Шведская сказка
Шрифт:
Затуманенный взор прояснился, и Густав недовольно буркнул:
– Что вам угодно, граф?
– Мой юный повелитель… – Шеффер неслышно скользя по паркету приблизился вплотную и склонился к уху будущего короля Швеции. – Из Парижа. Восхитительные новости.
– Ну что там еще? В Париже? – все еще раздраженно, но уже с ноткой интереса произнес Густав.
– Вольтер, ваше высочество! – дразня любопытство кронпринца тянул Шеффер.
– Что Вольтер? Не тяните, Шеффер! – забыв про легионы Цезаря, Густав требовал ответа.
– Мой преемник на посту посланника в Версале, барон Кройтц отписал, что сам Вольтер был до слез тронут, узнав, что ваше высочество наизусть знаете его «Генриаду». – Нашептал Шеффер молодому Густаву. – А еще он добавил: «Если все что говорят о кронпринце Густаве, - правда, я умру довольным!»
– А-а – несколько разочарованно протянул Густав, но соблазнительная лесть пролилась теплым бальзамом в душу наследного принца.
– Мало кто из великих людей нашей эпохи удостаивался подобной похвалы великого Вольтера – поспешил добавить Шеффер. – Даже королю Франции не выпала такая честь. Один лишь Фридрих Великий, ваш дядя, достойный поклонения во всем, получал подобную оценку величайшего из философов.
Густав согласно кивал головой, и Шеффер видел, что зерна попали в благодатную почву. Взгляд воспитателя скользнул по корешку книги, прижатой к груди кронпринца. Он усмехнулся про себя и добавил по-прежнему шепотом:
– Сам великий Цезарь был бы счастлив, если б ему привелось жить в одно время с Вольтером и заслужить похвалу мудрейшего из мудрых. А вас, мой юный принц, ждет слава Цезаря, ибо вы уже имеете уважение самого Вольтера.
Густав вскочил порывисто:
– Вы правы, граф! Когда я стану королем, мы завоюем эту варварскую Московию и разрушим их столицу Петербург, где незаконно правит моя бесстыжая и распутная кузина, погубившая с любовниками своего несчастного супруга. Мы вернем все то, что потеряно нашей Швецией при бедном Карле XII. Его обманули коварные и вероломные русские. Но я не Карл, я Густав, со мной этого не повториться! И сам великий Вольтер это признал. С нами вся Франция, с нами мой дядя, Великий Фридрих! Мои легионы…перейдут Рубикон, перейдут Кюмень, а флот, флот захватит Петербург! - Густав остановился, тяжело переводя дыхание.
Шеффер молчал, пораженный откровенностью идущих так далеко замыслов юного принца и горячностью, с которой все это высказывалось.
– Да, мой юный принц – воспитателю пришлось согнуться в глубоком поклоне, чтоб скрыть свою растерянность. – Но наш парламент… - намекнул воспитатель на все те ограничения королевской власти, что существовали в Швеции.
– Придет время, - беззаботно отозвался кронпринц, - и парламент поддержит своего короля и будет единодушен, как и вся нация!
Густав отвернулся и снова уставился в окно. Он уже перенесся в Колизей. Сотни гладиаторов выходили на арену, вскидывая вверх правую руку, приветствуя императора. Вместе с ними приподнялись и десятки тысяч римлян – патрициев и плебеев. Восторженный рев толпы, получившей хлеба и зрелищ. Гладиаторы что-то прокричали. Шепотом Густав повторил за ними:
– Viva Caesar, morituri te salutant! Да здравствует, Цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя!
Соблазнительная лесть разжигала интерес кронпринца ко всему французскому. Самому Стединку Франция тоже уже казалась чем-то совершеннейшим и оттого еще более желанным. Язык этой страны, на котором он привык изъясняться с детства и писать письма матери, сближали и его самого. Он всей душой рвался во Францию, но не мог даже предполагать, что судьба пожелает воплотить его мечтания.
