Символисты и другие. Статьи. Разыскания. Публикации, Лавров Александр Васильевич

Символисты и другие. Статьи. Разыскания. Публикации

на обложку

Лавров Александр Васильевич

Шрифт:

Victori manu Elohim

Поэт, пытатель и подвижникIn nuce и в одном лице,Вы, бодрый путник, белый книжник,Мне грезитесь в тройном венце.Вы оправдаете, ревнительИ совопросник строгих Муз,Двух звуков имени союз:Рукою Божьей победитель.Вяч. Иванов. [1449]

Это стихотворение немедленно (22 декабря) вызвало к жизни ответное послание, которое Мануйлов приводит в мемуарной книге:

1449

Текст приводится по автографу из архива В. А. Мануйлова (ИРЛИ. Ф. 713); с неточностями – в кн.: Мануйлов В. А. Записки счастливого человека. С. 88. Публикация по машинописи из Римского архива Иванова: IV, 90. // In nuce (лат.) – «в орехе», т. е. в зародыше (в расширенном смысле: в самом главном, в самом существенном). Последняя строка стихотворения – перевод заглавия с обыгрыванием фамилии адресата: Victor (лат.) – победитель (Victori – победителю); «manu» (лат.) – рукою; Elohim (Элохим, Элогим) – одно из ветхозаветных обозначений Бога.

Ты сердцем солнечным, Учитель милый,Меня давно неудержимо влек,И я летел к тебе золотокрылый,И трепетный, и глупый мотылек.Я тоже

солнечный, но ВсемогущимМне мудрости змеиной не дано,Я только радуюсь лугам цветущим,Я только пью медвяное вино.Что принесу тебе я легкокрылый?Твои цветы в твои же цветники!За то, что ты, Учитель, свет мой милый,Взял мотылька к себе в ученики. [1450]

1450

Мануйлов В. А. Записки счастливого человека. С. 88.

Мануйлов акцентирует здесь ту важнейшую доминанту, которая сближает его юношеские творческие порывы с поэтическим мироощущением автора «Cor ardens», – мотив солнечности. Другую доминанту, обозначенную в этом стихотворении и относящуюся уже только к его автору, Иванов определенно нашел меткой и выразительной. Об этом можно судить по его поэтическому экспромту, приписанному несколько дней спустя на обороте той же фотографии, под текстом стихотворного послания «Victori manu Elohim»:

Ответ

В. А. МануйловуЯ вижу: детям Солнца милыМои живые цветники,Коль мотылек воздушнокрылыйКо мне упал – в ученики.ВИДекабрь 1923. [1451]

1451

Мануйлов В. А. Записки счастливого человека (с неточностями). Текст приводится по автографу из архива В. А. Мануйлова (ИРЛИ. Ф. 713). По черновому автографу, хранящемуся в Римском архиве Вяч. Иванова, опубликовано Д. В. Ивановым и А. Б. Шишкиным в кн. «Русско-итальянский архив III» (С. 34) – другой вариант текста: // Я ныне вижу: не увяли // Мои живые цветники, // Как мотылек из ясной дали // Ко мне упал в ученики.

Уподобление, найденное Мануйловым и санкционированное пером его учителя, вошло в обиход ближайшего круга ивановских учеников. Оно определяет образный строй одного из стихотворений Ксении Колобовой, посвященных Мануйлову:

Виктору«Не вспоминай и не зови»Юр. ДегенТы любимый, живой и желанныйогнекрылых стихий мотылек.Вихрь тебя породил ураганный,захотел ты и многое смог.Подари же меня приветом,как других любовью даришь.Знаю я – пронизанный светом,от меня навсегда улетишь.И не мне полететь за тобою,словно камни ступни тяжелы.Мотылькам, завлеченным игрою,мои мысли враждебны и злы.Не простится Господнему року:мое солнце в зияньи орбит,глядя горько расплавленным оком,черным пламенем тихо горит. [1452]

1452

ИРЛИ. Ф. 713.

В архиве Мануйлова сохранился также машинописный список цикла Иванова «Лебединая память» (11 стихотворений), опубликованного в журнале «Русская Мысль» (1915. № 8) с дарительной надписью автора: «Эфирному мотыльку песни Памяти – Вите Мануйлову Вяч. Иванов».

