Штучка
Шрифт:
«Возвращайся, когда напсихуешься»
Ну, или «забирай свое тряпье сама», но это как раз вряд ли… Тут Егор вряд ли поленился бы собрать Танькины шмотки в сумку, раз уж не поленился специально заехать в общежитие. Таньке было хреново уже утром первого дня этой недели без Егора, а остальные шесть можно даже не вспоминать. Было и тоскливо, и стыдно за саму себя.
— Вы поругались, да? — с интересом спросила Аська.
Танька поморщилась. Это называлось по-другому. Это называлось — Танька выбрала самый тупой способ объяснить Егору, что она не виновата. Хотя, разумеется, самый эффектный. Ну, если добиваться того, чтобы тебя считали не только дурой, но еще и истеричкой.
Объективно — Егор никак Танькину невиновность проверить не мог. Все-таки карты у Таньки в конфликтных ситуациях со Смычковым и Ардовой были разные. Списывание и нерешенная задача — совсем не похожие друг на дружку условия. И Егор в той ситуации никак Танькиной невиновности понять не мог. Вот если бы Таньку тогда не шибануло по больному, вот если бы она не психанула, вот если бы… Вот если бы она вела себя, как чертова отличница, а не истеричка — вот тогда бы… Вот тогда бы, может, и был бы толк. Никто ж не заставлял на Ардову орать — сама справилась. Молодец, Локалова, вот тебе твоя «два», заслужила. Так что Васнецов брал за основу для своих суждений лишь те гипотезы, которые звучали логично. Да, для него была логична студентка со шпорой, особенно нервная, неуверенная в своем успехе студентка с сотрясением и шпорой. А вендетта многоопытной преподавательницы, в чьем профессионализме и сама Танька до сегодняшнего дня не сомневалось, — была для Егора не логичной версией произошедшего. И вот от этой расстановки логических приоритетов у Таньки страшно пригорало. Эмоционально. Умом она мотивацию Егора могла понять. А вот с принятием выходило плохо.
Пока Танька вычитывала курсовик перед защитой и клепала презентацию — ключи, кажется, глядели ей в затылок. Хотелось поднять задницу, взять их и поехать к Егору. Вот только в качестве кого она в таком случае к Егору вернется? Сможет ли рассчитывать на то же отношение, что и до скандала? Не придется ли ей в таком случае извиняться перед Ардовой?
В случившейся истерике был один прок — Таньку осенило версией. Это было лучше, чем бессвязно рыдать и захлебываться жалостью к себе. И условно — некоторые точки сходились. Ардова забирала телефоны на время расчета буквально незадолго до стычки с Лазаревым, и в это же время Таньке было совершенно не до того, чтобы следить — а ничего ли там Оксана Леонидовна с ее телефоном не мутит? Она вполне могла забить в контактный лист телефон Лазарева как Егора В. Телефон у Таньки был обычный, без диалогов в СМС, так что афера проканала, во многом и благодаря тому, что в справочник контактов Танька так часто не лазала. Во многом сразу становился понятен текст СМС-ки. Лазарев знал, что писать и где ждать. Он знал, что Танька выйдет на СМС от Васнецова к его машине. Потому что Ардова пообещала ему поддержку.
Но вот на этом версия у Таньки забуксовала. Нет, она вполне легко представляла, как Ардова подсунула шпору между листами черновиков, пока Танька моталась к столу за отчетом. И пусть целый курс возможных свидетелей — все лихорадочно строили свои ответы, никому и дела не было, трогала Оксана Леонидовна Локаловские черновики или нет.
Не объяснялось, каким образом к утру Танькиного пробуждения Егор В. стал Егором Л. Ардова навещала Таньку, пока она еще валялась под снотворным? В таком случае ее должна была заметить та болтливая девица, соседка по палате, и сегодня — только свалившись с межпоселкового автобуса, — Танька рысью рванула в больницу. Подарила лечащему врачу шоколадку, извинилась за истерику, принесла Жене коробку сока и пакет круассанов.
— Извини, чем могу, — улыбалась Танька, а Женя, румяная от неожиданного внимания, хомячила круассаны. Бедная, лежала в неврологии с каким-то адским количеством защемлений, пошла уже на второй месяц больничного. Пожаловалась, кстати, Таньке на проплаканную зарплату, и Танька посмеялась, что они, мол, теперь коллеги по несчастью. Стипендия-то Танькина тоже сгинула в дальней дали.
