Шведское огниво
Шрифт:
– Так что же ты знаешь?
– Ничего, кроме того, что уже тебе сказал. Это письмо от одного менялы из Праги. Знаешь, что такое Прага?
– Город.
– Понятно, что город. В Чехии серебряные и золотые рудники. Монетный двор, каких во всем мире мало. – Касриэль сделал значительную паузу. – Богатство. Деньги. Это я к тому, как нужно относиться к тамошним менялам. Вот только до наших краев чешские деньги редко доходят. Они обращаются там, в закатных странах.
«Закатные страны!» – отозвалось в голове наиба.
– Поэтому заплатит по долгу этого менялы купец, который ведет дела в наших краях. Торгует на наши сумы, ромейские иперперы. Потом они там между собой разберутся. В общем, тот, кто и в наших краях бывает, и там, куда доходят пражские гроши. Такие есть на Волыни. Во Львове или тамошнем Владимире.
– С их князем у хана нелады, – почесал нос наиб. – Выход вроде дает, а ярлык не брал. Все на сторону смотрит. А ведь ханский улусник со старины. Но сейчас вроде тихо. Да и купцам тамошним дорога чиста. По ханской грамоте.
– Они еще много с кем торгуют. С поляками, с Тевтонским орденом. С Венгрией.
– С Венгрией, говоришь? Это плохо. Тот, кто с тобой расплатиться должен, он с Венгрией торгует?
– С Венгрией. – Меняла даже руками развел, будто пытаясь оправдаться. – У них там вино хорошее. Везут на Волынщину. Торг немалый. Ему ничего не стоит заплатить по пражскому письму. А потом с тем менялой рассчитаться.
– Понятно… – протянул наиб. – Вот только это для тебя письмо пражское. Где она, эта самая Прага, и чего там кушают, в наших краях мало кто знает. А вот Венгрия у нашего хана в неприятелях. Ее нос постоянно торчит в степях до самого Крыма. В тех делах в былые годы Ногай плавал, как щука в воде. Ну так он там и обретался возле границы.
– Да простой купец, вином торгует!.. – в отчаянии залопотал Касриэль.
– Знаем мы этих купцов. Первые соглядатаи и вынюхиватели. Особенно если и в Крыму, и в Венгрии бывают. А что есть Крым? Главные ворота для франков в Улус Джучи. Человек этот, который письмо доставил, как назвался?
– Иовом. Он мне даже вина бутыль привез от этого самого виноторговца. У нас такого не бывает. Да вот его Сарра мне и прислала. – Касриэль выставил на стол оплетенную лозой глиняную бутыль, запечатанную смолой. – Еще не пробовал.
Наиб осторожно поднес ее к огню:
– Печать цела. Это хорошо. Не будем откупоривать. Завтра в диване покажем. Там имя хорошо читается?
X. Сказка старого Бахрама
Бахрам пришел, когда на улице уже стало темнеть. С минаретов булгарского квартала донеслись в дождливом мареве призывы к вечернему намазу, а по дороге не спеша побрели к заставе караульщики из ночной стражи. Приближалась ночь.
– Я уже стал волноваться, – сказал старику наиб. – Неужто след передумавшего путешественника завел тебя так далеко? – Он тут же опомнился. – Сарабай! Дай скорей горячей похлебки! Разговорами кормить наш Бахрам и сам горазд.
Сарабай появился, словно стоял под дверью, Злат даже усмехнулся в усы. Было видно, что старику он рад от души. Сказочник не эмирский наиб со стражниками. На любом постоялом дворе он желанный гость, для которого у разумного хозяина всегда найдется угощение и место у очага. Бахрама Сарабай приветствовал как старого знакомого. Тот всегда ходил в свою убогую хижину за городской заставой по этой дороге и часто заглядывал сюда погреться и подкрепиться. Однако сейчас старик покачал головой:
– Не трудись, добрый человек. Я только пообедал.
– Даже самый сытый человек не сможет устоять перед этими пшеничными лепешками с медом, испеченными с пожеланием благополучия! – весело отозвался из-за стола Касриэль.
– К ним сейчас принесут отвар кипрея. Я ведь помню, что ты любишь, – поддакнул Сарабай. – Всегда удивлялся: откуда у тебя пристрастие к этой траве? Ее обычно любят люди из наших краев.
– Ламы учат, что мы уже не раз приходили на эту землю. Только в ином обличье. Может, в прежней жизни я был булгарином или буртасом из Мохши.
Хозяин почесал нос:
– Мудрено…
– Чего же мудреного, если даже в одном пришествии в земную юдоль человек часто ухитряется переменить несколько судеб? Я вот только сейчас повидался с гостем из другой жизни.
Сарабай скрылся за дверью.
– Это эн-Номан тебя накормил?
Сказочник удивленно вскинул брови:
– Не перестаю удивляться твоей проницательности.
– Не просто так, наверное, я дошел из помощников писца-битакчи до помощника сарайского эмира и ношу красный халат, – торжествующе подмигнул Илгизару Злат.
– Все же как догадался?
– След привел. От свиной ноги.
Выслушав рассказ наиба, Бахрам довольно покивал:
– Неисповедимы пути, которыми человек приходит к истине. Я ведь тоже сразу вспомнил про эту сатанинскую ногу, когда увидел, что мой путник пришел в обитель эн-Номана. Вышли на одну и ту же тропу, только с двух концов. Значит, путь верный.
– Тебя заметили?
– Хочешь знать, почему я зашел к эн-Номану? Никто не звал. Не видели меня. Просто когда я увидел, что тот человек скрылся за калиткой обители, сразу и вспомнил ту самую свиную ногу. И как тогда шейха обеспокоил ее сатанинский след.
Злат про себя отметил, что Бахрам все время говорит «сатанинский», на франкский манер, а не поминает шайтана, как приличествует правоверному.
– Я и подумал, что эн-Номану интересно будет узнать про клетку с голубями. Соглядатай ее наверняка проворонил.
– Тебе-то оно на что?
Вырвавшийся бесхитростный вопрос надолго погрузил старика в задумчивость. Он замолчал, уйдя куда-то в свои мысли, словно рассматривал что-то в минувшем далеке. И улыбался. Не то грустно, не то ласково.