Об особом положении Мануйлова в ближайшем кругу бакинских учеников Иванова свидетельствует и тот факт, что именно ему последний, отправляясь в Москву на празднование 125-летия со дня рождения Пушкина, предложил стать своим спутником. 21 мая 1924 г. Мануйлов писал родителям и сестре Нине в Новочеркасск: «6-го июня в Москве большие пушкинские торжества. ‹…› Вячеслав Иванович вызван Луначарским для доклада в Большом театре на тему “Пушкин в 1824 г.” Вячеслав Иванович считает, что мне необходимо воспользоваться отпуском и правом бесплатного проезда и ехать с ним, чтобы в Москве сам Вячеслав Иванович мог меня познакомить со всеми, с кем это нужно, и, может быть, перевести меня для дальнейшего образования в Москву. Сами понимаете, как все это для меня важно. ‹…› Я выезжаю 27 V. ‹…› Вячеслав Иванович прилагает все усилия устроить меня в скором поезде, пишет письма нашему комиссару, хлопочет еще в Наркомпросе и т. д.» [1453] Примечательно, что Иванов надеялся перевести Мануйлова для завершения университетского образования в Москву: вполне определенно он планировал уже тогда не возвращаться в Баку, а выхлопотать себе в «высших» инстанциях заграничную командировку, и в перспективах этого хотел обеспечить своему любимому ученику более благоприятные условия, чем те, которые ожидали его в Бакинском университете. Из этого намерения, впрочем, не последовало ожидаемых результатов.

1453

Это письмо, видимо, не было отправлено; сохранилось в Римском архиве Вяч. Иванова.

В цитированном письме в Новочеркасск Мануйлов сообщал также: «Завтра сдаю предпоследний экзамен, накануне отъезда последний. Еще один, возможно, в дороге между Баку и Москвой либо Зуммеру, либо Вяч<еславу> Ивановичу». Последняя фраза достаточно выразительно свидетельствует о том, насколько неформальный характер имел процесс обучения в Бакинском университете при Вяч. Иванове. В мемуарном очерке о своем учителе Мануйлов не сообщает, принимал ли Иванов у него экзамен в купе вагона во время следования в Москву, но приводит надпись на обложке книги Иванова «Дионис и прадионисийство» (Баку, 1923), подаренной ему автором в ходе этого путешествия: «Милому спутнику из Баку, Виктору Андрониковичу Мануйлову, при переезде через Оку, “любовью требуя” – верности эллинскому языку. ВИ. 30/V 1924». [1454] Исполнить этот завет Мануйлов, однако, не смог: в отличие от других самых близких и самых верных учеников Иванова – Моисея Альтмана, Ксении Колобовой, Елены Миллиор, ставших высокопрофессиональными филологами-классиками, он в дальнейшем сосредоточился в своих интересах на истории русской литературы (хотя в бакинские годы, безусловно, был увлечен и той сферой знаний, в которую вводил своих слушателей Иванов: среди первых публикаций Мануйлова имеется, в частности, рецензия на популярную книжку М. Брикнера «Страдающий бог в религиях древнего мира» (М., 1923), вполне благосклонная: «Удачно проведена аналогия между древними религиями и христианством» [1455] ).

1454

Приводится по автографу (книга хранится ныне в собрании автора статьи); в «Записках счастливого человека» надпись воспроизведена с неточностями (C. 96). «Любовью требуя» – автоцитата из стихотворения «Порука», входящего в книгу «Эрос» (1907); его первая строка: «Люблю тебя, любовью требуя» (II, 376). Вячеслав Иванов подарил Мануйлову также оттиск своей статьи «О новейших теоретических исканиях в области художественного слова» (Научные известия, Сб. 2. Философия. Литература. Искусство (Академический центр Наркомпроса). М., 1922. С. 164–181) с надписью «Дорогому Вите Мануйлову от любящего автора». В архиве Мануйлова (ИРЛИ. Ф. 713) сохранился также экземпляр поэмы Вяч. Иванова «Младенчество» (Пб.: Алконост, 1918; владельческая надпись: «В. Мануйлов. 17 VIII 1921 г., Москва») с автографом на обороте авантитула: «Дорогому Виктору Андрониковичу Мануйлову на добрую память о нашей бакинской совместной работе. Вячеслав Иванов. 28 XI 1922».

1455

Молодой рабочий (Баку). 1923. № 33. 22 октября. С. 4. Подпись: В. М.

В мемуарном очерке «О Вячеславе Иванове» Мануйлов воскрешает эпизоды пребывания в Москве летом 1924 г. [1456] – посещения московских друзей и знакомых Иванова (П. Н. Сакулина, М. О. Гершензона, В. Я. Брюсова, Г. И. Чулкова и др.), визит к А. В. Луначарскому, знакомство с М. П. Кудашевой, близкой приятельницей М. Волошина и впоследствии женой Ромена Роллана (Иванов устроил своего ученика жить в ее квартире), общение с Б. Пастернаком, поездку в подмосковное имение к композитору А. Т. Гречанинову. В архиве Мануйлова (ИРЛИ) сохранились относящиеся к этой поре документальные материалы. В их числе – билет на 1924 г. Вяч. Иванова как действительного члена Всероссийского Союза Поэтов, а также записка Иванова: «Прошу о пропуске в Ак<адемию> Х<удожественных> Н<аук> на мой доклад 9/VI для студента бакинск<ого> университета, моего ученика, В. А. Мануйлова. Вяч. Иванов». Имеется также письмо, адресованное поэту Василию Васильевичу Казину (1898–1981), одному из руководителей Общества пролетарских писателей «Кузница» и сотруднику редакции первого советского литературно-художественного журнала «Красная новь»:

1456

См.: Мануйлов В. А. Записки счастливого человека. С. 96 – 102.

