Шведское огниво
Шрифт:
Злат резко вскинул руку, и стражники наставили копья на всадников. Те схватились было за сабли, но гвардейцы прицелились в них из луков.
– Вы проживете ровно столько, сколько я держу поднятой руку, – зловеще предупредил наиб. – А я быстро устаю.
Всадники спешились. Один Касриэль с недоумением пыхтел в седле.
– Мне сказали, что этот человек обвиняется в измене?
– Да! И тот, кто мешает его задержать, будет обвинен тоже.
– Покажите мне этого мерзавца! – насупил брови наиб. – Я немедленно спущу с него шкуру своею властью! – Он снова, словно невзначай, погладил пайцзу. – Я с большим уважением отношусь к словам эмира Могул-Буги. Надеюсь, когда-нибудь он действительно станет великим. Если ему не помешают не в меру ретивые слуги. Которые забывают, – Злат повысил голос, – что над этой землей есть только одна власть. Она дарована Вечным небом великому хану Узбеку. А мы, его верные слуги, должны лишь преданно и исправно исполнять его волю. В Богохранимом Сарае волю Вечного неба блюдет диван-яргу. А следит за этим поставленный великим ханом эмир. Почему вы творите здесь все, что хотите, будто в собственной конюшне?
Юноша хотел ответить, но Злат перебил его:
– Прибереги слова для тех, кому они нужнее! Завтра ты их скажешь яргучи в диване. Из уважения к эмиру Могул-Буге я не задержу вас. Надеюсь, вы придете сами. А вот задержанного вами преступника я возьму под стражу. Он тоже завтра будет в диване-яргу. Возможно, если вы не появитесь, он захочет подать жалобу на незаконное задержание.
Знаком показал, что разговор окончен, и демонстративно повернул мула задом к слушателям. Один из стражников схватил повод коня, на котором сидел Касриэль. Нукеры Могул-Буги не шелохнулись.
– Говорят, Касриэль, тебя ждет рыбная голова? – спросил Злат, когда они отъехали.
Все произошло так быстро, что еврей не успел опомниться. Но жизнелюбивый нрав уже брал свое:
– В первый день нового года нужно обязательно съесть рыбью голову. Чтобы весь год быть в головах, а не в хвосте.
– Тогда тебе придется кого-нибудь послать за ней. Хочешь не хочешь, а до завтра будешь сидеть под стражей. – Злат рассмеялся. – О страже тоже позаботься. Ведь охранять тебя буду лично я. С парочкой стражников на всякий случай. А узилищем твоим станет постоялый двор Сарабая. Там нас как раз дожидается сам Соломон бен Давид. Ты узнаешь его мула?
– Бедный Соломон! Чем ему приходится заниматься в такой день!
– Он сделал доброе дело. Будем надеяться, Всевышний спишет ему за это хотя бы часть грехов. Ведь именно об этом полагается сегодня молиться?
– Не только сегодня. Начинается время, которое называется Днями трепета. Десять дней человек должен молиться и каяться. В эту пору на небесах выносится решение: кому – жить, а кому – умереть.
IX. Венгерское вино
Злат отпустил караул, оставив только двух стражников покрепче. Мало ли что взбредет в голову не в меру горячим и заносчивым посланцам молодого волчонка Могул-Буги? Он хоть и ходил пока под рукой отца, старого Сундж-Буги, но уже давно готовился принять начало над могущественным родом кунгратов. С недавних пор, после того как его сестра Тайдула стала любимой женой хана Узбека, род этот стал забирать все большую и большую силу.
Сразу встал перед глазами сердоликовый перстень Кутлуг-Тимура. Кому его должна была показать эта красавица-ведьма из тайных лесных убежищ? Сундж-Буге, брату отца? Ведь к нему по древнему закону степи перешли после исчезновения мужа жены Кутлуг-Тимура. И даже дети теперь считаются детьми Сундж-Буги.
Злат покосился на Касриэля, довольно нелепо смотрящегося в своем праздничном белом платье и платке с кистями верхом на степном скакуне. Он-то в этой истории каким боком? Да еще обвиняемый в измене. Такими обвинениями просто так не бросаются.
Ехавшие позади всадники были явно довольны. Чем сидеть всю ночь в караульной при дворце, да еще и объезжать под дождем по темным улицам городские заставы, лучше греться у очага на постоялом дворе. Где для верных слуг великого хана всегда найдется и кусок лепешки с мясом, и кувшин с чем-нибудь горячим.
Привыкшие за долгие годы службы сопровождать важных особ, они и сейчас держались поодаль, чтобы не мешать разговору. Однако наиб на всякий случай понизил голос:
– Чего они от тебя хотели?
– Недавно я получил письмо от менялы из Праги. Это в Чехии. Очень далеко отсюда. Вот это письмо они и хотели забрать.
– Что же это за письмо такое? И зачем оно Могул-Буге, который его и прочитать не сумеет?
Касриэль засмеялся:
– Вот это верно! Конечно, это письмо нужно тому, кто сумеет его прочитать. Собственно, что письмо? Им нужен человек, о котором там написано.
– Что за человек?
– А я знаю?
– Совсем недавно ты не выглядел таким игривым и веселым! – обозлился наиб.
– Действительно не знаю! Этот человек и привез письмо. С просьбой выдать ему денег. Обычное дело. Так все поступают, чтобы не тащить серебро за тридевять земель мимо разбойников и таможенников. Деньги я выдал. Письмо оставил при себе для отчетности. В конторе лежит с другими бумагами.
– Так вы в контору ехали? А я думаю: чего это они в сторону Красной пристани поскакали? У тебя что же, ключи всегда с собой? Даже на молитву прихватил?
– От потайной шкатулочки с самыми важными бумагами – конечно. Тем более что она с секретом, там ключ не главное.
– А контору как собирался открыть?
– Не догадываешься? Видел, какие ребята решительные? Сломали бы дверь, и вся недолга.
Наиб только покачал головой. Эти лихие ребята из степи совсем не понимают, что в городе уже давно нельзя себя вести, как в кочевье. То, что посреди шатров и повозок даже проступком не считается, на городской земле, где все больше и больше вступают в свои права законы, разработанные суровыми и многомудрыми мусульманскими факихами, грозит нарушителям жестокими карами. Тем более что защитником веры и правосудным султаном Мухаммедом гордо именует себя сам грозный Узбек.
Вслух засмеялся:
– Так бы и сломали! Скажи спасибо вашему старшине Соломону. Он послал мальчика за вами проследить.
Злат умышленно назвал Соломона старшиной, чтобы не запутаться в его мудреных титулах.
Когда въехали во двор Сарабая, бедный мул, непривычный к роли скакуна, уже еле передвигал ноги. Злат одобрительно потрепал его по холке:
– Выручил!
Соломон, не ожидавший появления Касриэля, даже всплакнул от радости, сжав его в объятиях:
– Какое счастье видеть тебя на свободе!