Сиамская овчарка
Шрифт:
— Лекарство в кармане, — прошептал он.
Я вложила таблетку в послушные губы, сбегала за водой.
— Лучше! — прошептал благодарно Михаил Александрович. — На войне не прятался. А тут на старости лет. Унизительно! Лучше бы я умер.
— А у меня ноги отнялись, — созналась я.
Из зверинца выскочил директор. Распоротая от колена вниз штанина открывала глубокую кровавую царапину. С рукавов почти до самой земли свисали тонкие полоски материи. Директор не замечал нас, хотя находился рядом. Озирался.
— Вы ранены? —
Директор не отвечая смотрел на меня.
— Сбегай-ка… Костя велел принести… Меня послал, да видок у меня… Тигр через решётку наружу, а я как мартышка — через верх в клетку на его место.
Директор стал смеяться. Он прямо захлёбывался от смеха:
— А я… ха-ха-ха. Об… ха-ха-ха. Крючья наверху… ха-ха-ха… ободрался!
У директора от смеха покраснело лицо, текли слёзы. Мне опять стало страшно, и я пошла в зверинец. Константин Иванович с техником по безопасности стояли у входа.
— А, Рита! — сказал Константин Иванович. — Подойди сюда, мы тут решаем… Директора видела?
— Он смеётся за дверью, — наябедничала я.
— Пройдёт, — смущённо заступился техник по безопасности.
Я старалась забыть, что совсем недавно, если бы не отказали ноги, я бы удрала, не думая ни о ком. И, мучаясь от этих мыслей, стояла в бездействии.
Директор внёс большие и, видимо, тяжёлые листы фанеры. Директор не смеялся и был очень бледным.
— Геннадию Аркадьевичу, — подсказал Константин Иванович.
Техник по безопасности брал по одному листу и, стараясь не шуметь, относил фанеру к окну.
— Костя! Она таких денег стоит, — сказал, подходя к нам, директор. — Картину закроют — ладно… Тебя же судить будут за халатность. Без сетки выпустил. Может, придумаешь…
— Каких бы денег ни стоила, а людьми рисковать никто не позволит, — сказал техник по безопасности. — Мне самому, думаешь, не жалко? Такую красавицу стрелять.
Я дрожала, как после долгого купания в реке.
— Окно-то зачем закрываете? — лязгая зубами, спросила я с ненавистью.
— Люди там, Рита, — спокойно ответил Константин Иванович.
— Может, на мясо в клетку заманить? — сказала я и тут же сама себе ответила: — Это глупость.
Вновь прибывшие в зоопарк дикие животные иногда не едят по нескольку дней. А Константин Иванович сказал:
— Это она сейчас за мётлами сидит, а через часик-другой оглядится, на любого, кто войдёт сюда, бросится.
То ли из-за длинной фразы, сказанной Константином Ивановичем, то ли из-за чего другого я почувствовала, что он тянет время, наверное, в поисках выхода.
— Может, попробую в клетку загнать? — неуверенно сказал Константин Иванович.
— Шансы на успех? — спросил техник по безопасности.
— Один.
Директор молча вышел за дверь. Техник по безопасности взял меня за плечо и повёл к выходу.
— Не тяни, Костя, — сказал он.
Я обернулась. Константин Иванович стоял
— Ты чего? — удивился Константин Иванович.
— Может, попробуем? Может, и я хоть что-нибудь…
Вплотную к большой клетке, из которой выпрыгнула Амбра, стояла клетка поменьше. Константин Иванович снимал с окна и крепил фанеру между стеной и маленькой клеткой.
«Хочет в маленькую клетку загнать, — сообразила я, — а фанеру крепит, чтобы мимо не проскочила».
Я понимала, что шаткое сооружение из слабой фанеры не выдержит напора сильного зверя, но почему-то верила, что так надо.
— Принеси верёвку, Рита, — наконец дал мне задание Константин Иванович. — И брезент в углу захвати.
Я принесла.
— Залезай-ка на клетку и ту сторону, что к тигрице, где дверка, накрой брезентом.
— Как же она закрытую брезентом дверь найдёт? — спросила я, поглядывая с крышки клетки на полосатую спину молчавшей за вениками тигрицы.
— Я думал, ты поняла… — удивился Константин Иванович, но объяснил: — Если выгнать тигрицу с её теперешнего места, куда она побежит?
— К окну, — угадала я. А сама подумала: «Просто бросится на загонщика».
— Правильно, к окну, — согласился Константин Иванович. — Она будет искать лаз к воле, а воля за окном. Надо сделать так, чтобы дверца казалась ей единственным выходом к окну. Вот чтобы дверь заметнее была, я и хочу прикрыть решётку над ней брезентом.
— А если она перепрыгнет? Тут же низко? — спросила я.
— Застрелю! Рита, слушай внимательно, — сказал Константин Иванович. — Ты не боишься?
— Нет, — ответила я не совсем правду.
— Опасного для тебя ничего нет, если ты всё выполнишь как положено. Ты мне веришь?
— Да, — ответила я совсем правду.
— Я в тебя тоже верю.
Мы говорили минут пять, пока я не поняла своего задания. Взять в левую руку вилы, в правую — фанерный ящик. Если тигрица захочет меня обойти, я заранее преграждаю ей ход вилами, вытянув их в том направлении, куда она захочет бежать. Если она бросится на меня, я должна быстро выставить перед собой ящик так, чтобы он пустой стороной был всё время на уровне её головы. Но всё это потом. Главное, нужно подойти к стене, что за мётлами. Обойти тигрицу с тыла, да так, словно я не замечаю её, будто её и нет там.
— Если она почувствует, что ты её видишь, она бросится. Ей незачем будет таиться, — сказал Константин Иванович. — А если не заметишь… Зачем ей в конфликт вступать? Она должна пропустить, думая, что ты идёшь мимо. Старайся боком идти, чтоб спиной не поворачиваться, и ближе трёх метров не приближайся — бросится.
Константин Иванович достал из кармана куртки наган, покрутил в нём барабан и остановил на нужном месте.
— Я бы сам пошёл, но ты не сможешь защитить, вернее, застрелить.