснули.
Через восемь часов, в половине шестого утра, Хилари пробудилась оттого, что ей приснился ужасный сон, в котором ожили Эрл с Эммой – совсем как Бруно Фрай. Все трое гнались за ней по темному сужающемуся коридору…
Больше ей не удалось уснуть. Она лежала при тусклом свете импровизированного ночника, стараясь не потревожить Тони.
Он проснулся через час, повернулся к Хилари, погладил ее лицо, грудь, и они занялись любовью. На короткое время она забыла Бруно Фрая, но немного погодя, одеваясь на похороны, она вдруг запаниковала:
– Тони, ты считаешь, нам нужно лететь в Санта-Елену?
– Необходимо.
– А вдруг с нами что-нибудь случится?
– Не случится.
– Я в этом не уверена.
– Надо же наконец понять, что происходит.
– В том-то и дело. – Хилари поежилась. – У меня такое чувство, что, может быть, лучше и не знать этого.
Кэтрин пропала. Исчезла. Спряталась от него!
Поганая сука.
В шесть тридцать вечера Бруно очнулся в своем голубом «Додже», весь в поту после приснившегося кошмара. Что ему снилось, он тотчас забыл, преследуемый все теми же шорохами. Мерзкие твари ползали по всему его телу, забирались в волосы, под нижнее белье, норовили проникнуть внутрь тела – через ноздри, уши и рот. Он чувствовал себя грязным и перепуганным насмерть. Постепенно к нему пришло сознание того, где он находится; шорохи начали стихать; воображаемые твари покинули его тело, и он заплакал от облегчения.
Часом позже, поужинав в «Макдоналдсе», он двинул в Вествуд. Раз шесть проехал мимо коттеджа, затем припарковал машину на соседней улице и всю ночь караулил ее дом.
Она испарилась.
Он запасся холщовыми мешочками с чесноком, острыми деревянными кольями, распятием и флаконом со святой водой. Заточил пару ножей и небольшой плотницкий топорик, чтобы отрубить ей голову. У него хватит мужества, решимости и воли.
Но она сбежала и, возможно, вернется через несколько дней, а то и недель. Бруно пришел в ярость. Он проклинал Кэтрин и плакал от бессильной злости.