Штучка
Шрифт:
— Почему это? — спокойно поинтересовалась Танька, опуская ошейник на полку рядом со стопкой трусов и торопливо сдирая с себя майку.
Было слегка обидно, что ей запрещают «даже думать». Казалось бы, договаривались же, что она сама решит, когда. Она и не собиралась сейчас, ей-богу, сейчас она и с кровати-то вставала, и на своих двоих передвигалась только благодаря горсточке таблеточек, какой уж тут экстрим? Но думать-то, почему нельзя было?
— Потому что, — непреклонно отрезал Егор. То ли за дуру держал, то ли что. Было слегка обидно.
— Доводы такие веские, убедил, — пробормотала Танька, обнаружив, что застегнула блузку криво, и выругалась, начиная застегиваться заново. Ну, вот что это был за идиотский день, и когда он уже имел намерение наладиться?
Егор прищурился. Что-что, а объяснять причины своих действий он терпеть не мог, Танька уже успела это понять. Кажется, объяснений кому-то вполне хватало в рамках преподавательской практики.
— Я готова, — негромко произнесла Танька, подхватывая сумку. Настроение окончательно скурвилось. И так-то все было через задницу и, кажется, сегодня было против Таньки, так еще и Егор смотрел на нее сейчас очень недовольно. А так хотелось сейчас к нему прижаться, закрыть глаза — и будто начать день заново, но уже с хорошей ноты. Все-таки да, встала раньше него — кажется, это была неважная примета.
— Ну, пойдем тогда.
Таньку потряхивало. Руки так и тянулись к конспекту, чтобы заглянуть в него лишний раз, но во время езды читать было нельзя. Еще и голова слабо ныла — погода начала июня решила сменить милость на гнев и напялила на небеса недовольные серые тучи. Таблетки принимать было пока рано — можно было и передозировать, а побочки у этих лекарств были неприятные. Приняв один раз лишнюю таблеточку, чтобы унять боль, Танька почти час валялась, силясь унять хлещущую из носа кровь. И сердце билось как бешеное.
Уже у университета, на парковке, Танька не удержалась — сама качнулась к Егору, прижимаясь к нему.
— Нормально себя чувствуешь? — шепнул он, и Танька сдавленно угукнула. Легкая слабость, легкое головокружение и легкая мигрень — это все как раз в пределах нормы. Терпимо. На зачетах справилась и на экзамене справится. Ладно, сегодня можно согласиться на четверку, если выйдет ее заработать. В конце концов, перед дипломом бесящие четверки можно будет и пересдать. Главное — нормально сдаться, чтобы все-таки сохранить стипендию.
Потянулась к губам Егора Танька тоже сама, потому что… Потому! Вот так ей сегодня хотелось своевольничать. Будет против — ну… ладно. Сделает скидку на сотрясение, наверное. Впрочем, Егор не выглядел недовольным — уже не выглядел. С души отлегло. Все-таки переживать, что он на нее рассердился, Таньке не хотелось. Это могло отвлечь от экзамена.
— Ну, ни пуха, — ободряюще улыбнулся Егор. Он ждал от нее хорошего результата. Сама Танька его от себя ждала. Вот только сможет ли она хоть какой-то результат выдать сегодня, не то что хороший…
— К черту, — как можно уверенней Танька, всем своим видом показывая, что ей удача не потребуется, — до вечера?
— А как иначе? — Егор, забавляясь, прищурился. — Я даже знаю, чем мы будет отмечать твой сданный экзамен.
Сердечко подпрыгнуло в груди восторженным зверьком. На экзамен Танька шагала, стараясь сосредоточиться и не думать о том, что может ее ждать вечером.
Оксана Леонидовна была как всегда хладнокровна, всем пожелала удачи, Танька прям ощутила, как со свистом уменьшаются ее шансы на сдачу экзамена. Судя по сегодняшнему «фарту» — удача сегодня к Таньке повернулась филейной частью.
— Ну что, старосты вперед? — Оксана Леонидовна посмотрела на Таньку, и та поднялась. Вот ведь трусливые суслики-однокурснички. И Гордеценко — хорош петух, как поумничать вне аудитории, так первый, а билет первым взять — вечно очкует. Танька обычно брала первый в ряду билет. Ей просто обычно было без разницы, что отвечать, потому что она знала. Сегодня был исключительный случай, сегодня она знала не очень. Замерла, поводила пальцами над рядком билетов, выдохнула и схватила третий с левого края. Кажется, Танька Ардовой поломала весь выверенный алгоритм своего поведения, потому что у нее удивленно дрогнули брови.
В билет Танька не заглянула до тех самых пор пока не села. Вздохнула, поправила на носу очки, с трудом удержалась от того, чтобы перекрестить — и себя, и билет, и перевернула лист к себе лицевой стороной.
В первую секунду Таньке казалось, что все пропало, потому что она не помнило ровным счетом ничего.
А потом в голове вяло и неуклюже зашевелились будто бы отекшие извилины. Это было в отчетных задачах.
— А можно отчетом пользоваться? — с задней парты подал голос Воронин. О, как хорошо, что не пришлось спрашивать самой.
— Да, разумеется, — Оксана Леонидовна пожала плечами, обозревая аудиторию и склонившихся над черновиками студентов.
Хорошо. Очень хорошо. Обычно Танька это вот не практиковала, но сейчас…
Плевать.
Пусть она кому-то порвет шаблон, но она нормально ответит.
Танька придвинула к себе отчет, поймала еще один удивленный взгляд Ардовой. Ну, простите, Оксана Леонидовна, да, Танька сегодня была не в форме. Но тут уж ничего сделать было нельзя, к сожалению, материализм отрицал и чудесные исцеления от недугов. Не было их. Приходилось выздоравливать помаленечку.
Танька обычно справлялась с билетом раньше всех, но в этот раз засиделась — пропустила вперед себя аж пятерых, перечитывала ответы, пересчитывала задачу, пытаясь найти неточности и ошибки.
Защищаться Танька пошла после Алинки Суховой. И вот именно поэтому, кажется, и разразилась последующая буря.
Буря
— Егор Васильевич, подойдите в деканат, у нас тут скандал… — беспокойно пропищала в трубку Ольга Валерьевна.
Да чтоб у вас у всех платы вовек нормально не разводились, почему все именно сегодня, а?