Символисты и другие. Статьи. Разыскания. Публикации
Шрифт:
Ответное послание Сергея Соловьева «Андрею Белому» являет собою еще одну грань, которой могли быть отмечены произведения этого жанра, – полемическую; аргументам и убеждениям Белого Соловьев противопоставляет контраргументы. Приведя процитированные заключительные строки послания Белого в качестве эпиграфа, Соловьев, в ту пору приверженец «античного» идеала, возражает:
1036
Белый Андрей. Урна. Стихотворения. М., 1909. С. 126–127.
И далее, говоря о свершившемся поругании «заветной святыни», заключает:
Вот отчего, мой дорогой поэт,Я не могу, былые сны развеяв,Найти в душе словам твоим ответ,Когда зовешь в таинственный Дивеев. [1037]Сочинение стихотворных посланий поэтами начала XX века выказывало и еще одну потребность – противопоставить данный тип взаимоотношений, включающий эстетическую составляющую, привычным и обиходным эпистолярным контактам между другими корреспондентами-«обывателями» как доступный немногим «избранным», как специфическую форму общения между поэтами. Отношения Бальмонта и Брюсова с самого начала приобрели несколько стилизованный, аффектированный характер поэтической дружбы, и закономерно, что многие письма Бальмонта к Брюсову сложены стихами [1038] – обращенными исключительно к своему
1037
Соловьев Сергей. Апрель. Вторая книга стихов. М., 1910. С. 165.
1038
См.: Литературное наследство. Т. 98. Валерий Брюсов и его корреспонденты. М„1991. Кн. 1. С. 128, 131–132, 155, 156, 172, 176–177. Подготовка текстов А. А. Нинова.
1039
Письмо к П. П. Перцову от 12 декабря 1903 г. // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1973 год. Л., 1976. С. 42.
1040
Литературное наследство. Т. 98. Валерий Брюсов и его корреспонденты. Кн. 1. С. 266–267. Публикация С. Н. Тяпкова.
Один из важнейших импульсов, побуждавших поэтов символистского круга создавать стихотворные послания, заключался в их стремлении всячески обозначать и подчеркивать преемственную связь с «золотым веком» русской поэзии, с пушкинской эпохой. Первый символистский альманах, выпущенный издательством «Скорпион» в 1900 г., назывался «Северные Цветы»: тем самым читателя уведомляли, что презренные «декаденты» мыслят себя продолжателями дела Дельвига, издававшего в 1820-е гг. одноименный альманах, в котором печатались лучшие мастера литературы того времени. Именно под пером Жуковского, Батюшкова, Вяземского, Пушкина жанр дружеской стихотворной эпистолы достиг в России своего расцвета, особенно он культивировался «арзамасцами», постоянно направлявшими друг другу послания в стихах и прозе, которые зачастую публиковались или по крайней мере сочинялись с установкой не только на своего адресата, но и на стороннего читателя (подсчитано, что Пушкин только в период пребывания на юге России сочинил 23 стихотворных послания). [1041] Закономерно, что и представители «нового» искусства, исполненные «неоклассического» пафоса, не могли не отдать этому жанру посильную дань. При этом апелляция к исторически столь определенно маркированной жанровой форме позволяла обозначить и некую внутреннюю тематико-стилевую альтернативу в системе символистского стихотворчества; культ поэтической легкости, изящества, увлеченность подчеркнуто «малыми» заботами и мимолетными переживаниями, ироническая тональность, присущая многим стихотворным посланиям пушкинской эпохи, выступали как антитезис по отношению и к «декадентскому» «неистовству» и дисгармонии, и к профетическому символистскому «большому стилю», к высокой мифопоэтической риторике.
1041
Гиллельсон М. И. Молодой Пушкин и арзамасское братство. Л., 1974. С. 209–210. См. также раздел стихотворных посланий в кн.: «Арзамас». Сб. в двух книгах. М., 1994. Кн. 2. С. 197–342.
