Штормовое предупреждение

Chiba Mamoru

– Это было бы уместно. У нас же свидание.

– А. Ну да, – Ева усмехнулась. – Можем чокнуться бокалами с соком.

– Только не сок. Я тебя умоляю.

– Почему?

– Мы только с Мадагаскара. Я еще долго не смогу смотреть на фрукты.

– Расскажешь?

– Расскажу.

Ева прищурилась – точнее, опустила тяжелые веки, глядя на собеседника из-под ресниц.

– А вдруг я спрашиваю с умыслом? – сказала она. – Может, я хочу вызнать что-то про ваш отряд, чтобы после «Северный ветер» имел преимущество.

– Может, – не стал спорить с ней лейтенант. –

Но мы же взрослые люди, так? Мы оба хотим какого-то конкретного результата. Обманывать друг друга ради неких абстрактных понятий я смысла не вижу

– Абстрактных понятий?

– Престижа, например.

– А. Что ж, шеф у тебя этим абстрактным понятием определенно озабочен.

– Ева, у нас разное понятие этого термина – такое же разное, как подход к работе. Шкипер ценит практический результат. Ему нет разницы, выносить противника на танке или на тракторе, если противник будет вынесен.

– Мне правда интересно послушать тебя. Надо же знать, с кем я тут собираюсь… – она замялась, а Ковальски не подсказывал. Он и сам ощущал неопределенность в этом вопросе. Они так мало знают друг дуга. Безусловно, Ева ему более, чем симпатична, и, кажется, она тоже сочла его подходящей кандидатурой, если сделала шаг навстречу. Ну как шаг – он уже отходил от Шкипера прикидывая, что теперь делать, когда она посигналила ему из машины и предложила садиться. Он без раздумий сел, и они примерно секунду смотрели друг на друга. Четверть часа назад Ева его поцеловала, не особенно смущаясь толпой вокруг, а теперь они были одни, и все было не так просто.

Так что «с которым я собираюсь…» повисло воздухе далеко не только что. Что они собираются? Провести приятно время и наутро разойтись? Построить совместное будущее? С перспективой через эн лет уйти в отставку, завести детей, жить где-нибудь в провинции или наоборот, уехать в Европу и там не вылезать из научных лабораторий… Ни один пока что не знал, а показать могло только время.

Ковальски отдавал себе отчет в том, что не молодеет. Ева с виду тоже давно перестала быть девочкой. Они действительно взрослые люди. Часы тикают неумолимо, а они одиноки, и будущее для них обоих темно. Им обоим некуда пойти, после того как пистолет убран в кобуру. Кстати, у Евы был небольшой аккуратный тридцать девятый «Глок», который Ковальски рассмотрел бы так же с огромным интересом. Его старая «Беретта» и рядом не валялась с этим молодцом.

– Сколько тебе лет? – спросила Ева. Ковальски сказал.

– Мы и правда ровесники, – задумчиво протянула она. – Так странно: люди дружат с теми, кто с ними рядом, и о ком они много знают, а мы с тобой раз – и в дамки. А как тебя зовут? – вдруг спохватилась она. Ковальски на мгновение замялся. Но все же ответил и на этот вопрос, хоть и более неохотно.

– Это настоящее имя?

– Прости?

– Я, кажется, вполне понятно выражаюсь. Английский, разумеется, мне не родной, но я точно знаю, что владею им вполне прилично, чтобы меня понимали собеседники.

– Почему тебе пришло в голову, что мое имя может быть ненастоящим, Ева?

– Потому что я не понаслышке знаю, как могут складываться обстоятельства.

«Прапор» как раз может оказаться и фамилией, а вот «Ковальски» – прозвищем. Очень уж обобщающее слово, понимаешь? Статистика говорит, что самая распространенная на свете фамилия – это производное от слова «кузнец», так что «Ковальски» – это все тот же мистер Смит. Знаешь эти обобщенно-собирательные названия для какой-нибудь нации? Ирландцев часто зовут Педди, русских -Ваньками, а англичан – Джон Булями… Так что велика вероятность, что фамилия, на которую ты отзываешься – всего лишь старое армейское прозвище, данное когда-то из-за твоих польских корней. Я со счетов этот вариант вовсе не сбрасываю, – и, посмотрев ему пристально в глаза, Ева произнесла его имя, подчеркивая, что обращается именно к нему, а не просто разглагольствует. Ковальски не сдержал досадливого жеста недовольства.

– Что такое? – немедленно почувствовала его настрой Ева.

– Не люблю, когда меня зовут по имени.

– Почему?!

– Так уж вышло. Имя – это ведь не только близкие отношения. Это и обращение к тому, к кому нечего обращаться как-то более серьезно. Все мои преподаватели, да и не только они, звали меня по имени, потому что рядом с ними я никак не тянул на что-то более обстоятельное. Они обсуждали меня с моей родней в том же ключе, и я возненавидел это отношение. У меня есть фамилия, она меня устраивает.

– А меня нет. Не выношу звать людей по фамилии. Официоз прямо такой. И потом – глупо так звать мужчину, с которым собираешься… все то, что я собралась с тобой. Но мне и не хочется, чтоб тебя дергало всякий раз, как я тебя позову. И что делать?

Лейтенант задумался на мгновение.

– Придумай мне имя, – предложил он.

– То есть – назвать тебя самой?

– Ну да. Как хочешь.

– И ты станешь отзываться?

– Конечно. Ведь это ты дашь мне имя. Это приятно.

– Логичная, черт побери, логичность, но в этом что-то есть… Знаешь что? Я буду звать тебя Адам.

– Почему Адам? – улыбнулся он.

– Потому что я – Ева.

– Логичная логичность, – повторил ее слова лейтенант.

– Адам, я вообще логичная женщина. Приготовься к этому.

– Я готов с того самого момента, как увидел, как ты прокладываешь маршрут по радару. Ты покушала? Может, еще что-то закажешь? День был длинный.

– М-м… Нет. Пожалуй, нет. В другой раз. Идем отсюда. День был длинным, но ночь будет коротка.

Уже сидя в машине, Ева вдруг стиснула руль и, глядя на него, а не на спутника, сказала:

– Слушай. Когда я упомянула, что желаю быть откровенной, я не шутила. Совсем.

– Я это понял.

– Мне кажется, нам обоим следует быть готовыми к тому, что может отколоть другой. К самому… самому непредсказуемому и самому…

– Самому худшему, – подсказал он. – Да, это может быть.

– Так что я хочу, чтобы мы сейчас сказали друг другу эти вещи. Ты милый, но если я тебя не устрою после того, что ты узнаешь, лучше тебе сойти на этой остановке, – она кивнула на обочину за окном. – Чтобы потом мы не испортили отношений, которые с трудом создадутся.