А судьба, в лице старого друга отца, распорядилась именно так. Отношения Спарре к юному Стединку, а также к его брату Виктору переросли из простого покровительства в нечто большее. В 1764 году они с графиней потеряли единственного сына. Это было страшнейшим ударом для семьи Спарре. Вследствие этого несчастные родители обратили всю свою любовь на братьев Стединков. Они даже настояли на том, что братья отныне жили в их доме, а лакей, обслуживавший ранее умершего наследника, теперь был в их распоряжении. И если сам Карл Спарре проявлял больше интереса к Курту, то материнская любовь графини окружила заботой младшего Виктора. Его судьба была отныне связана с морем, как и мечтал младший Стединк. Спарре отправил его в Карлскруну, в кадетскую школу. Графиня, как заботливая мать снабдила юношу серебряным сервизом и кроватью. Курт было протестовал против такой роскоши, но возражения не принимались. Конечно, стезя морского офицера в финансовом отношении была предпочтительнее. Шведское правительство покрывало расходы на обучение, а королевский двор оплачивал питание и квартиру. Однако, Виктор не был расположен к скупости и бережливости. А подарки графини Спарре только подливали масла в огонь.
С Куртом было иначе. Как-то под вечер, полковник Спарре перехватил направлявшегося на очередной увеселительный прием старшего Стединка:
– Постой, мой юный друг. Настало время поговорить о твоей судьбе.
– Я всегда к вашим услугам – И Курт почтительно поклонился полковнику.
– Пойдем-ка в мой кабинет – поманил за собой Спарре.
– Итак, мой юный Стединк – начал граф, когда за ними затворилась тяжелая дверь, а сами собеседники расположились в удобных креслах друг напротив друга – что ты скажешь о службе в полку Royal Suedois?
– О Боже! – от волнения Курт вскочил с места – разве это возможно?
Служба в Шведском королевском полку Франции была его мечтой. Спарре сам когда-то служил в нем. Полк был сформирован в 1690 году из трех шведских полков на голландской службе, отправленных туда Карлом XI. Тогда Швеция воевала вместе с Нидерландами против Людовика XIV. Полки были больше немецкими, чем шведскими, ибо служили в них в основном выходцы из Померании. В 1690 году голландская армия потерпела сокрушительное поражение от герцога Люксембургского. Болезненный, горбатый герцог был выдающимся и мудрым полководцем. Опираясь на трость, как всегда согнувшись, он внимательно осмотрел взятых в плен шведов и скрипучим голосом произнес:
– Солдаты! Выбор за вами. Или вы отправляетесь все рабами на галеры, или… поступаете на службу мне и королю Франции.
Никто особо и не раздумывал. Позднее полк стал тем, что называли королевским личным войском. В качестве подтверждения его происхождения и нынешнего состояния на его знамени мирно уживались королевские лилии Бурбонов и шведский лев с тремя коронами. В 1740 году посланнику в Париже графу Тессину удалось добиться того, что все офицеры полка будут только шведами. С тех пор там служили многие представители благородных родов Швеции. Целью было получение хорошего военного образования, с последующим возвращением на родину. Стединк был на седьмом небе от счастья.
– Дорогой граф, я даже не знаю, даже не ведаю, как выразить вам свою признательность и благодарность! – Курт был в замешательстве.
– Не стоит мой мальчик. – Спарре сам растрогался видя радость своего воспитанника. – Я написал письмо своему кузену, он командует полком и он тоже Спарре – это французская ветвь нашего рода, а также заручился поддержкой посланника Франции в Стокгольме барона де Бретёйля. Барон пользуется большим доверием герцога Шуазеля, в чьих руках вся внешняя политика Франции. А значит и сам герцог окажет тебе покровительство, когда я буду далеко. Это, мой юный барон, путь в высший свет Европы. Я рад за тебя, мой мальчик! Иди ко мне, я обниму тебя.