Поэт, историк литературы и переводчик Юрий Никандрович Верховский (1878–1956) в ряду поэтов «неоклассической», «неопушкинианской» ориентации принадлежал к числу самых заметных фигур. «“Старинное” (Поэзия Ю. Верховского)» – заглавие этой статьи Иванова-Разумника предельно точно: именно «старинное» заключало в себе для Верховского весь спектр поэтических вдохновений. «Это не “стилизация”, – подчеркивал Иванов-Разумник, осмысляя феномен поэтического творчества Верховского, – не условное принятие внешних форм художников слова старых времен: это – проникновение в душу их творчества, соединение из них в одно целое того, что свойственно душе поэта ‹…› в “старинном” он часто находит самого себя, душу своей поэзии, сущность ее ‹…›». [1042] Один из рецензентов первой книги Верховского «Разные стихотворения» в заметке под характерным заглавием «Поэт старого склада» отметил, что в стихах автора ощущается «белое веянье крыл пушкинской музы со всей окружавшей ее плеядой. Невольно вспоминается и Дельвиг, и Языков, и величаво-задумчивый Баратынский. Юрий Верховский и не скрывает, а подчеркивает эту связь». [1043] В отзыве о второй книге Верховского «Идиллии и элегии» другой рецензент, Вас. Гиппиус, относит ее автора к «поэтам-реставраторам и подражателям»: «Лучшие стихи Юрия Верховского напоминают то Батюшкова», то Жуковского, то Щербину, то Мея, то Ап. Майкова». [1044] В «реставраторской» природе творчества Верховского видели одновременно и достоинства, и ограниченность индивидуального дарования. «Свою душу поэт не сумел или не пожелал выразить. Он ученик, а не творец, но, быть может, именно в этом своеобразная прелесть его книги» (Н. Гумилев); [1045] «Наследуя язык “золотого века” нашей поэзии, г. Верховский не удержался от заимствования ее тем и образов. Поэтическая его личность слишком неоригинальна, почти каждое стихотворение приводит на память какое-нибудь, давно уже написанное» (В. Ходасевич). [1046] В этой «неоригинальности», пожалуй, и заключалась подлинная оригинальность поэзии Верховского, заговорившей как бы «оттаявшими звуками» стихов невозвратного прошлого, воскресшими естественно и непринужденно. Органическую причастность Верховского той эпохе, в которую ему не довелось жить, осознавали многие знавшие его люди. «Верховский, мягчайший святой идеалист, своего рода Алеша Карамазов», – отмечала Т. Г. Цявловская, добавляя о нем как о поэте: «По стихам его впечатление, что он как-то случайно откололся от плеяды Пушкина, ему бы с Дельвигом дружить». [1047]
1042
Иванов-Разумник. Творчество и критика. Статьи критические. 1908–1922. Пб., 1922. С. 187, 188.
1043
Слово. 1908. № 633. 27 ноября. С. 5. Подпись: А. В. В библиографической справке о Верховском в словаре «Писатели современной эпохи» (1928), составленной по материалам, представленным им самим, в перечне отзывов о поэте значится: «А. Тыркова. “Поэт старого склада”. («Речь». 1908 г.)» (см.: Писатели современной эпохи. Биобиблиографический словарь русских писателей XX века. Т. 1. Редакция Б. П. Козьмина. М., 1992. С. 70). Поскольку в данном случае явно подразумевается цитируемая статья (место публикации, столь же явно, указано неверно – по памяти), ее автором правомерно признать А. В. Тыркову-Вильямс.
1044
Новая Жизнь. 1911. № 4. Март. Стб. 259.
1045
Гумилев Н. С. Письма о русской поэзии. М., 1990. С. 80 (Рецензия на «Разные стихотворения»).
1046
Ходасевич Владислав. Собр. соч. / Под ред. Джона Мальмстада и Роберта Хьюза. Ann Arbor, 1990. Т. 2. С. 76. (Рецензия на «Идиллии и элегии»).
1047
Письмо к матери от 20 января 1931 г., приведено в комментарии Е. А. Муравьевой к «Заметкам о виденном и слышанном» Ник. Ашукина // Новое литературное обозрение. 1998. № 33. С. 236.
