Шум бури
Шрифт:
– Маладец!
От этой радости ефрейтор уже ни о чём не думал...
Когда десятки собрались у казармы, офицер остановил их во дворе и, построив в ряд, скомандовал:
– Смирно!
Он прошёл вдоль ряда вниз и на каждом солдате задерживал свой взгляд. Ему хотелось узнать: "Как их научили?" Этот вопрос с макушки его головы глядел внимательно на каждого солдата.
Новобранцы стояли как положено: ни один из них не шевелился, и офицер был очень доволен собой. На сердце у него стало радостно,
– Рад стараться!
Он в последний раз оглядел солдат, потом скомандовал:
– Нале-во!
Все резко повернулись, но опять один вместо налево повернулся направо.
– Эй, иди сюда!
Парень вышел из ряда и вытянулся перед офицером.
– Ефрейтор Кулаков!
– Я, ваше благородие!
– взяв под козырёк, крикнул Кулаков.
– Слушаю вас!
Он стоял перед офицером, ожидая указаний. Офицер указал рукой на оплошавшего солдата и сказал:
– Твои десять хорошо научились поворачиваться, возьми и научи этого тоже.
Хотя у Кулакова никто из десяти не ошибся, всё равно он счёл за честь, что офицер дал ему такое поручение. Ефрейтор опять поднёс руку к виску и коротко ответил:
– Слушаюсь, ваше благородие!
Он повёл солдата за собой, и привёл его в дальний конец двора. А офицер продолжал командовать:
– Смир-но! Напра-во! Нале-во!
Молодёжь красиво исполняла команды, и под конец офицер похвалил их:
– Маладцы!
– Рады стараться, ваше благородие!
– в один голос прокричали солдаты, но из-за того, что многие не могли произносить русские слова, получалось так: кто знал, тот говорил, а другие вторили:
– Ау, ау, ау, ау!
Но всё равно получилось хорошо, и офицер остался доволен. Он уже хотел отпустить солдат, но вспомнил про новую работу и сообщил:
– Завтра утром вы все должны почистить пятизарядки так, чтобы они блестели.
Было видно, что офицер говорит не совсем спокойным голосом, но что случилось, этого никто не понимал. Он в последний раз скомандовал:
– Смирно! Разойдись!
Новобранцы направились в казарму. Все ждали ужина.
Со двора доносился непрестанно крик:
– Нале-во! Напра-во! Кругом!
Это Кулаков учил солдата, допустившего ошибку. Ефрейтору хотелось проявить себя перед офицером, и он старался с большим усердием. Кулаков восседал на чурке и оттуда подавал команды. Солдат устал и с трудом стоял на ногах, но всё равно выполнял команды.
Через какое-то время офицер пришёл к Кулакову и стал командовать сам.
– Нале-во! Только рысью!
Солдат начал бежать, но офицеру это не понравилось, и он прикрикнул на него:
– Не бегом, а рысью!
Парень уже не знал, что ему делать, но тут к его счастью свирель возвестила о времени ужина. Офицер всё же скомандовал:
– Стой!
Солдат застыл на месте и стал ждать дальнейших приказаний.
– Нале-во! Напра-во! Нале-во! Напра-во!
– быстро начал командовать офицер, затем подозвал солдата:
– Ко мне!
Парень подошёл.
– Если ещё раз ошибёшься, то буду учить тебя так каждый раз. Понял?
– Я больше не ошибусь, - ответил солдат.
Офицер, подобно сплетнику, сообщил ему:
– Пойдёшь один раз вне очереди в караул. Теперь ступай.
– Слушаюсь, ваше благородие!
– приложив руку к виску, сказал солдат и ушёл.
Новобранцы, заслышав зов свирели, высыпали во двор, дребезжа своими медными котелками. Каждый бежал на своё место. Окликивали друг друга. Раздался голос офицера:
– Смирно!
Все уже стояли на своих местах, и никто даже не пошевелился.
– Справа налево! Раз, два!
– послышалась снова команда.
Когда закончили счёт, офицер построил их по двое и отправил ужинать.
Во время движения несколько раз пробовали запеть какую-нибудь песню, но из этого ничего не выходило - петь ещё не умели. Кулакову хотелось, чтобы его десять солдат спели, но, подумав, он им приказал:
– Никому из вас не петь!
Кулаков с гордо поднятой головой шёл рядом со своей десяткой и с ухмылкой глядел на тех, кто не умел петь.
Пока ужинали, тем временем зажглись лампочки, а на небе вместо нескольких бледных звёздочек сверкали тысячи и миллионы золотых, красивых звёзд.
Месяц помирал от смеха, и свет своих глаз направил на Владикавказ, глядя прямо на главную улицу. Там в обе стороны прогуливались люди, обтираясь друг об друга...
После ужина все явились в казарму, и каждый хотел снять с себя форму, но ждали звуков свирели, без этого ложиться спать не разрешалось. Царай расстегнул ремень, снял башмаки и уселся на кровати.
Несколько начальников торопливо зашли в казарму, огляделись по сторонам, посмотрели на новобранцев и вернулись назад к себе. Тут же загудела свирель:
– Дут-ду-ду-ду-ут! Та-та-та-та-та-та-а!
Она сообщила всем, что пора спать. Солдаты стали раздеваться. В это время кто-то крикнул с дверей казармы:
– Сырхаев Царай!
– Я здесь!
– был ответ.
– Сюда!
Царай снова надел башмаки и, подпоясавшись, вышел к зовущему...
Солдаты быстро юркнули в постели и уснули, но молодёжи Овражного не спалось. Их сердца съедал один вопрос:
– Зачем позвали Царая, когда он вернётся?
После отбоя разговаривать было запрещено, и они не прибегали к помощи слов, но хорошо понимали друг друга.