Штормовое предупреждение
Шрифт:
– Почему? – поднял брови Ковальски. – Мне казалось, у вас в «Северном ветре» вполне теплый коллектив…
– Они тоже не знают. То есть, я хочу сказать – не знают на счет меня всего. Думают, я всегда такая… как ты тогда сказал? Валькирия. Вся такая строгая и взыскательная, несите мне форму группенфюрера...
– Тебе не пойдет.
– Почем ты знаешь? Вдруг я прямо сплю и вижу…
– Не видишь. Ты вообще спишь довольно спокойно. Но я понял твою мысль: ты не показываешь своим товарищам тех своих сторон, которые выпадают из образа, так?
– Я не имею в виду, будто не доверяю моим товарищам. Я не говорю
– Кто бы вообще мог тебя лишить его?.. – казалось, Ковальски был удивлен. По крайней мере, он постарался выразить это чувство хотя бы голосом, если уж лицом не очень получалось.
– Понимаешь, Адам… – Ева чуть сильнее сжала его руку, как бы призывая к особенной внимательности. – Ты ведь мог бы мне обломать всю малину.
– Не понимаю, – покачал головой он.
– Я о той первой ночи, – Ева вздохнула, видя, что собеседник все еще далек от того, чтобы вникнуть в суть вопроса. Задумчиво она провела рукой по волосам, убирая их со лба, и Ковальски машинально проследил за ее жестом. Волосы у Евы короткие, светлые, неуловимого для него оттенка, будто их несколько раз осветляли и всегда немного по-разному.
– Да, история с Дэйвом закончилась, – наконец заговорила она. – Но твой шеф и мой шеф все еще продолжают тягаться, пусть и не так открыто, как поначалу. Где один обойдет, где другой… Каждый согласен быть дружелюбным ко второму, при условии, что ему дадут оказывать этому второму покровительство и лидировать. А ты лоялен к своей команде и своему шефу. Они тебе на тот момент были куда ближе, чем я, пусть и симпатичная, но все же посторонняя. И раз уж так выходит, что крутить со мной роман по техническим причинам у тебя не выходит, можно было бы извлечь из происходящего пользу иначе. Дать истории огласку. Снять побои. Это было бы огромным пятном на реноме «Северного ветра»: как же, в элитной тактической группировке для лучших результатов держат неадекватную маньячку…
– Ева…
– Я не закончила, так что прикуси язык. Ты мог все это сделать, получить преимущество для своего отряда, и кто знает, не был ли бы расформирован «Северный ветер» полностью – шефа за недосмотр разжаловали бы, кто ж ему доверит руководить, когда он такого монстра, как я, пропустил в ряды защитников порядка. Но нельзя было бы просто распустить нас, нужна была бы замена – а тут как раз очень удобно под рукой есть вы, такие молодцы, которые без всякого спецоборудования Дэйва взяли. Очень стройно выходит: нас снять, вами заменить, и вот ситуация изменяется в корне, и вы – элитная тактическая группировка, которой завидует кучка жалких неудачников…
По лицу лейтенанта было видно, что он готов что-то сказать, однако сдерживает себя, памятуя сказанное выше.
– Мы тут оба в своих отрядах занимаем должность, так сказать, офицера по науке, так что можем не делать вид, будто такого рода размышления не приходили в голову. К кому и приходить, как не к нам. Я уверена, что ты думал об этом. Думал, но не сделал все-таки. И это мне о тебе говорит больше, чем что угодно иное. Что угодно, что я о тебе знала, вместе взятое, если хочешь. Твои слова – любые слова – все-таки только сотрясение воздуха, не более. А это —
– Я могу говорить?
– Да, пожалуйста.
– Признаться, я не думал о таком развитии событий, которое ты описала. Собственно, разве вы не проходите медкомиссию?
– Ох, Адам, не будь наивным. Ты правда веришь, что психолог способен определить все, особенно когда ты это от него намеренно и осознанно скрываешь? Я читала умные книжки, я знала, как отвечать. Я практически затмила Тимоти Лири в тот день, но никому не могла похвастать своими достижениями. Тебе вот первому. Ух, аж камень с души…
– Мы с Лири будем гордиться тобой втайне. Что касается остального – вопрос реноме отряда меня волнует в последнюю очередь, особенно если сравнивать с перспективой обустройства моей собственной жизни.
– Я бы никогда не подумала. Ты ходишь за Шкипером хвостом, и у тебя на лице написано, какой ты у него хороший лейтенант. А он тобой хвастается, – Ева усмехнулась. – Это так забавно, что даже мило.
– Я хожу за Шкипером, потому что мне больше не за кем ходить. Нам всем не за кем, Ева. Люди волей неволей привязываются к тому, кто есть возле них. К тому же, Шкипер мой друг, и я ценю его за многие его выдающиеся качества. У него есть чему поучиться, хотя я чаще не учусь, а просто бессовестно пользуюсь…
– Так ты поэтому был так настойчив и открыт с самого начала? – перебила его Ева, которой не так уж интересен был анализ личности Шкипера. – Тебе хотелось, чтобы у тебя был кто-то, за кем можно ходить? И кто бы ходил за тобой?
– Разве этого не всем хочется, Ева? – Ковальски поглядел на нее, чуть подняв брови, серьезно и с горькой улыбкой.
– Нет, не всем. Мне, например, не очень. То есть, я не против, конечно, но это не такая острая насущная необходимость… Это знаешь, как любят снимать в кино: такой себе персонаж, у которого никого нет. Отношения в семье не задались, если та вообще есть, и он такой одинокий волк, а потом появляется второй герой, и начинается процесс социализации.
– Наш с тобой процесс социализации я даже не знаю, как и назвать.
– Я тоже не знаю. Но я сижу и чищу твои треклятые креветки, чтоб им гореть синим пламенем, потому что возиться с флешкой я хочу еще меньше. Вот и делай выводы. Ты же делаешь выводы, не так ли?..
– Делаю.
– Вот и молодец. Давай скажи мне, что я тоже молодец, и можно будет наутро сказать, что мы вполне удовлетворены друг другом…
– Адам, все нормально?
– Все нормально.
– Ты хромаешь.
– Сквозное навылет.
– Тебя Шкипер перебинтовывал?
– Да.
– Раздевайся.
– Не думал, что у нас это случится еще когда-нибудь.
– Раздевайся, я говорю, озабоченный. Как перебинтовывает Шкипер, я примерно могу себе представить. Сейчас принесу аптечку из машины и посмотрю тебя.
Лейтенант растянулся на постели в несколько приемов – сгибая по очереди части тела, устраивая его, длинное и неловкое сейчас, поверх покрывала. Провел ладонью по нему, ощупывая фактуру и вдруг расплылся в улыбке.