Танька почти сразу спросила, не навещал ли ее кто сразу по поступлении. Женя, честно говоря, сначала зависла, а потом вспомнила.
— Женщина была, такая симпатичная, взрослая. Я подумала, что мать твоя или тетка. Посидела-посидела, но быстро ушла. Ну, ты спала, я не очень удивилась.
— А телефон у меня не трогала? — как бы невзначай поинтересовалась Танька. Как бы. Сама себе она тоже не поверила.
— Вот этого не помню, — честно сказала Женя, — мне тогда позвонили, я поговорить вышла.
С такими вот незначительными достижениями Танька и возвратилась в общагу. Версия слегка прояснилась, но… Но по-прежнему звучала бредово. Танька не могла позвонить Лазареву и спросить «какого хрена» и не помогала ли ему Ардова. А жаль. Сама-то Оксана Леонидовна в этом бы вряд ли раскололась. На всякий случай Танька спросила у Ани не видела ли она, как Ардова трогала ее черновики — но нет, Розикова не видела. Писала свое. Было не до этого. Таньке оставалось либо допрашивать весь курс — и не избежать сплетен, а вот за это ей Егор точно спасибо не скажет, либо… Либо забить. Версия-то была, но уж очень сырая, нечеткая. Ну заходила к ней Ардова в больницу — что это доказывает? Что она беспокоящийся за своих студентов преподаватель? Охренеть, какое преступление. Отпечатки пальцев с телефона уже, наверное, было поздно снимать.
Без адекватной версии на глаза Егору показываться не хотелось. И это была замкнутая петля. Потому что Танька не смогла придумать, чем еще могла бы подтвердить свою непричастность. Она же даже СМС от Лазарева удалила — дура, надо было сохранить, может текст сообщения Егора бы напряг. Ну, левый же он был. Сейчас это Танька ясно видела, даже удивлялась как до нее вся эта хрень не дошла сразу.
Но боже, как же без Егора было паршиво… Вот прям сдохнуть хотелось, как только утром открывала глаза и понимала, что Егора рядом нет. Как будто сама себя в угол поставила. И хотелось вернуться, хотелось извиниться — хотя бы за нерациональные претензии, помириться — и починить все как было, но…
Некая часть Таньки все равно была задета тем, что он ей не поверил. И эта часть ужасно хотела, чтобы Егор к ней пришел сам. Размечталась, да… Ключи тебе отдали, оставили путь обратно — скажи спасибо и прекращай распускать сопли.
А еще некая часть Таньки все-таки надеялась на чудо. На то, что что-то произойдет, и удастся Егору доказать то, что Танька не виновата. Если Егор, конечно, будет Таньку слушать… Ну, ключи оставил, значит, наверное, выслушает…
Нет, в крайнем случае… В крайнем случае, хрен с ней — с Ардовой, можно извиниться, притаиться и теперь уж точно знать, откуда ждать удара, желательно карауля возможность поймать соперницу на горячем. Чтоб в итоге все-таки доказать, да.
Защита курсовика утром прошла спокойно. Никто как в мелодраме не буравил Таньке лоб тяжелым взглядом, полным страсти. А жаль, сейчас не помешало бы… Никто не искал встречи с ней ни до, ни после защиты. Егор с ней просто не заговаривал иначе, чем на учебные темы. Отстранился. Выжидал. Ну а что ему еще было делать, цветы в зубах тащить? Кому, Таньке? Нет, это была очень сказочная версия. Вот если бы он реально понял, что она про Ардову права — вот тогда можно было бы поговорить о цветах, хоть и не в зубах, но все-таки.
На консультацию после защиты курсовиков Танька осталась, не потому, что у нее были вопросы по билетам, вопросов как раз не было. ТОЦОС Танька могла сдавать даже после трех бессоных ночей. Отлетал от зубов — разумеется, предвзятость к лектору имела значение. Осталась Танька на консультацию, потому что ей хотелось остаться.
Потому что неделю не видя Егора — сейчас хотелось выглядеть на него все глаза, но это было как-то слишком, пришлось прикидываться, что видовое разнообразие кактусов на подоконнике заботило Таньку больше, чем то, как Женя Гордеценко бился над решением задачи. Хотя сейчас — это реально было уже неактуально, Гордеценко все равно уже надел корону, просто так ее не сбить. И теперь весь деканат будет подозревать Таньку в пользовании шпорами.