Шрифт:
КОММУНИСТЫ
Наша вера
не кем-то поволена.
Это кровное,
наше,
свое.
Мы всей мукой в Коммуну поверило,
потому что польза без нее.
Всеми плачами,
всеми боленьями,
всеми
озаренные пламенем Ленина,
зачарованные,
пошли.
Шли полями,
под пулями падая.
Нас топили,
травили зверьем,
разрывали
деревьями
надвое,
животы набивали зерном.
Пушек не было,
масла нс было.
Хлеб в Поволжье обугленном чах,
и, сверкая перстнями,
нэпманы
пролетали
на лихачах.
Ну, а мы не спали неделями
и, плюя на чьи-то смешки,
зажигалок для рынка не делали,
не возили на крышах мешки.
Подымались
могучие первенцы,
молодые стройки тех лет.
Как цитаты из Маркса — Энгельса,
были уголь,
железо,и
хлеб.
Ох, как нашей желали гибели,
ох, как ела кого-то тоска!
И обгрызанный ноготь Гитлера
ткнул на карте
в слово «Москва».
Нас казнили
ночами мглистыми,
груди белые пламенем жгли,
но не делались мы
бургомистрами
и во власовцы мы
не шли!
Наша вера
шагами победными
шла
по вздрагивающей земле.
Наша вера
всходила побегами
на седой заскорузлой золе.
Ни мещан шепотки,
ни рвение
всех умельцев ловчить и красть
не добились от нас
неверия
в коммунизм,
в советскую власть!
Нашу веру
из нас нс вытравили.
Это кровное,
наше,
свое.
С ней стояли мы.
С нею выстояли.
Завещаем детям ее.
1956
И пусть нс в «свинцовой метели
и пусть не на «грозом ветру»
в обычной гражданской постели
нешумно и к сроку умру, -
хочу, чтобы все повторяли,
у гроба печалью делясь:
«Товарища мы потеряли
в бою за советскую власть».
1956
В БОЮ ЗА СОВЕТСКУЮ ВЛАСТЬ
Сторонним ты ходишь по свету.
Скучая глядишь на него.
И то тебе плохо.
и это,
и сделать нельзя ничего.
На молодость холодом веешь,
задор упрекаешь пд лжи.
Я знаю, чему ты не веришь.
Чему же ты веришь —
скажи
Вздыхаешь:
«Романтики
мало...
Как было красиво -
в седле
сквозь бури
под знаменем алым
лететь и лететь тго земле.
И братства всеобщего ради
в кровавые травы упасть
с мечтою о дальней Гренадр
в бою за советскую власть...»
Постой-ка,
мне вдуматься надо
в красивые фразы гнои;
Спешишь умереть за Гренаду?
А ты за Гренаду
живи!
Ты жизнью своей недоволен:
мол. пет в ней событий и вех.
Л помнишь -
недавно уволен
был честный один человек?
Ведь видел ты,
зоркость запрятав,
что парня охаяли сплошь
и, ложь выдавая за правду,
представили правду
как ложь.
«Вступиться?
Опасно уж больно..."
ты счел, на безволие злясь,
и, значит,
не принял ты боя
за нашу советскую власть.
Пожалуй что чести не в прибыль
сравнение действий и фраз...
А только ли раз ты не принял?
Подумай —
а только ли раз?!
Я тоже гляжу себе в душу
и вижу, как мало сумел.
Порою не то чтобы трушу,
а все же не очень-то смел.
Но эту вину принимая, скажу
я опять и опять:
я так эту жизнь понимаю,
как надо ее понимать.
В пальто не зимнем,
а кепке рыжей
выходит парень из ворот.
Сосульку,
пахнущую крышей,
он в зубы зябкие берет.
Он перешагивает лужи,
он улыбается даре.
Кого он любит'.’
С кем он дружит’
Чего он хочет на земле?
Его умело отводили
ог наболевших «почему».
Усердно критики твердили
о бесконфликтности ему.
Он был заверен ложью веской
в предельной гладкости пути,
но череда песоответствий
могла к безверыо привести.
Он устоял.
Он глаз не прятал,
Он по забудет ничего.
Заклятый враг его —
ноя ранда.
и ей не скрыться от него.
Втираясь к людям, как родная,
она украдкой гнет саде,
большую правду подменяя
игрой постыдною в нее.
Клеймит людей судом суровым.
Вздувает, глядя на листок,
перенасыщенный сиропом
свой газированный восторг.
Ей все труднее с каждым годом.
Не скроют ложь и виражи
того, что создано народом
во имя правды, а нс лжи.
Ее уловки и улыбки,
ее искательность и прыть
для парня этого -
улики.
чтобы лицо ее открыть.
В большое пестрое кипенье
выходит парень из ворот.