Шведская сказка
Шрифт:
– Да… славный полк у вас. – Веселовский радовался, что не ошибся с будущей службой для Петьки. Оставалось лишь дождаться Суворова.
– Это сущая правда. Все заботами Лександра Васильевича. Да и Ея Императорское Величество, государыня Екатерина Лексеевна командира нашего пред другими отличает. Так и сказала: «Не троньте его, я его знаю…». А сынок-то ваш, как? – капитан придирчиво, но доброжелательно осматривал широкоплечего русоволосого парня, одетого в добротный камзол зеленого сукна. – К военному делу прилежание имеет? Грамоте обучен?
– Ну, - Алексей Иванович повернулся к Петьке, который жадно вслушивался в разговор офицеров, - отвечай, господину капитану сам. Теперь сам за все в ответе будешь.
– Так что, говорить… - растерялся было Петр, - спытать меня можно.
– Давай, давай, спытаем. – тут же согласился капитан, - на чем?
– Да на чем хотите, господин капитан, - парнишка уже оправился от неожиданности, отвечал твердо. – Можно на шпагах, можно в экзерсисах ружейных. А то и в конном строю. – Добавил, подумав.
– Ну с конным строем обождем, чай мы в инфантерии состоим, а вот пофехтовать с тобой, с превеликим удовольствием. – Капитан епанчу скинул, кафтан, в одном камзоле красном остался. Выдернул клинок, на лезвие посмотрел, словно оценивая заточку. Петр отступил на три шага назад, также разоблачился. Левой рукой изящно снял шляпу и откинул ее в сторону, одновременно правая рука у него выпрямилась, и лишь одной кистью с клинком он приветствовал соперника. Его ступни касались одна другой под прямым углом. Пятка правой ноги прижата к пятке левой. Готов и к атаке и к защите.
– Ого! Похвально молодой человек. – Капитан ответил таким же салютом, подняв и опустив лезвие к земле. – Отличная стойка! – от проницательного взгляда капитана не укрылось ничто. – Атакуйте!
Мгновенье спустя Петька бросился вперед с такой яростью, что капитан едва успел парировать и даже отступил. Юноша атаковал несколько раз, и капитану все время приходилось увеличивать дистанцию и отступать. Офицер уже отражал атаки Петра со всей серьезностью, клинки жалобно звенели в хрустальном осеннем воздухе. Наконец, ему удалось ценой невероятных усилий выбить клинок из рук юноши. Оба остановились, тяжело переводя дыхание. Алексей Иванович поглядывал со стороны за поединком и теперь нетерпеливо ожидал оценки.
– Невозможно поверить! – улыбаясь, произнес капитан. – И сколько же лет вам юноша, что так великолепно вы обучились владеть шпагой?
– Шестнадцать! А вот мой учитель – Петр показал на старого полковника.
Офицер подобрал свою шляпу и церемонно поклонился Веселовскому:
– Капитан Набоков, Алексей Иванович, командир 5-й роты, имею честь господин полковник выразить вам свое восхищение.
– Благодарю вас сударь, - Веселовский поклонился в ответ, дотронувшись до своей шляпы, - а мы ведь еще и тезки полные. Позвольте представиться, а то впопыхах и забыл. Полковник Веселовский Алексей Иванович.
– А юноша? – капитан восторженно посмотрел на Петра.
– Сын мой приемный, Петр Алексеев Веселов.
– Буду лично просить Лександра Васильевича в свою роту. Гвардеец истинный, гвардеец. В офицеры выйдет, даже нет сомнений никаких.
Радостно старику было слышать это. Не зря, ох не зря занимались они с Петькой. Горд был сейчас Алексей Иванович. И за себя, и за сына.
Бой барабанный донесся издалека. Все обернулись. Капитан быстро привел свой мундир в порядок:
– Ну вот, и дождались. Полк возвращается с учений. Сейчас и с командиром нашим познакомитесь.
В лагерь быстрым аллюром влетела казачья лошадь. На ней сидел худощавый офицер, подлетел прямо к Набокову, и молниеносно спрыгнул наземь:
– Ну, Алексей Иванович, сказывай, как без нас управились? А это кто? Гости? – даже не дожидаясь ответа внимательно, с этаким прищуром рассматривал приехавших.
– В лагере все спокойно, все люди при деле, происшествий не было. – начал было Набоков, но нетерпеливый Суворов перебил:
– Правильно! Праздность – корень зла всему. Ты уж не обижайся на командира, я вперед полка поскакал. Осмотреть все успел. Доволен остался. – А сам все внимательно смотрел на Веселовского с сыном.
– Это, господин полковник Веселовский с сыном, Санкт-Петербургского карабинерного полка, пожаловали. – Представил их Набоков.
– Помилуй Бог! – всплеснул руками Суворов, - Радость какая! Гости из столь славного полка. Что ж томишь ты их, Алексей Иванович, посередь лагеря, давай-ка распорядись к ужину гостей дорогих. Ко мне прошу, без стеснений, у нас все по-простому.
– Что за нужда, господа, ко мне привела, - расспрашивать Суворов начал прямо на ходу.
– Да, вот, Александр Васильевич, хочу к вам сына, рекрутом определить. – Пояснил Веселовский.
– Вот его? – Суворов остановился, еще раз внимательно осмотрел Петра. – Ах, молодец какой! И высок, и широк в плечах. Русак, истинный русак, помилуй Бог!
– А уж в бою-то каков… господин полковник. – Не удержался Набоков.
– Ты уже и спытать его успел? На чем же? – вопросы сыпались моментально.
– На шпагах, Лександра Васильевич, на шпагах. – Покачал головой капитан.
– Что так не весело, капитан? – хитро посмотрел на него командир полка.
– Так еле отбился! – честно признался Набоков.
– Ах, молодец рекрут! – Суворов просто любовался Петром. – И не жалко, - уже Веселовскому, - в простой армейский полк отдавать? Ему ж в гвардию дорога!
– Я бы хотел, Александр Васильевич, чтоб он сперва ума разума у вас набрался. Чтоб офицером стать, надобно самому обучену быть всем тонкостям ремесла ратного. – Рассудительно, и не торопясь произнес Веселовский.
– Ах, сударь мой, - воскликнул Суворов, - какие мудрые слова! Сам того же желаю. Чтобы господа мои обер-офицеры все показать могли. А новоповерстанных рекрутов особливо всем экзерцициям воинским обучали без торопливости и, не дай Бог, жестокости, с подробным толкованием всех частей и показанием личным одного за другим. А грамотен будешь? – вдруг быстро спросил Петьку.