Синдром синей бороды
Шрифт:
— Господи, как же тебе было больно, — прошелестел тихий голос. Глаза стали влажными. Слезинка покатилась по бледной щеке и вызвала в груди мужчины щемящее чувство сострадания. Забытое, затерянное где-то за горизонтом жизненных перипетий.
`Что за ерунда'? — дернулся Вадим.
— Вы кто? — спросил грубо, сердясь на себя за глупые чувства. Принялся одеваться. Девушка молча смотрела на него и хоть бы шевельнулась, отвернулась. `Да кто она такая'? — нахмурился мужчина. Развернулся к ней, спросил вновь, застегивая рубашку. — Вы кто?
Девушка сникла. Пальцы и без того бледные, посинели, крепче стиснув кувшин.
— Я Лика, — ответила тихо, разглядывая голые ступни мужчины.
— Кто?! — поддался к ней Вадим, нахмурился: какая Лика? Что это — должность, имя? Часть слова?
— Лика, — повторила девушка, вскинув на него взгляд, бесхитростный, наивный, как у ребенка. Страшный в своей открытости. Как она живет с такими глазами, таким взглядом?!… О чем он думает? А о чем спрашивал? Разве имя?
Вадим выпрямился, насмешливо бросив:
— Вы потрясающая девушка, Лика.
Но вместо растерянности и попытки понять к чему он это сказал, девушка заулыбалась, чем ввела мужчину в шок. Мало, у нее были уникальные глаза, так еще и улыбка под стать! Смотришь и невозможно не улыбнуться в ответ.
— Кто вы, Лика? — тихо, боясь вспугнуть Мадонну грубостью голоса, спросил Вадим.
— Домработница. А вы — гость, да?
— Гость?… Да. Вадим Греков.
— Брат Егора Аркадьевича?! — непонятно чему обрадовалась девушка.
— Ага, — хохотнул мужчина. — Забавная вы… А Лика, сокращенное от Веролики?
— Нет, от Ларисы.
Брови Вадима взметнулись вверх:
— Простите?
— Мне `с' потеряли в паспортном столе. Написали `к'. Получилась не Лариса, а Ларика. Необычно, правда? Я не стала спорить, менять. Как Бог дал, так тому и быть. Сократила до Лики и живу. Привыкла, даже нравится.
Вадим хмыкнул, качнув головой: чудачка.
— А скажите, Лика, вы умеете кофе варить?
— По-турецки или глиссе?
— О-о, какие познания. Да я бы и по-русски не отказался.
— А я по-русски не умею, — искренне огорчилась девушка, и Вадиму захотелось обнять ее, приободрить. Что за ерунда? Что с ним твориться?
Отошел, сел на постель подальше от странной девушки:
— По-русски — сколько в турку войдет. Главное, чтоб кроме кофе в ней еще и вода присутствовала, — принялся натягивать носки.
— А сахара сколько?
— Сахарницу. На стол. Отдельно.
Лика засмеялась и выскользнула из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Вадим замер с носком в руке, с улыбкой глядя на закрытую дверь, за которой скрылась диковинная птаха. Если б кто встретил сейчас его взгляд — не поверил бы, что он принадлежит Грекову.
Взгляд был теплым и ласковым.
Она помчалась на кухню. Без труда нашла турку, открыв дверцу шкафчика. В другом нашла кофе, бухнула от души в посудину, залила водой и поставила на плиту:
— Варись, варись, с хворобами борись. Уйди хмарь, маёта, печаль да потягота, свались, скатись болесть и забота, — зашептала в кофейную черноту, помешивая длинной ложкой, по часовой стрелке: чтоб по-её было, чтоб в прок Вадиму пошло. Ему надо, необходимо. Видела она на дне его зрачков наледь неверия, усталости да тоски. Понимала: гнетут они его, печалят, на темную сторону мысли тянут. А сам-то он солнечный, чистый, что лучик…
— Что ты здесь делаешь?! — что кнутом по хребтине дали. Девушка вздрогнула, испугалась. Встретившись с колючим взглядом голубых глаз, вспомнила — ей же нельзя здесь!
— Вон, я сказала! — выхватила турку Вероника Львовна.
— Что случилось? — спросил Вадим, застыв у дверного косяка.
— Доброе утро Вадим, — смягчилась Грекова. Лика же боялась с места сдвинуться.
— Что случилось, Лика? — шагнул к ней мужчина.
— Лика иди! — приказала женщина.
Вышла, не ей хозяйке перечить.
— Зачем так грубо? — прищурился недовольно Вадим, усаживаясь за стол. — Я просил Лику сварить кофе. Вижу, она сварила. Чем она тебя возмутила?
— Лика не должна появляться на кухне. Ты не знал об этом, но впредь, пожалуйста, не проси ее что-то варить, подогревать, наливать. Ей запрещено переступать порог кухни, — нехотя пояснила Вера. Вылила кофе в раковину и поставила новую порцию.
— Почему? — озадачился мужчина.
— Потому что, Лика не совсем нормальна.
— Извини, Вера: что значит — не совсем нормальна? Человек может быть нормален или не нормален, а совсем или по частям — нет.
— Она не в себе, Вадим.
— Сумасшедшая?
— Грубо, — поморщилась женщина. Расставила чашки на столе, тарелки с бутербродами.
— Но точно?
— Я не психиатр Вадим.
— Тогда почему ставишь диагноз?
— Разве по ней не видно?
— Нет. Странная — да, но сказать, что она ненормальна — не могу.
— Вы только познакомились.
— В смысле: самое интересное ждет впереди? Спасибо, Вера.
— Она спокойная…
— Не буйная?
Женщина недовольно посмотрела на мужчину: к чему сарказм? Над кем он насмехается? И отвернулась, взяла турку, разлила кофе.
— Лика хорошая девушка, работящая, но она как ты заметил — странная. И странностей много. Слишком.
— Угу. А одна из странностей — любовь к ядохимикатам?
— Извини?
— Ты боишься, что она по неадекватности своей что-нибудь подсыплет вам в пищу?
— Не исключаю. Никто не может знать, что в голове у больного человека.
Вадим отхлебнул кофе, пытливо поглядывая на собеседницу:
— Тогда зачем держать такого человека в домработницах? Не проще закрыть перед ней не кухонную дверь, а входную?