Сила присутствия
Шрифт:
Едва только рассвет коснулся крыш, на стоянку, расположенную около одного из торговых центров, въехали две машины. Одна осталась у выезда с парковки. Другая подползла ближе со скоростью пешехода. Опустились стекла в окнах.
– Господин полковник Куракин?
– Он самый.
– Вы просили встречи с шейхом.
– Верно.
– Садитесь.
Полковник с сомнением посмотрел вокруг.
– Моя машина?..
– Не переживайте. Охрана проследит за ней. Торговый центр принадлежит нам. Садитесь, дорога долгая.
Полковник прихватил с собой большую сумку, запер машину и устроился на заднее
– Там оружие? – осведомился посланник исмаилитов, кивнув на сумку.
– Да. С этим будут проблемы?
– В этом случае – нет. Полиция могла бы вас остановить, если бы вы были не с нами. А в долине оружие у всех, это не имеет значения. Просто думайте, что вы делаете.
– Я мужчина и отвечаю за свои поступки.
– Вот и хорошо.
Машина уже шла к выезду из города. Полковник покосился на человека, которого исмаилиты прислали за ним. Лет тридцать с небольшим, чисто выбритый. Нет ни бороды, как у исламистов, ни усов, мода на которые пошла от англичан и местных военных. Очки в дорогой оправе. Полковник заметил, что в них вставлены самые обычные стекла, значит, очки не более чем модный аксессуар. Дорогой европейский костюм.
– Вы учились в Лондоне? – спросил полковник.
– Нет, в США. Окончил Гарвард, – ответил молодой человек. – Изучал международное финансовое планирование. Его высочество заботится о талантливых детях и дает им возможность выбраться наверх.
– Я понимаю.
Полковник действительно многое понимал. Исмаилиты считаются сектой в исламе. Ее особенностью является то, что она очень тесно связана с Западом, прежде всего через своих лидеров. Сейчас духовным предводителем исмаилитов являлся принц Карим Ага-хан Четвертый, постаревший, но все еще деятельный мультимиллионер, в свое время плейбой, основатель курорта Понто-Черво в Италии, точнее – в северной части острова Сардиния. По своему статусу в западном мире он равен монарху, несмотря на то что не имеет своего государства.
Ага-хан был вполне приемлемым персонажем. Он не проповедовал радикальных идей, был рукопожатным во всех лучших домах Европы, его сыновья женились на американских моделях, принявших ислам. Этот принц и в самом деле делал многое для талантливых детей, щедро тратился на благотворительность, помогал людям и в исламском мире, и за его пределами, содержал несколько фондов.
Вероятно, лидеры стран Запада были бы не прочь видеть именно его во главе всего исламского мира. Проблема состояла лишь в том, что и сам принц, и то, что он делал, было совсем не то, что требовалось.
Полковник хорошо помнил Афганистан, хотя и не застал самого начала. На поля приходили трактора. Крестьяне работали на себя, они впервые за всю жизнь избавились от податей, выплачиваемых феодалам.
Он знал, как за эти десять лет так называемой советской оккупации изменилась афганская армия. В семьдесят девятом году солдаты спали на полу, на охапке соломы и даже не умели расписаться за жалованье. Офицеры, конечно же, пользовались этим. Ведь многие солдаты даже не знали, что им идет денежное содержание, считали, что служат за еду. В его время уже были построены нормальные казармы, а солдаты умели писать, читать и считать.
Он помнил, как наши солдаты возвращались в эту страну в составе строительных бригад и помогали возводить заводы. Полковник не забыл глаза афганских детей, которые старательно заучивали русские предложения. Это было первое поколение, которому преподавали не только иностранный язык, но и язык вообще.
Страшной трагедией для всех оказалось то, что они потерпели поражение. На место цивилизации пришли дикость и варварство. Бандиты и убийцы одержали верх, поняли, что одолеть цивилизацию в принципе возможно. Корень того, что творилось сейчас по всему региону, крылся именно в этом. Теперь исламистов можно остановить, только пролив море крови. Они готовы платить за победу самую страшную цену. Ту, на которую мы уже не согласимся.
Полковник помнил одну вещь, которую в Афганистане пересказывали из уст в уста. Однажды молодой человек пришел к старшему товарищу по партии и сказал: «Отец хочет отправить меня учиться. Куда мне идти?» И старший товарищ ответил ему: «Если хочешь блага для себя – езжай учиться во Францию. Если хочешь блага для афганского народа – езжай учиться в СССР».
Этот разговор и в самом деле был. Просто партийные агитаторы не любили упоминать имя этого самого старшего товарища. Им был Хафизулла Амин, который первым заявил, что в Афганистане строится социалистическое общество. Правда, он делал это террористическими методами, сместил, а затем убил своего предшественника Тараки. Амин погиб в ходе штурма президентского дворца советским спецназом в семьдесят девятом году. Вот такая, понимаешь, загогулина!..
От Пешавара машина повернула на север. Дорога шла в горы, но местность вокруг нее была относительно обитаемой. То тут, то там виднелись домишки и небольшие базарчики, где торговали гуманитаркой и самым разным добром, уворованным с конвоев. Тут же, у дороги, шустрые пацаны продавали бензин и солярку из больших пластиковых бочек.
Дорога была в две полосы в каждом направлении, кое-где сужалась до одной, просматривалась плохо. Ехать с такой скоростью, с какой двигались они, мог только опытный и знающий дорогу водитель. Машины в основном маленькие, много старых грузовиков и небольших трехколесных мотоциклов, перевозящих как людей, так и грузы. Верстовые отметки в виде камней, сильно похожих на могильные памятники, что само по себе навевало мысли о нехорошем.
Они проскакивали через городки. Дома, стоявшие у дорог, были в основном сделаны из бетонных плит, относительно современные. Но тут же сильно портила впечатление самопальная застройка, какие-то хибары из ржавого железа и шифера. Все было неопрятным. Краска облупилась от старости, кирпич полуразрушен, железо ржавое. Полно рекламы, все надписи на урду, старые, выгоревшие под солнцем.
Везде стояли спутниковые антенны, на веревках сушилось белье. Прямо рядом с трассой играли дети, потому что больше им развлекаться было негде. Для страны, в которой проживает уже под двести миллионов человек, тут было удивительно немноголюдно. По местным меркам, конечно. Дело в том, что плотность населения в Пакистане резко возрастает к югу, где стоит громадный, двадцатипятимиллионный Карачи. Многие пакистанцы и вовсе не живут в своей стране. Они работают в Саудовской Аравии, ОАЭ, Иране, Китае.