Профессиональный филолог, ученик Александра Н. Веселовского, [1048] окончивший в 1902 г. романо-германское отделение историко-филологического факультета Петербургского университета, Верховский был не просто поклонником поэзии пушкинской эпохи, но и ее редким знатоком и углубленным исследователем. Он одним из первых взялся за изучение биографии и творчества Баратынского, подготовил и издал сборник «Е. А. Боратынский. Материалы к его биографии. Из Татевского архива Рачинских» (Пг., 1916); он же выпустил в свет книгу «Барон Дельвиг. Материалы биографические и литературные» (Пб., 1922). Он составил объемистый сборник «Поэты пушкинской поры», в который включил стихотворения 54 поэтов, а также двух неизвестных авторов; антология содержала произведения не только именитых мастеров (Баратынский, Дельвиг, Языков, Д. Давыдов и др.), но и таких малоизвестных стихотворцев, как А. А. Башилов, А. И. Готовцова, А. А. Крылов или Вал. Шемиот. В большой вступительной статье «Поэты пушкинской поры», открывавшей антологию, Верховский отмечал, что «эпоха расцвета нашей классической поэзии может быть названа также эпохою дружбы поэтов», что «жажда товарищеского единения», вызвавшая к жизни многие дружеские кружки, салоны, официальные общества, в конечном счете обусловила и обеспечила высокий общий уровень поэтической культуры. [1049] В своих собственных житейских контактах Верховский также ценил и пестовал этот дар поэтической дружбы. Ровные, теплые, доброжелательные отношения связывали его со многими литераторами-современниками, но тональность высокой и прочной «дружбы поэтов» приобрели в первую очередь отношения с Вячеславом Ивановым.
1048
См.: Из материалов к биографии Ю. Н. Верховского: переписка с А. Н. Веселовским 1900–1904 гг. / Публикация Т. В. Мисникевич // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 2009–2010 годы. СПб., 2011. С. 615–632.
1049
Поэты пушкинской поры. Сб. стихов. Под редакцией и со вступ. статьей Ю. Н. Верховского. М., 1919. С. 3, 4. На экземпляре этой книги, принадлежавшем Вс. А. Рождественскому и хранящемся ныне в библиотеке Пушкинского Дома (С. – Петербург), имеется стихотворное посвящение, во многом иллюстрирующее отношение Верховского к содержанию подготовленной им антологии («язык богов») и к собственным поэтическим опытам в этой связи: // Всеволоду Рождественскому // Простится ли простосердечью, – // Но я кощунственно готов // Своей коснеющею речью // Сопровождать язык богов. // Любовь отметит книгу этуВо имя Пушкина и Муз – // На память стройному поэту: // Не порван сладостный союз. // Юрий Верховский // 2/15 V<1>923.
Завязались они вскоре после того, как Иванов и Зиновьева-Аннибал обосновались в 1905 г. в Петербурге и, инициировав собрания по средам, превратили свою квартиру в неформальный центр столичной творческой и интеллектуальной элиты. «Часто на “средах” можно было видеть Юрия Никандровича Верховского, небольшого, скромного поэта, влюбленного в пушкинскую эпоху ‹…›, – вспоминает М. Л. Гофман. – При этом он обладал большим, привлекавшим к нему добродушием». [1050] Впрочем, среди посетителей ивановской «башни» Верховский не слишком выделялся и блистал; контакты его с хозяином дома носили скорее приватно-доверительный характер. Мы не можем отметить ни одного случая конфликтного омрачения этих отношений. Иванов ценил поэтический дар Верховского и споспешествовал изданию его книг. В ивановском издательстве «Оры» были опубликованы «Идиллии и элегии» Верховского, при содействии Иванова в московском издательстве «Скорпион» – «Разные стихотворения» («Едет в Москву Юрий Верховский – показать тебе свой составленный сборник, – писал Иванов Брюсову 9 января 1907 г. – При составлении его он пользовался моими советами. ‹…› Ясно вижу в этой будущей книге индивидуальность поэта, ибо он, конечно, поэт и имеет индивидуальность. ‹…› Притом, несомненно, истинный лирик. Много поисков, много и обретений; значительное разнообразие, – но настоящее мастерство еще далеко не везде, и почти везде какая-то вялость и (подчас приятная!) бледность, зато истинная, хоть и несколько флегматическая лирика» [1051] ).
