Шведское огниво
Шрифт:
– Можно сказать, выжимка. Суть. Та самая евангельская соль, которой все посолено. Деньги управляют людьми, но без самих людей они бесполезный мусор. Вот почему в степных кочевьях им и по сей день не придают значения. Там ценятся конь, сабля, теплый кафтан и сытная лепешка. Наедине с духами неба или леса ты можешь умереть от голода или замерзнуть на мешке с серебром. Деньги имеют власть только над людьми. – После недолгого раздумья Бахрам добавил: – Да и то не над всеми.
Касриэль кивнул без тени улыбки:
– Каждый сам выбирает: будут ему служить деньги, или он сделает их своими повелителями.
– Кто такие венецианцы со всеми своими мешками серебра в Улусе Джучи? Дела здесь вершатся в золотом шатре хана Узбека, а за его дастарханом сидят много всяких людей. Что им до венецианцев со всем их серебром? Их кумир – власть. Известно, какую силу сейчас забирает Тайдула – любимая жена хана.
– Старый хрыч с ней не ладит?
– Женщины коварны, хитры и непредсказуемы. Кроме того, им безразлична судьба царства. Они готовы обрушить мир, лишь бы досадить удачливой сопернице.
– Неужто объявилась?
– Сейчас нет. Но кто может сказать, что случится завтра? Да и разве дело только в любовных шашнях? Узбек не вечен. Нити судьбы находятся не в наших руках. Рано ли, поздно ли, будет решаться вопрос, кто сядет вместо него на Золотой Престол. А наследников много. За каждым – сторонники и сила. Говорят, венецианцы торят дорожку к Тайдуле. Эн-Номан сказал, что именно она стоит за этим торговым договором и строительством нового дворца. Поэтому его верные люди следят за каждым ее шагом. Благо таких хватает в ставке Узбека. Только дела с ними она ведет, скорее всего, через брата своего, а за ним уследить сложнее. Вольная птица. Вот и высматривают соглядатаи тайных посланцев по всем заставам. Путь один – через Азак. Окольными тропами намного сложнее пробираться, да и опасней. К тому же там чужеземец сразу привлечет к себе внимание первого же старосты. Этот сарабаевский постоялец сразу на заметку попал. Приехал из Азака, без товара, на службу не просится, поселился на окраине подальше от любопытных глаз. Теперь вдруг засобирался в новый дворец.
– Не говорил он тебе, чем вся летняя история закончилась? Со свиной ногой?
Илгизар напрягся, обратившись в слух.
– Сказал. Ничем. Тех парней, что на суд напали и тебя с Илгизаром едва не зарезали, отправили в ставку самого хана. Для расследования. Только не довезли. Померли они по дороге, так и не успев ничего рассказать. Наверное, съели что-нибудь.
– Кому-то в самом ближнем окружении хана была невыгодна эта правда.
– Вот то-то и оно.
– Плохо дело, – помрачнел Злат.
– Тебе что за горе? Особенно теперь, когда хан со своими придворными интригами из Сарая съехал, и, похоже, надолго?
– То и горе, что завтра ждет меня суд. Да не с кем-нибудь, а с посланцами самого Могул-Буги. Я с ними сегодня немного поругался. Только дело не в том. Я за ханской пайцзой как за коваными воротами. Им Касриэль надобен. Видимо, очень сильно, коли прискакали в страшной спешке. Самое хреновое – непонятно, чего им надо. Дело может на поверку яйца выеденного не стоить, а может и так обернуться, что головы лишишься. Сам только что рассказывал, как пленники, которых к самому хану везли, возьми да и помри в дороге.
Касриэль засопел. Ему этот разговор был явно не по душе.
– Могул-Буга – брат Тайдулы. Не зря на чело эн-Номана легла тень заботы.
– Плохо, что эта тень легла на мое чело! – Наиб в сердцах ударил ладонью по столу. – С самого начала, как увидел я эту клетку с голубями, кольнуло меня в сердце нехорошее предчувствие. Так и пошло. Потянулись ниточки в узелок. – Он рассмеялся. – Эмир с женами меня сейчас ждут. Чтобы послушать про унесенного джиннами постояльца.
– Зато теперь ты оказался в одной тени с эн-Номаном.
Во дворе раздался шум. Сначала окрик, потом препирательство, затем дверь распахнулась, и карауливший на улице стражник грубо втолкнул человека, закутанного в плащ.
– Вынюхивал что-то. Коня оставил на дороге, все время озирается. В дом не пошел, а пошел к лошадям.
– Как раз то, что нужно, – одобрил наиб, поднимаясь из-за стола.
При виде его загадочный посетитель съежился так, что уменьшился почти вдвое.
– Что ты так заматываешься в плащ, добрый человек? – засмеялся наиб. – Или он у тебя обладает тем же волшебным свойством, что келья на этом постоялом дворе? И ты сейчас исчезнешь, оставив после себя только горстку золы? Он, наверное, потерял свои чудесные свойства, потому что вымок до нитки. Так что ты пока повесь его возле очага – пусть просохнет. Или ты призрак, который боится света?
Стражник воспринял слова наиба как приказ и толкнул пришельца к огню так, что тот едва не улетел в очаг. Пламя осветило лицо, и Злат громко захохотал:
– Вот теперь, похоже, все в сборе! Приветствую тебя, почтенный брат Адельхарт! Было бы просто несправедливо, не появись ты там, где раздалось цоканье копыта копченой свиной ноги. Как видишь, одни и те же пути обычно приводят людей в одно и то же место.
Нежданный гость не проронил ни слова. Было видно, что он буквально оторопел. Брат Адельхарт заведовал почтовой службой в католической миссии. По его ведомству шли многие тайные дела, и его появление после первой стражи на отдаленном постоялом дворе вряд ли было случайным совпадением.
– Ты так обрадовался при виде меня, что даже утратил вежливость и почтительность? Даже не ответил на приветствие. Понимаю. Твой ум занят: ты спешно придумываешь, зачем явился сюда в этот темный дождливый вечер. Не трудись. Все и так уже поняли, что тебя сюда привело кощунственное желание втайне от братии полакомиться запретной молодой кониной. Весь Сарай знает, что здесь отменно готовят мясо. А говядинку и баранинку можно есть и у себя в миссии. Только ты зря испугался. Даю тебе честное слово, что я не стану писать донос вашему епископу. За это ты и меня угостишь кониной. Пока мой благочинный не видит. Договорились? Да очнись ты!
От этого окрика Адельхарт так сильно вздрогнул, что присутствующие захохотали. Он поневоле тоже улыбнулся, хотя и вымученно, и стал снимать плащ.
Без него гость словно вновь увеличился в размере: расправил плечи, выпятил сытый живот. Только лицо по-прежнему оставалось помятым и напуганным.
– Так что? Пусть Сарабай велит подавать конину? Или тебя привело сюда что-то другое? Тогда выпей горячего медку и поведай нам свою историю. Что может быть лучше в такой унылый осенний вечер? Только сказок не надо. Сегодня даже знаменитый Бахрам рассказывает были. – Злат дружески похлопал Адельхарта по плечу и сам налил ему меда в большой деревянный ковш. – У тебя опять пропали голуби?