Сила инстинкта. Том 2
Шрифт:
– Да, поверил. А тебе не верю. Но это не имеет никакого значения. Того, что я знаю, достаточно, чтобы я приказал долго жить. Поэтому стреляй. Мне уже все равно.
Кудасов усмехнулся.
– Ну что ты, зачем? Хотя ты наделал здесь столько шума, что скоро, наверное, здесь будет отряд жандармов. Но время у нас есть. Мы сделаем кое-что интереснее. Сыграем в одну замечательную игру.
– В какую игру? – Удивился Антон. – Только игр сейчас не хватало.
– Интересная игра, называется американская рулетка. Как тебе известно, раньше дворяне решали споры дуэлью. Но сейчас эта традиция, увы, утеряна – наложен строжайший запрет. Но что нам мешает возродить эту чудесную традицию? Среди гусар, я слышал, игра эта пользуется огромной популярностью. Смотри.
Статский советник взял револьвер, открыл его и высыпал оставшиеся патроны
– Таким образом, внутри одного гнезда есть пуля. Остальные пять пусты. Испытаем удачу?
Совсем умом тронулся, подумал Антон. Неужто не шутит? Посмотрел в его глаза и понял: нет, не шутит.
– В тот раз, когда я допрашивал Явуза, я действительно оставил все гнезда пустыми. Но сейчас одно заряжено. Не бойся, стреляться будем вместе. Кому повезет, тот и выживет. Ну как?
Такого студент никак не ожидал, и поджилки его затряслись. Убить самого себя? Нет, он не сможет. Его палец не спустит курок, когда дуло направлено в висок. Это настоящее безумие.
– Ты сумасшедший. Я не стану стреляться. Лучше ты убей меня, если хочешь.
Чиновник придвинул оружие, поблескивающее сталью под яркими лучами солнца, к Антону.
– Кто начинает? Ты или я?
Ну и ладно, подумал молодой человек, все равно мне не жить. Сам влез в историю, самому и расхлебывать. Может, и вправду лучше самому. А он потом мои мозги со стены соскребать будет. Мысль была какая-то будничная, без сожаления. Чего переживать, живым то все равно не отпустит. Чему быть, того не миновать, как говорили древние. И они оказались правы.
Глубоко вздохнув, взял револьвер и приставил дуло к виску. Оно оказалось горячим, немного обожгло кожу. Но Антон даже не дрогнул, стойко терпел эту мелкую досадную неприятность. Глубоко вздохнув, нажал на спусковой крючок.
Возле уха сухо щелкнуло. Выстрела не последовало.
– Браво, мои поздравления. Ты везунчик. Ну что же, давай теперь я.
Настала очередь Ивана Леопольдовича. Он перенял эстафету – взял оружие, приставил к виску и, не поколебавшись ни секунды, спустил курок. Но и на этот раз выстрела не было.
– Ваша очередь, сударь, – съязвил статский советник и передал револьвер студенту. Тот машинально взял его и снова прицелился себе в висок. Он хотел, чтобы этот кошмар побыстрее закончился. Всего один выстрел, и все.
Но не успел Антон нажать на спуск, как Кудасов ловко выхватил у него револьвер из рук.
– Ну будет, будет. Ты молодец, не сдрейфил. Вижу, не ошибся в тебе.
На Коврова напал какой-то ступор. Он прекрасно осознавал, что происходит, но все было как в тумане. Будто попал в параллельный мир, где все вроде бы то же самое, только вот события происходят такие, какие в обычной жизни происходить не могут. Подобное он испытывал впервые, а потому не мог дать этому точную характеристику. Как-то раз по воле случая довелось посетить китайскую опиумную курильню, но даже тогда, после изрядной дозы дурмана, не наступало такого оцепенения. Он смотрел на людей, ходивших по прокуренному помещению, но двигались они как-то странно: то замирали, то вдруг начинали идти вдвое быстрее обычного. Но даже тогда он отдавал отчет в своих действиях. Теперь же, когда стрелял в себя – или пытался стрелять – делал это автоматически. Было ощущение, что наблюдаешь за собой со стороны. Подобные явления переживали на себе люди, постигшие нирвану и научившиеся покидать свою телесную оболочку. Так, во всяком случае, писалось в индийских трактатах.
Иван Кудасов поднял револьвер над головой. В следующую секунду послышался громкий выстрел, и от неожиданности Антон вздрогнул. Чиновник лишь рассмеялся в ответ.
– Видишь, я не обманул тебя. В барабане был патрон.
Антон не смог скрыть своих эмоций:
– Да ты болен. И серьезно. Такие как ты для общества опаснее библейской чумы. Не испугался, что пуля могла предназначаться тебе?
Кудасов положил разряженный револьвер на стол.
– Вовсе нет. Я люблю рисковать. Да и риск, мягко скажем, невелик. Мне часто везло в жизни, и это неспроста. Много чего необходимо мне сделать, я и половины не выполнил. Но ничего, дайте только срок.