23/VI 1924.

Дорогой товарищ Казин,

Позвольте обратить Ваше внимание на моего университетского ученика (в Баку), тов. В. А. Мануйлова, как на поэта, обнаруживающего, по моему мнению, замечательное дарование. Познакомившись с ним, Вы, я надеюсь, не откажете ему в добром содействии на первых шагах его литературной деятельности и, быть может, устроите его стихи в «Красной Нови».

Истинно уважающий Вас

Вячеслав Иванов.

Судя по тому, что это письмо отложилось в архиве Мануйлова, оно не дошло до адресата; начинающий поэт не рискнул воспользоваться столь энергичной рекомендацией (стихи его в «Красной нови» не появились).

Среди материалов, относящихся к Вячеславу Иванову, в том же архивном фонде имеются: машинописная копия стихотворения Иванова «Ио» (с пояснительной припиской: «Неопубликованное стихотворение, автограф которого был передан в собрание П. Н. Медведева В. А. Мануйловым в конце 1920-х годов»); [1457] фрагмент из музыкальной трагикомедии Иванова «Любовь – мираж?»; [1458] библиографические записи; наброски и тезисы на тему «Бальмонт»; отдельные листы черновых и исправленных беловых автографов, относящихся к исследованию Иванова «Дионис и прадионисийство». Особый интерес представляет карандашный черновой автограф стихотворения Иванова «Металлом обложился…», впоследствии опубликованного в его книге «Свет вечерний» под заглавием «Был в сердце поздний ропот»: [1459]

1457

Опубликовано по фотокопии автографа: IV, 91–92. Текст из архива Е. А. Миллиор см.: Вестник Удмуртского университета. Специальный выпуск. С. 30 (Описание Н. В. Котрелева).

1458

См. ее публикацию в кн.: Русско-итальянский архив III. С. 49 – 132. Предисловие Д. В. Иванова и А. Б. Шишкина. Подготовка текста А. Б. Шишкина.

1459

См.: III, 505–506. // Вариант на полях: Тяжелый <небосклон> // Было: Был в сердце прежний ропот,

Металлом обложилсяОсенний небосклон [1460] И ветр-трубач кружилсяС трубою похорон.Был в сердце поздний ропот [1461] ,Невыплаканный плач,Да памятливый опыт,Безрадостный богач.Когда бы люди жилиКак легких птиц семья,Взвивались и кружили, –И с ними – жизнь моя!Ненастья бы метали [1462] Листву осокорей, –Мы б с ветром улетали [1463] За тридевять морей.Всегда б нам твердь синела, [1464] И рдел на древе плод, [1465] И песня бы звенела,И реял хоровод.Над нами, полднем пьяны,Сплетали б мирты сень, –Где шепчутся бурьяныУбогих деревень.Поник мой дух унылой… [1466] Вдруг резвый пастушок [1467] Предстал, с улыбкой милойМне подал посошок: [1468] «Ты с палочкой, вот этой, [1469] О прошлом не тужи,О будущем не сетуй:В руке ее держи!» [1470] И прочь бежит проворный.Держу я посошок,А в сердце животворный [1471] [Затеплен] огонек. [1472] Дивлюсь, как чудом эта [1473] Мне палочка дана?Из мглы клубится света [1474] Зеленая волна.По сумрачной дубраве [1475] Клубы колец вия,Ползет, в огнистой славе,Красавица-змея.Горит на лбу покатомВ коронке <?> – самоцвет [1476] И весь зеленым златомДремучий лес одет.Подкрался я, неслышный,До царственной змеи,Жезлом волшебно-пышнойКоснулся чешуи.Доверился удаче,И мощь была в жезле.Так стал я всех богачеБогатых на земле.

1460

Вариант на полях: Тяжелый <небосклон>

1461

Было: Был в сердце прежний ропот,

1462

Было: а пусть вихри б обметали // б Вы б, вихри, разметали

1463

Было: Мы б с ветром облетали

1464

Было: а Нам вечно б твердь синела, // б Когда б нам твердь синела,

1465

Было: На древе рдел бы плод,