1050
Гофман М. Л. Петербургские воспоминания // Новый журнал. Кн. 43. Нью-Йорк, 1955. С. 127. В автобиографии (1926) Верховский отмечает: «Примерно к 1906 году относится начало дорогих мне отношений ‹…› c Вячеславом Ивановым (вскоре после его приезда из-за границы) ‹…› Целая половина жизни связана с “башней” Вяч. Иванова и покойной Зиновьевой-Аннибал» (Верховский Юрий. Струны: Собрание сочинений / Составление, подготовка текста, статья и комментарии В. Калмыковой. М., 2008. С. 735).
1051
Литературное наследство. Т. 85. Валерий Брюсов. М., 1976. С. 495.
Дружба Иванова и Верховского нашла свое отражение в их поэтических книгах. В «Разных стихотворениях» Верховского Иванову посвящены цикл из трех стихотворений «Гимны», а также большой раздел «Сонеты» («Вячеславу Иванову – мастеру сонета»), [1052] в «Идиллиях и элегиях» – стихотворение «Дафнис». [1053] Иванов посвятил Верховскому сонеты «Новодевичий монастырь» («Мечты ли власть иль тайный строй сердечный…», 1915) и «Молчал я, брат мой, долго; и теперь…» (1914), опубликованный в «Аполлоне» (1914. № 10) под заглавием «Другу поэту», а также стихотворение «Помнишь ли, как небо было звездно?..» (1915). [1054] Поэты обменивались сонетами-акростихами: на сонет Верховского «В часы истомы творческого духа…» Иванов откликнулся сонетом «Consolatio ad sodalem» («Юродствовать пред суемудрым светом…»), вошедшим в раздел «Пристрастия» его книги «Cor ardens», [1055] – а также сонетами с утаенными рифмами: в августе 1909 г. Верховский прислал Иванову сонет без обозначения рифмующихся слов («Сроднился дух мой с дружественной <Башней>…»), на который тот откликнулся ответным сонетом «Sonetto di risposta» («Осенены сторожевою Башней…»), также вошедшим в «Cor ardens» [1056] . Но наиболее непосредственное воплощение эта поэтическая дружба обрела именно в жанре стихотворных посланий – чрезвычайно любимом Верховским, который признавался в своем пристрастии к эпистолярным знакам внимания:
1052
Разные стихотворения Юрия Верховского. М., 1908. С. 35, 71.
1053
Идиллии и элегии Юрия Верховского. СПб., <1910>. С. 14. То же стихотворение – в кн.: Стихотворения Юрия Верховского. Т. I. Сельские эпиграммы. Идиллии… Элегии. М., 1917. С. 65. В архиве Вяч. Иванова сохранился также автограф посвященного ему сонета Верховского (РГБ. Ф. 109. Карт. 42. Ед. хр. 23. Л. 4): // Вячеславу Иванову // Пускай мое ленивое перо, // Едва бродя по белизне страницы, // Твердит о том, что уж давно старо, // Бывалые разводит небылицы. // Иным не взять у них живой водицы, // Но для певца – всё благо, всё добро; // Меня влекут истлевшие царицы, // Владычицы Ронсара и Маро. // Весны приход, любовные тревоги // В их простоте, как повелели боги, // Они поют. И мой таков же вкус. // Я ль виноват, что изо всяких штилей // Без лишних слов и тягостных усилий // Лишь средний мне пожалован от муз? // Ю.В.
1054
Иванов Вячеслав. Собр. соч. Т. III. Брюссель, 1979. С.566; Т. IV. Брюссель, 1987. С. 24, 39.
1055
Иванов Вячеслав. Собр. соч. Т. II. Брюссель, 1974. С. 334.
1056
Там же. С. 335. 12 августа 1909 г. Иванов записал в дневнике: «От Юрия Верховского сонет без рифм, кот<орый> я прочел без труда, а Кузмин долго с трудом склеивал. Вечером написал ему ответ, кот<орый> хотелось бы поместить в “Пристрастия”» (Там же. С. 788–789). Фрагмент письма Верховского к Иванову с текстом исходного сонета опубликован в кн.: Кузмин М. Избранные произведения. Л., 1990. С. 519–520 (комментарии А. Лаврова и Р. Тименчика). На те же разгаданные рифмы написал «Ответный сонет» («Ау, мой друг, припомни вместе с «башней»…») М. Кузмин. См.: Кузмин М. Стихотворения. СПб., 1996. С. 188, 716 (примечания Н. А. Богомолова) («Новая Библиотека поэта»). Подробно эти сонеты на загаданные рифмы проанализированы в работе Андрея Шишкина «Вяч. Иванов и сонет серебряного века» (Europa Orientalis. XVIII. 1999: 2. С. 246–251).
