Сиамская овчарка
Шрифт:
Потап хоть и маленький был, а храбрый, не хныкал, только глаза жмурил. Всё-таки страшно!
Сунул человек Потапа за пазуху. В берлоге хорошо пахло — мамой, а за пазухой — дымом, и плакать хотелось.
У человека сердце тихо билось — тук-тук-тук-тук-тук. Понял Потап, что у человека маленькое сердце, меньше, чем у мамы-медведицы.
И вдруг Потап зарычал:
— Мы-ы-ы-ы.
Хотелось бы грозно, да получилось жалобно.
Держит Потапа человек с маленьким сердцем за шиворот и говорит:
— Подарок вашему Зоопарку от Общества охотников. Принимай, Анна Ивановна!
Запомнил Потап
— Кроха ты моя! И кричишь, как телёночек. Уж так я по деревне соскучилась, думала, теляток и услыхать не придётся, а тут ты. Поживёшь дома у меня до весны. Подрастёшь хоть немножко. Потом в Зоопарк верну.
Анна Ивановна говорит, а Потап сосёт рукав её халата да слушает, как маму.
Заворочался Потап в берлоге, подтянул коленки к носу и опять заснул.
Этой ночью Анна Ивановна не спала. Потап, сонно моргая, тихо лежал у батареи на своём матрасике и следил за ней.
Анна Ивановна рассаживала по баночкам и кастрюлькам цветы, прикрывая их оборванные корни землёй, ругалась:
— Ах ты глумка пучеглазая. Хоть бы цветы пожалел. Ах бессовестный. А земли-то зачем в шапку насыпал? И рыбок сожрал.
Потап тихонько повернул голову к батарее.
— Когда же вам детский сад достроят? Тигрёнок при родителях мается от скуки. Медведица на весь зоопарк орёт дурным голосом. Сыночек её из бассейна не выпускает, замучил играми. Да и ты, Потапушка, подрос — с товарищами тебе веселее будет, чем со мной со старухой.
— Ох ты горе ты моё, горе, — опять засердилась Анна Ивановна. — Я же ножки у стульев нарочно горчицей намазала, чтобы ты не грыз.
Потап ответил бы, что они только вкуснее стали, — но теперь молчал. Он обиделся.
А случилось вот что. Уходя на работу в зоопарк, Анна Ивановна сказала:
— Я сегодня задержусь, Потапушка, ты уж не скучай, голубок.
Потап не понял — ждёт. А её нет и нет. Приходя с работы, Анна Ивановна кормила Потапа, а потом поливала цветы.
Он и сам не знал, почему захотелось их потрогать.
Зацепился когтями за подоконник, подтянул цветочный горшок зубами. Тот покачался немного и, стукнув Потапа по спине, разлёгся на полу. Кучка земли из него выпала маленькая и неинтересная. Второй цветок оказался кисленьким и сочным. Он просто таял во рту. Скоро кучка земли выросла. Потап плюхался на неё животом. Зарывался с головой. Раскидывал лапами.
Скоро от кучи остался один толстый червяк. Он ползал по полу, извиваясь, как рыбка в аквариуме. Червяк оказался вкусным.
Рассказать об этом Анне Ивановне Потап не мог. Ночью Анна Ивановна выносила мусорное ведро, мыла пол, зашивала порванные вещи, стирала. Только утром, перед уходом на работу, она успокоилась. Как всегда, несуетливо накрывала на стол. И тихо побренькивала от её шагов посуда в буфете. Изредка Анна Ивановна брала Потапову мисочку со сладкой кашей, прикладывала её к щеке. Сказав: «Кажись, остыла», взяла Потапа
Чувствует Потап сквозь сон, что в щёку колет. Больно, а проснуться не может. И приснилось ему, как однажды он испугался.
Как-то к вечеру Потап зевал от скуки и размышлял:
«Куда из зоопарка люди уходят? Вот сейчас — у площадки молодняка стоят… на нас смотрят… уходят… и не возвращаются!» Тут на площадку залетел воздушный шарик. Тигрёнок Васька на качелях развалился, чтобы никого кататься не пускать. Хотел Васька шарик лапой подцепить — мимо.
«Хоть бы мне достался», — мечтал Потап.
В бассейне белый медвежонок Север плещется. Тоже жадина — попить не всегда без драки пустит, не что что выкупаться. Шарик и бассейн облетел.
«Не лети, не лети к поросёнку Борьке, он мою кашу съел», — умолял Потап. Шарик и не приблизился к Борьке. Собака Динго ловила свой хвост. Наверное, играла в сыщика. Увидела шарик и бросилась его ловить. Да поздно, он у Потапа уже в лапах был.
— Немножко поиграю и дам тебе, — сказал Потап.
< image l:href="#"/>Только хотел животом на шарик лечь, как Динго подбежала — и цап шарик зубами. Тут ка-а-к ХЛОПНЕТ. Потап не помнит, как через решётку перелез и на конюшне очутился. Только поздно вечером, когда пришли с работы маленькие пони и, звеня колокольчиками, подошли к яслям, из горки овса выскочил Потап. И… бегом по дорожке — площадку молодняка искать. Бежит мимо слона и думает: «Вдруг когтями схватит?» Верблюда увидел — еще быстрее побежал: «Сейчас проглотит!» Всё перепутал. Бежал-бежал и наткнулся на клетку. А там звери сидят, на людей похожие, только маленькие. Ужас охватил Потапа: «Вот в каких чудовищ люди вечером превращаются. А я-то думал: куда они к концу дня уходят! Только бы Анны Ивановны среди них не было!» Смотрит — одна в осколок зеркала глядит и лицо чем-то мажет. Другая чавкает, как поросёнок Борька. Только одна тихонько в сторонке сидит.) Вдруг «Тихоня» как прыгнет, хвать соседку за хвост и на пол с ветки сбросила. Сел Потап на дорожку, голову лапами обхватил — орёт на весь зоопарк. Всех зверей растревожил. Хорошо, сторож прибежал. Лужицу под Потапом увидел и спрашивает:
— Что, трусишка, никак мартышки напугали?
Смотрит Потап: кажется, человек, и пошёл за ним в сторожку. Угостил сторож Потапа сладким чаем и бублик дал.
Что-то большое, тяжёлое лезло в ухо Потапу. Потап всегда понимал Анну Ивановну, но сегодня…
На работу приходила Анна Ивановна рано утром, и Потап всегда поджидал её. Ещё спал на горке тигрёнок Васька. Лёжа в кормушке, причмокивал во сне поросёнок Борька. Дремал, свесив в воду передние лапы, медвежонок Север. Он, наверное, боялся, что, пока спит, вода исчезнет. И, забыв о своём желании быть сторожем, громко храпела во сне собака Динго. Только Потап, заслышав шаги Анны Ивановны, бросился к двери и — расчихался. Так от неё пахло цветами. Будто много, много цветов вместе. Чих! — И ещё много цветущих кустов. Чих! — И деревья в цветах. Апчих! — Всё-всё вокруг в цветах. Ап-ап-чих!