Шут и его жена
Шрифт:
Она согласно кивнула. А Мик сделал наконец то, что так желал — стёр её слёзы.
— Не надо из-за меня плакать, красавица. Я этого не стою. — И улыбнулся. — Смотри, солнце вышло. Скоро уже и цветы распустятся. Хочешь, наберу и подарю тебе целый букет подснежников. У вас есть подснежники, а, Нири? — Он дурачился и знал об этом. Но зато Нири перестала грустить и на её губах появилась робкая улыбка. Какая же она драгоценность! Сохранить бы её, не сломать!
Пока было тепло, они решили отдохнуть. Нири даже подремала у костра, доверчиво придвинувшись к нему. А Мик вспомнил вдруг, как они сидели в ледяном дворце вдвоём под шубами и пытались согреться. С этого начался их путь. Знал ли он, что так будет? Нет! Он даже и предугадать бы не смог.
Он смотрел на Нири, её бледное, почти белое от волнений и переживаний лицо, тёмные волосы, водопадом ложились на плечи. И не мог насмотреться её красотой. Такая она была невозможная. И неужели досталась ему. Мик вспоминал её слова и краснел. Потом теряясь прикасался к её щеке. Робко нежно. Она так смешно морщилась во сне и не просыпалась. Его любовь. Его родная.
Глава 16
Нири
Этот проклятый день, казалось, никогда не закончится. Она старалась дусать о чём угодно — о первых цветах, о птицах, что радостно распевали свои песни, о дороге, радостной манящей куда-то. Что угодно, лишь бы не вспоминать, что чуть было не случилось. Потому что при мысли об этом в груди рождался такой леденящий страх, что не было даже сил дышать. Тогда же она поняла, что не сможет жить без Мика. Он для неё — как воздух. Не будет его, и не станет воздуха. Нечем будет дышать.
Она старалась не вспоминать, и всё жё, в дремоте, к ней приходили кошмары, она словно плыла по их волнам, снова и снова переживая то, что случилось.
Снова видела, как Мика тащут на костёр и привязывают к столбу, снова ощущала беспомощность,а ещё дикий ужас, сковавший по рукам и ногам, снова слышала, как крестьянин, державший её, произнёс: «Неча тебе вырываться, а то и тебя пустим на костёр». И она молилась. Творец, как она молилась! И когда дождь загасил пламя, а Мик, живой и здоровый, шагнул с помоста, к ней, почувствовала такую радость, что, казалось уже от одной радости она сможет умереть.
А потом снова и снова всё возвращалось к тому моменту, как Мик горел на костре. Нири проснулась от собственного крика, забилась, вырываясь, в чьих-то руках. И только услышав: «Не бойся родная, я рядом. Всё хорошо», поняла, что он действительно жив, а кошмары остались в прошлом.
— Пора идти? — Спросила у него. Мик повернулся кней и улыбнулся. Нири ещё немного смущалась. Совсем чуть-чуть. Девушка не должна первой признаваться в любви. Но она не мгла молчать. Казалось, промолчи она — и случится что-то страшное. Но Мик вёл себя так же как обычно, разве что нежности в голосе прибавилось. И это смущало. Она не знала что делать. Вроде супруга, а вроде и нет. Разве то, что сделала князь Литар считалось за свадьбу перед Богом и людьми? Вряд ли. Скорее уж пародия на свадьбу. Но и из этого ростка вырос дивный цветок.
Вот доберутся они до дома, и Нири выйдет замуж за Мика, по настоящему. А дядя будет посаженным отцом. И никто не посмеет им препятстовать, не будь она Нирианна Файрхофф!
— Если хочешь, можешь подремать ещё немного. Ночью, конечно, холоднее идти, но тут уж ничего не попишешь. Вот доберёмся до ближайшей деревни и поспим. Надеюсь, там то никого не жгут. — Мик хмыкнул. А Нири наконец-то совсем успокоилась. Это был тот Мик, её, которого она знала и к которому привыкла. Ничего не поменялось. И он — такой же как прежде.
— Нет уж, давай отправимся дальше, а то как-то совсем похолодало. — Нири поёжилась. Всё-таки ночи были ещё по-зимнему холодные. И как только солнышко уходило за горизонт, сразу воцарялась самая настоящая зима.
Следущие полчаса, наверное, они тушили костёр, доедали остатки ароматной похлёбки, что Мик успел приготовить (ну не пропадать же горячей еде!) и собирались. Они достали тёплые жилетки, что купили у купцов и надели. А Нири ещё и повязала на голову платок. Всё, теперь к дальней ночной дороге она готова. Подумала так и улыбнулась. Кажется, она заразилась от Мика. Хотя, и ничего особенного в этом нет. После перенесённого наступило такое облегчение, что шатало как пьяную, а ещё пары часов подремать было мало, очень сильно хотелось спать.
Мик помог ей залезть в седло и направил лошадь вперёд по дороге, прочь от негостеприимной деревни. А Нири только надеялась, что хотя бы к утру они будут в каком-нибудь селении. Хотелось поесть, согреться и поспать, чего уж там. А ещё отчаянно хотелось отдохнуть. Всё, хватит. Она, кажется, напутешествовалась на всю оставшуюся жизнь. Вернуться домой и сообщить дяде о своём решении. Наверное, он будет не против.
Кажется, она задремала под мерное покачивание лошади и цокот копыт. Потому что очнулась уже тогда, когда в глаза светило солнце. Его первые, просыпающиеся лучи.
— Проснулась? — Мик обернулся к ней.
— Где мы? Селения не было.
— Нет пока. — Покачал он головой. — Но, думаю, уже недалеко. Пахнет дымом. И звуки раздаются не совсем лесные.
Нири прислушалась И правда. В воздухе чувствовался запах дыма. А ещё едва различимо на границе слуха казалось что лаяли собаки.
Через полчаса, наверное, они наконец въехали в небольшое селение. Намного больше, чем деревушка, где их так неприветливо встретили, немного похожее на Биндвар. Здесь точно должна быть и гостиница и еда. А может и одежду получится купить. Нири вдруг поняла, что если покажется пред дядюшкины очи в таком виде, то он вряд ли её узнает и вполне может прогнать прочь. Поэтому дело за малым — переодеться самой и подобрать одежду Мику. Правда, переодеться можно будет и поближе к столице. А пока только заготовить одежду. И не мешало бы выяснить, сколько лиг осталось до столицы. Так уже нестерпимо хотелось оказаться дома, в тепле и уюте.
Копыта застучали по мостовой. Любопытные чумазые рожицы высунулись из окон, чтобы посмотреть, кто тут разъезжает в такую рань. Видно, гостей здесь давно не видели. Ну значит, увидят.
— Эй, любезный! — Обратился Мик к одному мальцу, в окне, что казался постарше остальных.
— Это вы мне? — Мальчишка даже изумился. Видимо никто и никогда к нему так не обращался.
— Да, вам, вам. Где здесь ближайшая гостиница или трактир?
— Так вот, прямо по улице. Там в конце и будет. Дядька Том славные пирожки печёт. Не пожалеете.
— Спасибо, — Мик кинул мальчишке медяк. Тот просиял, захлопнул окно и бросился в дом. Не иначе, как прятать сокровище. Нири улыбнулась. А вскоре, в конце улицы действительно показался большой добротный дом, на котором висела вывеска: «У дяди Тома». Ну что-ж, наконец-то можно отдохнуть.
Гостиница ей сразу понравилась. Первая в её родном королевстве. И сразу видно отличие. Здесь было тепло, уютно, а главное чисто. И умопомрачительно пахло пирожками. Так, что у Нири даже слюнки потекли.