– И чего же ты хочешь? – Антону вправду было интересно узнать.
– Спасения Отечества, естественно. Монархии грозит нешуточная опасность. Враг уже подобрался слишком близко. Еще немного, и он ударит со всех сторон. Тогда государю не сносить головы. Он далеко глядит, пытается узреть будущее, но вот то, что находится под носом, не замечает. Не раз ему говорил: ваше сиятельство, медлить более нельзя. Он упрям, хотя к моим советам прислушивается. Однако ждать, пока он увидит всю картину, нельзя – пройдет слишком много времени. А времени этого как раз и нет.
– Кто же эти враги?
– Как кто? Те, кто жаждет свержения монархии. Большевики, анархисты, народовольцы. Согласен, государственная машина не идеальна, но зачем, скажите на милость, уничтожать ее всю, если достаточно заделать прорехи? Подумай, что эти студентишки-романисты предлагают взамен? Какую систему, какие законы, какую страну, в конце концов? Ничего у них нет, вся их политическая программа не стоит и бумаги, на которой печатаются их агитационные бредни. Ничего они не построят, только разрушат. Разрушат они, а страдать будут люди. Такое уже не раз было в мировой истории. Поэтому наша задача – удержать монархию любой ценой. Но здесь возникает другая проблема – чиновники. Знаешь, Антон, у меня иногда возникает чувство, что они поставлены не защищать интересы империи, а вредить ей. Честное слово, как на духу говорю. Ну посуди сам: они не могут или не хотят выявлять конспиративные квартиры, где собираются террористы, не умеют выслеживать опасные элементы, грамотно устраивать облавы. Сидят в кабинетах эти свиные рыла с пустыми башками, места только занимают. Ни тебе мысли свежей, ни идеи толковой. Десять лет назад я, еще будучи филером Пятого управления, принимал участие в задержании особо опасных преступников, засевших на квартире. Пятеро нас было, а их трое. Их, конечно, положили, но и наших ребят перебили. Остался только я и еще один филер. Подумай, Антон, пять подготовленных бойцов не смогли справиться с тремя выродками! Я тогда молодой был, зеленый, боялся страшно. Это я сейчас ничего не боюсь, а тогда поджилки тряслись, как у робкого гимназиста, впервые посетившего дом терпимости. И за десять лет ничего не изменилось. По-прежнему в чиновниках скудоумные держиморды, полиция и жандармерия работает из рук вон плохо, политики играются в игры, ставя интересы личные выше государственных. И это страшно. Мало того, что на бедную Россию давят снаружи, так еще находятся те, кто разлагают ее изнутри. Скажи мне, дорогой друг, долго ли мы продержимся в таких реалиях?
Антон молчал. В государственных делах он смыслил мало, а потому сказать ему было нечего.
– Молчишь? А знаешь, почему я открываюсь перед тобой, почему говорю откровенно? Потому что мы с тобой похожи. Я тоже с детства был робким и застенчивым. Я боялся всех и всего. Казалось, мне нет места в этом мире. Я слыл трусом среди своих ровесников, и от этого мне становилось гадко на душе. Доходило до того, что я не хотел распрощаться с жизнью. Помнишь стендалевского Сореля? Он по вечерам доставал из-под подушки портрет Наполеона и мечтал о славе великого императора. Так же и я. Только мною руководило не честолюбие, о нет. Я хотел принести реальную пользу человечеству, и совсем не думал о лаврах. И однажды я сказал Господу: если я стану великим, клянусь, никогда не использую славу и деньги для себя самого. Благородному мужу не подобает купаться в роскоши, не к лицу стремиться к славе ради того, чтобы тешить самолюбие. Я поклялся работать во имя людей.
Но куда мне, тщедушному парню, до великих? Это все равно, что дотянуться до звезд. Но в тот момент я поклялся себе, что никогда больше не буду бояться. С того времени страх для меня – это как препятствие, через которое нужно переступить.
Я так и делал. Я бросил ему вызов, и одержал победу. С каждым годом его становилось все меньше, пока он не ушел окончательно. Видимо, понял, что ему не справиться со мной. Только великая сила способна вести тебя, несмотря ни на что. Чтобы воспитать в себе характер, я много и упорно работал над собой. Множество преград пришлось преодолеть, но это принесло плоды. Я превратился из трусливого подростка в человека, которого боятся даже вышестоящие. Почему так? Потому что я воспитал в себе внутреннюю силу. Когда у тебя есть цель, тебя может остановить только смерть. А смерти я не боюсь, в чем ты успел убедиться. Да и не следует ее бояться, ведь это удел мелких людей. Люди большие выше этого, они готовы идти до конца ради великих устремлений. И поверь, это не высокопарные слова. Если ты силен и цель твоя достойна, тебе помогает само провидение.