Сиамская овчарка
Шрифт:
Наша скамейка стояла в тени. Свистала иволга.
— Надо уметь людям подать себя, тем более когда с животными работаешь, — тихо говорила Нинка.
— Может, ты лебедей покормишь? — попросила я.
— Тогда он меня будет слушаться, — ответила Нинка. — Тебе нужно самой. Вот одной рукой, будто гладишь, это для публики. — И Нинка изящно поводила рукой по воздуху. — А второй… хоть поддай ему, что ли, только незаметно, а то опять жалобу напишут.
— В дирекции знают, что он всех лупит. Мне ничего не будет, — сказала я.
— Ну
Я посидела ещё, про себя заучивая Нинкин способ укрощения лебедя. Левая рука пусть будет для публики, нужно гладить, а от правой должна исходить властная сила. Распределив задание моим рукам, я встала.
— А торбу? — напомнила Нинка.
Я взяла торбу «властной» рукой, перешагнула через узкий газон и пошла к трапу для выхода лебедей к кормушкам.
Лебедей было двое. Они раскинули крылья и побежали по воде. «Увидел бы меня сейчас Константин Иванович», — подумала я.
Впереди бежал мой Гога. Но второй лебедь обогнал его, и Гога сник, отстал, издали кланяясь мне, словно извиняясь за свою робость. Второй лебедь с разбегу вбежал на трап, неуклюже переваливаясь, пошёл к моим ногам, по-змеиному шипя и извивая над травой шею. Завсегдатаи дневного кормления, бабушки, мамы и няни с детьми, зашумели:
— Когда её уберут отсюда? (Это меня!)
С лебедем мы сошлись у кормушки. Левой рукой я погладила его по шипящей изнутри шее, а правая моя рука держала торбу. Лебедь прищурил глаза, и на щеках за клювом собрались складки, отчего его физиономия сделалась нахальной. Чавкнув клювом, лебедь ухватил подол моего платья.
— Так её, птичка! — скользнул по воде чей-то крик с противоположного берега. Лебедь ударил меня крылом по ногам и стал щипать клювом. Корм из торбы рассыпался по траве. Я отступила, прикрывая руками общипанные до крови ноги.
С пруда тревожно кричал Гога, а сзади…
— Рита! — звала Нинка.
Лебедя накрыла кожаная куртка. Рядом со мной стоял Константин Иванович.
— В темноте побудет, вся спесь уйдёт, — сказал Константин Иванович. — Ишь, наглец!
Мой Гога наконец осмелился ступить на трап и украдкой подбирался ко мне. Драчун выбрался из-под куртки и бочком, обиженно шипя, пошёл к воде. Константин Иванович смотрел, как Гога ерошит перья на спине, должно быть, чтобы казаться мужественным, и вдруг сказал Нинке:
— Позвольте мне с Ритой пять минут поговорить.
Я видела, что Нинка растерялась не меньше меня. Я смотрела вслед на её очень прямую, независимую спину.
Константин Иванович взял меня под руку, повёл к скамейке, той самой, на которой мы до этого сидели с Нинкой. Только присели, он сразу сказал:
— Мне для съёмок дублёр нужен. Вы сзади на героиню похожи. Вы худее, правда, ну это костюмеров забота. Будете
Я молча кивнула, соглашаясь.
— Вот и хорошо. Так завтра в десять на студию. С зоопарковским начальством я договорюсь.
Константин Иванович ушёл.
А я пошла следом за Нинкой и думала, как же мне рассказать ей об этом радостном и неожиданном для меня предложении.
Пулька
Ползая на коленях по полу клетки, всхлипывая и поскуливая, я собирала разбросанные по клетке соломины. Разделила собранное на две кучки, села на трухлявую, а целыми соломинами, от которых надеялась получить тепло, прикрыла себе ноги. На Пульку я не глядела. Как-то стало не до него. Я сама чувствовала себя узником…
А я ожидала, что сегодняшний день будет самым интересным в моей жизни.
Ко мне пришла Нинка, вынула из пакета юбку и, почтительно, как дорогой мех, встряхивая её, сказала:
— Мне она длинновата, а тебе как раз до коленок будет.
Но, взглянув на меня, обиделась:
— Нечего рожу кривить. — И, уже переводя на шутку, прибавила: — Может вас обрядить, сударыня укротительница?
— Не хочу, — заупрямилась я. — Мне стыдно в короткой. Вдруг бегать придётся или через забор лезть. Я в брюках поеду.
— Рехнулась ты? Какой забор? На киностудии знаешь как одеты?..
Константин Иванович ждал меня у входа и был рассержен.
— Могла бы и пораньше явиться, — сказал он вместо приветствия.
Он велел мне прийти к десяти, и я ждала за углом на скамейке.
«Хорошее начало!» — обидевшись, подумала я.
— Подождём, режиссёр выйдет, — сказал Константин Иванович. — Она уже была здесь, да тебя не было.
В стёклах входных дверей отражались проходившие на студию люди. Я загляделась на известную актрису и не сразу заметила рядом с Константином Ивановичем маленькую пожилую женщину.
— Она? — спросила женщина небрежно.
— Иди сюда, Рита, — позвал Константин Иванович.
Я сделала шаг в их сторону и остановилась. Режиссёр оглядывала меня, как судья на выставке собаку.
— У нашей героини бёдрышки, — сказала режиссёр, — и вся фигура много пышнее. И дублёр мне нужен ПОХОЖИЙ, — безоговорочно сказала режиссёр.
— Надежда Михайловна! Я тоже не первый день в кино. Парик ей сделаем. Под костюм ваты напихаем. Такую толстушку выкроим…
«Отойду лучше», — решила я. Вслед мне донёсся шёпот: