Сидящее в нас. Книга первая
Шрифт:
– А если сегодня уже завтра, – хмурила бровки Лиата, – то опасно уже сегодня. Значит, я иду на север, потому, что там опасно. Правильно?
– Не знаю, но у меня от этого мурашки по коже, – пожаловалась нянька. – Если тебя и вправду послали на север, чтобы помочь в случае опасности, то это скверно. Как можно посылать на такое дело ребёнка? Они у тебя что, все безмозглые? – рассердилась она.
– Я же не ребёнок, – напомнила Челия.
– Самый настоящий ребёнок! Да помню я, помню! – отмахнулась она от возмущённо шлёпающей губами демонюшки. – Вы все одинаково сильные. Но ты ведь не только Лиатаяна. Ты ведь ещё и ты. А ты… Создатель! Да ты ведь о настоящей жизни ничегошеньки не знаешь. Если забыть
– Про ЗУ забыть нельзя, – поучительно выдала Челия, и над её головой заплясали сразу три щупальца. – Как ты забудешь, если оно вот?
– Прекрати немедленно! – испугалась нянька, оглядываясь по сторонам. – Твоя ЗУ такая же бестолочь, как и ты. Ничуть не умней.
– Смешная ты, – хихикнула Челия и вновь заработала ногами: – ЗУ не может быть умней меня. И никого умней быть не может. У неё ума нет. Как у кошки. Она же сила. А для ума у неё есть я.
– Ну, тогда всё ещё хуже, чем я надеялась! – сварливо заметила Таюли, подлетая ближе. – Если вы обе живёте твоим куцым умишком, то беды не оберёшься.
– А для беды у нас есть ты, – как само собой разумеющееся, ткнула ей в нос Лиата. – И для того, чтобы мы с ЗУ не ссорились. Ты ей нравишься. Она почти совсем перестала шмякать меня задницей на землю. Наверно, он решил, что для этого я нашла тебя. Правда, ты меня никогда не наказываешь. Но ЗУ думает, что так и надо.
– Чем думает, если у него ума нет? – съехидничала Таюли.
– А вот и не поймала! – запрыгала малышка, хлопая в ладоши. – У неё есть кошкин ум. Он называется ин… синтин…
– Инстинкт?
– Ага. ЗУ не надо думать, что и как делать. Он всегда знает, что правильно. Вот когда ты хотела упасть, это не я. Это ЗУ тебя схватила и спасла твой нос.
– Погоди, – решила воспользоваться моментом нянька, раз уж пошёл такой поучительный разговор. – Я знаю, что мне многое не стоит знать. Но всё равно: я должна спросить, потому, что это очень важно.
Она не стала уговаривать, или убеждать – Челия сама должна решить, как близко к себе подпускать понравившегося ей человека. И та очень старательно обдумывала просьбу, против которой восставали все известные ей запреты.
А запрет такая хитрая штука, что никогда нельзя быть уверенным: незыблем он, или приходит момент, когда сила запрета начинает иссякать. А то и вовсе однажды проснёшься, а от того запрета осталось лишь одно воспоминание, потому, что пришло время. Потому, что изменился либо ты, либо мир вокруг тебя, либо вы оба вместе.
Челия топала вперёд, непривычно серьёзная и тихая: не крутила головой, не тыкала пальцем во всё подряд. Не чирикала и не мычала какой-то нудный мотив, подхваченный в скитаниях. Наконец, она тряхнула головёнкой с аккуратной корзинкой из кос, сплетённой нянькой, и ответила на незаданный вслух вопрос:
– Больно… Когда по настоящему больно. Его ЗУ мне делает, когда я нас убиваю. Я не нарочно. Но однажды это было. Целых три раза. Прошлым летом было. Это когда я ещё была маленькой и глупой. Бабушка Уналия запретила подходить к нашей реке. Здесь, где живут люди, реки красивые и спокойные. А у нас дома речка полное дерьмо.
– Ой! – подсказала Таюли.
– Ой! – согласилась девочка. – Наша речка носится, как ненормальная. И такая холодная, что поганей не бывает. Нам с ЗУ нельзя в неё попадать. Я и не собиралась. Просто подошла глянуть. А там, в одном месте куча веток и кустов. Застряли и не плавают. А в них бился заяц – собирался утопнуть. Я хотела полететь, вытащить его. А ЗУ упёрлась и ни в какую. Тогда я решила по камушкам доскакать. Только хотела прыгнуть на камушек, а у меня внутри так всё загорелось. Так больно стало, как… Как не знаю как. Наверно, как умирать. Откуда мне знать? Я не больно умирала. Но в тот раз было. Я чуть-чуть помню, как каталась по берегу. Прямо башкой по камням. Хотела вытрясти из себя эту паскудную боль. А потом ничего не помню. Только уже бабушку Уналию. И её ЦИЮ. Это её ЗУ так зовут. ЦИЯ меня замотала в себя и качала. А бабушка просто сидела и смотрела. В туда, где ничего не было. Но она всё смотрела и смотрела. Мы с ЗУ потом ещё немножко подулись друг на дружку. Но я не помню сколько. А потом мы полетели к маме. Но, нас пока ещё…
К Таюли вдруг подкралось ощущение, будто она не просто идёт себе да идёт куда-то, куда ведет её подопечную неведомый наказ безмозглых взрослых. А будто бы её занесло в некую особенную, ни на что не похожую школу. И в той школе каждый крохотный кусочек знания приходится ловить на лету, стоя одной ногой на канате, натянутом прямиком над жерлом пыхтящего вулкана. Причём, ловить приходится поочерёдно в правую и левую руку.
Поймаешь в правую – тебя начинает кренить вправо, грозя опрокинуть в кипящую лаву. Поймаешь в левую, и тебя перекособочивает на левый бок. Ты балансируешь над смертью, ловя те жизненно важные кусочки знаний, что тебя уравновесят. И никто тебе не вложит в руки твои ломтики спасения – изволь ловить их, покуда хватит сил на желание пожить её чуть-чуть.
Вот сейчас она поймала очередной такой ломтик: уравновесила понимание того, чем она сможет или не сможет помочь своей девочке. Да и того, что такое на самом деле огненные демоны, с давних-предавних пор приноровившиеся жить в людях. Нет, верней сказать: в оболочках, похожих на человеческие тела, потому что телом такое уже не назвать.
Оно не сгорает, когда демон принимает свой истинный облик. Ему не нужна еда, чтобы расти – его питает и взращивает демон, делясь тем, что забирает у других людей вместе с жизнью. Их жизненную силу, если Таюли правильно это себе представляла. Во всяком случае, уж точно не душу – в подобную чушь могут верить лишь необразованные или скверно образованные люди. Уж в этом-то она убедилась: в таких оболочках продолжают жить души прежних хозяек тел. Совсем избавляться от них демоны не умеют, или не хотят. Челия помнит маму…
Правда, кроме мамы больше ничего из того, что происходило с ней до смерти. Именно так она и твердит: не после ритуала, не после перерождения, а после смерти. Словно превратилась в нежить, которой люди вечно пугают друг друга, ни разу её не увидав, а довольствуясь сказками да слухами.
Впрочем, беспамятство Челии не слишком удивляет. Весь её скромный детский опыт не представляет для ЗУ никакого интереса. Демон его игнорирует, а дети слишком быстро забывают о прошлом, если настоящее разворачивается перед ними с ошеломляющей быстротой. Малышка не успевает задуматься над тем, что увидала сегодня, как уже наступает завтра, которое уводит её далеко вперёд к другим людям. А те дают новую пищу для размышлений… С которыми у Лиат и без того большая проблема. Где уж ей научиться чему-то путному?
Но и няньке не удержать её на одном месте. Не учение, а сплошная мука – досадовала она, уходя всё дальше и дальше от своей прежней жизни. Уходя от себя самой.
Глава 13
Эта большая, зажиточная приморская деревня встретила их звоном бронзового гонга, что торчит на крыше под навесом каждого святилища Всеблагого Создателя Мира. Таюли глянула на небо и слегка удивилась призыву в неурочный час. Общие молитвенные бдения происходили либо утром, либо вечером, не вмешиваясь в череду дневных трудовых забот. Даже в последний, выходной день недели священники не разрывали его надвое, дабы прихожане не метались от одного дела к другому.