О Грузия, нам слезы вытирая,ты – русской музы колыбель вторая.О Грузии забыв неосторожно,в России быть поэтом невозможно.Январь 1978
Лимонад Лагидзе
Всегда есть неразгаданность в провидцеи в мастере любом — таков закон.Секрет своей воды унес Лагидзе,как тайну языка Галактион.Теперь стихи, как лимонад, шипучи,промышленность работает хитро,и почему-то жидкие шампунисегодня называются «ситро».Что вкус для мира, слишком занятого!Но помню, от безвкусицы устав,то ощущенье чуда золотого,шипевшего когда-то на устах.И лимонад не терпит равнодушья…Как
прыгали, пьянящие слегка,лимонов бывших крошечные души,смеясь внутри любого пузырька!Старик Лагидзе умирал, как надо,бесслезно смерть приняв, как благодать.С ним умирала тайна лимонада,и мастер знал — ее не передать.А юноша, рискнув над ним склониться,«В чем ваш секрет?» — спросил у старика,и высунул, смеясь, язык Лагидзеи показал на кончик языка.Январь 1978
«В среде, где скупость нелюдская…»
В среде, где скупость нелюдская,где дружба вымерла мужская,где скушно пьешь и скушно ешь,где так безнежно и бесхашно,где и застолье рукопашно,где и от вежливости страшно,и от невежливых невеж,в среде, где нет красивых тостов,а столько склочных перехлестов,где и у женщин крысьи рты,где всем на шею напросиласьсамодовольства некрасивостьс надменным видом красоты, —ходя по коридорам важным,где пахнет лживым и продажным,хоть зажимай рукою нос,или по улицам колючим,где будет злобный взгляд полученна самый простенький вопрос, —в автобусах, где все взаимнотак смотрят негостеприимно,что могут вместе с шапкой съесть, —попавший, словно в костеломню,вздохну легко, когда я вспомню,что Грузия на свете есть.Январь 1978
СаМТрестоВСКая винотека
Самтрестовская винотека,собранье мыслей человека,запрятанных внутри вина, —бутылок стройная страна!Пусть на себя стекло наделамысль потайная винодела, —сквозь плесень из-под сургучаона мерцает, как свеча.Хотя бутылки – лежебоки,они немножечко пророки,и нам совсем не все равно,что думает о нас вино.Какие бури, непогоды,не впав нисколечко в тоску,вино семнадцатого годаперележало на боку.Треск социального пожарашел у вина над головой,но все равно вино лежало,букет рождая вкусовой.Вино входило молча в тело,вино входило в запах, в цвет,вино мудрело и густелопод паутиной стольких лет.И в этом не аполитичность,а просто преданность земле,что сохранило свою личностьвино, лежавшее во мгле.Есть в нас невыдержанность часто,страшит безвестность, как несчастье.Дай бог, чтоб нам была данамужская выдержка вина!И пусть запомнится поэтам,как, сбросив лишнее на дно,над вкусовым своим букетомсамо работает вино!Лишь то, что вечно, – то серьезно,и дышат вечностью самойи над землею – эти звезды,и эти вина – под землей!Январь 1978
«Каждый сван подобен сванской башне…»
Каждый сван подобен сванской башне,будто сердце – в каменной рубашке.В сдержанности, замкнутости сванаскрыта историческая рана.Сколько было крови здесь и боли —так что башней станешь поневоле.Январь 1978
У звуков есть призвуки.У криков есть призраки.Тбилисская джинсовая молодежь,в тебе — от героев холстов Пиросмани — ни признака,и все-таки ты, для себя незаметно, идешьвдоль призраков, призраков.И карачохели и рваный кинто,в другом находясь измеренье,глядят на тебя, молодежь, в изумленьеи крестятся — что-то не то.Грузинская пери жует чуингам.Играет потомственный князь в общежитии на саксофоне,но призраки криков бредут через уличный гам«Мацони… мацони… мацони…»Незримо шагает незримый осел,как будто незримых селений посол.С ним рядом плетется незримый старик,неся на незримых ладонях мозоли,неся на губах свой неслышимый крик:«Мацони… мацони… мацони…»Когда на губах чуть мацони кислит,с грузинской землей ты нечаянно слит.Мацони людей уважает,когда на осле подъезжает.Мацонщик невидимо непобедим,хотя даже призрак бывает усталым.Тбилиси, ты будь навсегда молодым,но все же останься хоть чуточку старым!Быть призраком так нелегко целый день!Мацонщик ослу предлагает чурчхелу с ладонии шепчет, скитаясь, почти сумасшедшая тень:«Мацони… мацони… мацони…»1978
