Сильнейшие
Шрифт:
— То, что я создана для любви, вовсе не означает, что я не могу восхищаться бойцами.
Он направляется к стене и с ворчанием вытаскивает нож.
— Это правда. Мне еще предстоит сделать из тебя бойца.
Я фыркаю:
— Поверь мне, Пэй пыталась. Раньше она умоляла меня носить нож, но… — я замолкаю, почувствовав, что расстояние между нами внезапно сократилось. Он широкими шагами устремляется ко мне, и теперь его тело настолько близко, что я чувствую запах, исходящий от его одежды. Я по привычке раскрываю рот,
— Итак, — его голос звучит тихо и низко. — Что бы ты сделала, если бы я поднес этот клинок к твоему животу?
Мягко смеюсь.
— Ну, ты бы никогда этого не сделал, так что я особо задумывалась об этом.
Он проводит лезвием по моим ребрам и шепчет так, что мое лицо вспыхивает:
— Ты слишком хорошо обо мне думаешь, сладкая.
Я сглатываю.
— Это абсурд. Я никогда не окажусь в подобной ситуации.
— Пока ты живешь в трущобах, — он делает паузу, медленно скользя по мне взглядом. — Ты определенно окажешься в такой ситуации. А теперь скажи мне, что бы ты сделала.
Я постукиваю пальцем по губам.
— Ну, сначала я бы попыталась договориться с ними. Вежливо, конечно.
— Чума, — он сжимает мозолистыми пальцами переносицу и покачивает головой. — Возможно, ты и правда безнадежна.
Он опускает нож, позволяя мне наконец вдохнуть полной грудью. Когда он выставляет передо мной ладони, я вопросительно поднимаю брови.
— Ну, давай, покажи мне удар.
— Ты хочешь, чтобы я ударила твои руки? Это кажется немного болезненным.
— C тобой все будет в порядке, — вздыхает он.
— Я имела в виду для тебя.
Это почти заставляет его улыбнуться.
— Думаю, я справлюсь.
Я выпрямляюсь, крепко сжимая кулаки. Мои костяшки встречаются с его ладонью, и я смотрю на него с улыбкой.
— Вот. Ну как?
— Как и предполагалось, ужасно, — просто говорит он. Когда его руки находят мои бедра, я поражаюсь тому, насколько они крепкие.
— Вот, — он с небольшим усилием поворачивает мои бедра, — таким должно быть ощущение, когда ты наносишь удар.
Я почти смеюсь. В этот момент все, что я чувствую — это его руки на своих бедрах. Кажется, я не замечаю ничего, кроме этого. Я не осознаю что он говорит, пока одна из его ладоней не скользит к моей пояснице.
— … повернись вместе с рукой, чтобы перенести на нее свой вес. Вытяни спину и задействуй корпус. Удар наносит все твое тело, а не только рука, — он становится позади меня, обхватывая пальцами талию. Я едва могу подавить дрожь от незнакомого ощущения. Прижав свою голову к моей, он шепчет:
— Попробуй еще раз. Я буду направлять тебя, — я подавляю как, свою гордость, так внезапную волну тревоги. Когда моя рука движется вперед, он вращает мои бедра в такт удару. Его горячее тело прижимается к моей спине, и я внезапно дышу слишком тяжело для одного удара.
— Ну как? — шепчет он. На долю секунды мне приходит в голову, что он может почувствовать стук моего сердца сквозь спину, к которой прижимается. Я не привыкла к прикосновениям. По крайней мере, не к таким. Это похоже на ту близость, о которой я лишь мечтала; ту, о которой фантазировала перед сном.
Но вот он здесь, его дыхание ощущается на моей шее, и его мозолистые руки соприкасаются с моими бедрами. Я запоминаю этот момент, изучаю чувства, которые он пробуждает во мне. Чувства к кому-то настолько раздражающему. Кому-то, настолько противоположному самой моей сути.
Я прочищаю горло.
На самом деле, это смешно. Я знаю этого человека всего несколько дней и уже невероятно сильно реагирую на каждое его движение. Так глубоко чувствовать, так отчаянно признавать кого-то достойным своего внимания — это действительно проклятие. Мама всегда говорила, что я слишком рано открываюсь кому-то. Из-за своей нетерпеливости я очень быстро влюбляюсь. Вместо этого я теряю равновесие, спотыкаюсь, пока не сталкиваюсь с неизбежной неудачей.
— Еще раз, Дина.
Кажется, я забываю, как дышать.
Дина.
Равнодушие, которое он обычно проявляет, трещит по швам, когда я оборачиваюсь. Я вижу, как в его карих глазах отражается осознание, и ощущаю, как его тело напрягается рядом со мной.
Никто, кроме Пэй, никогда не заботился о том, чтобы называть меня иначе, как по имени. До сих пор так и было.
Имя ощущается как ласка, успокаивающая мое колотящееся сердце, словно он проводит по нему пальцами. От этого звука, от самого смысла этого слова по моему телу разливается тепло. Потому что оно появилось благодаря близкому знакомству.
Прозвища возникают в промежутке между знакомством и чем-то большим. Хотя, я не уверена, на какой именно отметке этой шкалы мы находимся. Возможно, я веду себя совершенно абсурдно и выдумываю всякое.
Внезапно меня разворачивают крепкие руки, переместившиеся на мою талию. Моя поясница упирается в деревянный стол, и он прижимается ко мне своим телом, что невероятно отвлекает.
Он смотрит на меня с равнодушной усмешкой.
— Надеюсь, ты задумалась о технике боя, — я поднимаю голову не в силах отвести взгляд от шрама, пересекающего его губы.
— Что еще может быть у меня на уме? — я улыбаюсь, произнося каждое слово с придыханием.
— Ты мне скажи, — он наклоняется ближе, упираясь руками в стол по обе стороны от меня. Я чувствую, как его руки касаются меня по бокам, и проклинаю себя за отсутствие самоконтроля.
— Ты выглядишь более встревоженной, чем обычно. Мне это не нравится.
Прочищаю горло, после чего нацепляю на лицо улыбку, притворяясь, словно не начала внезапно воспринимать как нечто большее, нежели вынужденного напарника.