Содержание и стилистика стихотворных посланий Верховского и Иванова вполне соответствовали тем критериям, которыми руководствовались поэты пушкинской поры в собственных опытах и которые точно очерчены современным исследователем: «Самое интимное, “домашнее” выражение жизни осуществлялось в ‹…› дружеских посланиях, с их культом независимости, изящного “безделья”, с их враждой ко всему официальному и казенному. ‹…› В посланиях поэтические условности, мифологические атрибуты и прочее своеобразно сочетаются с элементами конкретной, эмпирической обстановки ‹…› несмотря на бытовой и шуточный элемент, дружеские послания вовсе не попадали в разряд комических жанров. Лиризм, раздумье, грусть находили в них доступ. Дружескому посланию принципиально была присуща эмоциональная – тем самым и стилистическая – пестрота». [1058] Подобно поэтам арзамасского братства, Иванов и Верховский напечатали часть своих посланий друг к другу, несколько посланий Иванова к Верховскому ныне опубликованы по сохранившимся автографам, однако большинство стихотворных писем Верховского к Иванову (частично хранящихся вместе с его нестихотворными письмами к тому же адресату) осталось в рукописи.
1057
Стихотворения Юрия Верховского. Т. 1. Сельские эпиграммы. Идиллии. Элегии. С. 36. Из многочисленных стихотворных посланий Верховского, адресованных разным лицам, на сегодняшний день доступны читателю послания к Федору Сологубу – в составе публикации писем Верховского к Сологубу и Ан. Н. Чеботаревской, подготовленной Т. В. Мисникевич (Русская литература. 2003. № 2. С. 138–140); см. также ряд стихотворных посланий-посвящений в разделе «Стихотворения разных лет» в кн.: Верховский Юрий. Струны. С. 481–660. Вяч. Иванов имел опыт сочинения стихотворных посланий с самой ранней поры своего творчества; его дружеские послания в стихах к А. М. Дмитревскому относятся к 1887–1893 гг. (см.: Кузнецова О. А. Стихотворные послания Вяч. Иванова к А. М. Дмитревскому // Гумилевские чтения: Материалы международной конференции филологов-славистов. СПб., 1996. С. 239–253).
1058
Гинзбург Лидия. П. А. Вяземский // Вяземский П. А. Стихотворения. Л., 1986. С. 8, 9 («Библиотека поэта». Большая серия).
В первом из этих посланий, которое Верховский направил Иванову 18 марта 1907 г. (Приложение, стих. 1), обозначена программная установка на возрождение жанра, некогда чрезвычайно популярного, и указаны образцы, которым автор пытается следовать, – Языков и «Тригорского певец», Пушкин. «Забытую игру» своей лиры Верховский насыщает грустными ламентациями в связи с пережитой болезнью – воспалением легких, приковавшим его к постели, – и призывает Иванова скрасить печальную участь больного ответным посланием. Последний не замедлил откликнуться в том же жанре – стихотворением «Выздоровление», включенным позднее – в сокращенной редакции – в раздел «Пристрастия» его книги «Cor ardens»:
Верховский! Знал ли я, что ты,Забытый всеми, тяжко болен,Когда заслышал с высотыЗвон первый вешних колоколен?Но ты воскрес, – хвала богам!Долой пелен больничных узы!Пришли по тающим снегамТвой сон будить свирелью Музы.И я, – хоть им вослед идуСказать, что все тебя люблю я, –Почтовой рифмой упреждуЖивую рифму поцелуя. [1059]1059
Иванов Вячеслав. Собр. соч. Т. II. С. 333. В редакции, отправленной Верховскому, стихотворение опубликовано Д. В. Ивановым и А. Б. Шишкиным по беловому автографу, сохранившемуся в архиве Иванова (Русско-итальянский архив III. Вячеслав Иванов. Новые материалы / Сост. Даниэла Рицци и Андрей Шишкин. Салерно, 2001. С. 25–26). См. также: Калмыкова Вера. «Тихая судьба» Юрия Верховского // Верховский Юрий. Струны. С. 783–785.