«Вы…»
Вы, кто крали иконы у сванов,приходя из низин с рюкзаками —пусть убьют вас иконы, грянувгневно выстрелившими зрачками!Только в том есть с природой единство,в чьей душе — чистота и пространство…Отвергаю низинное свинство!Принимаю вершинное сванство!1978
Грузинские вина
«Мукузани» горчащая тяжестьоб истории Грузии скажет.Ненавязчиво вас пожалевши,сладость мягкую даст «Оджалеши».Золотистость осеннего ветравам подарит прохладная «Тетра».В понимании мира «Чхавери»потайные откроет вам двери.С ободком лиловатым по краю«Ахашени» приблизит вас к раю.В «Цинандали» кислинка хрустальна,как слезы человеческой тайна.В «Гурджаани» зеленая легкость,словно далей грузинских далекость.Земляничная свежесть рассвета —молодой «Изабеллы» примета.Изумрудно «Манави» искрится,словно перстень грузинской царицы.Бурдюком отдает еле-елеи пастушьим костром – «Ркацители».«Телиани» в себе воплотилоблагородную кровь Автандила.Лгать нельзя с этой самой поры,если вы свой язык обернуликрасным бархатом «Киндзмараули»или алой парчой «Хванчкары»!И свои размышленья про «чачу»я уж лучше куда-нибудь спрячу.Январь 1978
«В эхо ваше…»
В эхо ваше, грузинские квеври,как багдадский подросток, я верю.Проверяю свой голос по эху,как и следует в жизни поэту.Это эхо пусть будет не узким,а с народами всеми единым…Если б я не родился русским,я хотел бы родиться грузином.Январь 1978
Лучший гол Кипиани
О грузинской гордости спроситепрезидента клуба «Кардифф-сити», —может быть, он скажет пару слов.После матча в Кардиффе с «Динамо»был коктейль. Над краешком диванакисточкой качала шапка свана,гордая, поверх других голов.Президент к Давиду Кипианиподошел и начал излиянье:«Мистер Кипиани, вы звезда…Думают прекрасно ваши ноги.Велики ли в Грузии налоги?Вы не пьете? Это что, всегда?»Президент был футболистом бывшими поляком бывшим, не забывшимуездной шляхетский гонорок.Говоря о спорте, о талантах,сделал он манжетою в брильянтахв свой карман обдуманный нырок.«Вас игра, как вижу, утомила?Но ведь вы борец за дело мира —вы ногами боретесь за мир.А с валютой как у вас – не тяжко?Вот пятифунтовая бумажка.Это от меня – как сувенир…»Кипиани — вроде против правил —взял бумажку, медленно расправил,посмотрел с улыбкою на свети сказал без чувства злости, мести:«Водяные знаки все на месте,а вот знака дружбы что-то нет.В Грузии мы с дружеским значеньемдарим всё гостям, за исключеньемматерей, отцов, детей и жен.А вот деньги дарим лишь на свадьбы…Я — как это вежливей сказать бы? —сувениром вашим поражен.Взятка? Но – я должен вам признаться —есть у нас товарищ Шеварднадзе, —он ведет со взятками борьбу.Если бы он к вам приехал в Кардифф,взяточников местных проинфарктив, —вылететь бы вам пришлось в трубу!Чтобы оплатить вам часть восторгов,на бумажке ставлю свой автограф.Возвращаю. Пейте лучше джин.Что-то, я гляжу, вам неуютно?У грузин есть твердая валюта —гордость неразменная грузин».Так я видел под рукоплесканьялучший гол, забитый Кипианиголовою в шапке у стола.Гол был самый чистый, без изъяна.Помогла, как видно, шапка свана,кисточка, как видно, помогла…Январь 1978
