Синдром синей бороды
Шрифт:
Лицо Вероники исказилось от ярости и расстройства. Она открыла рот, чтоб возразить, и видимо сказать что-то резкое, но дочь, обхватив её за плечи, потянула в комнаты. Маша доверяла Вадиму и верила что разрядить накаленную до предела обстановку только ему и по силам — уравновешенному, трезвомыслящему человеку.
`Выручай' — покосилась умоляюще. Крах в семье её пугал, а то, что происходило, и было — крахом. Мать и отец вели себя, как враги, брат, как зверёныш, и девушка, не ожидая подобного развития событий, не предполагая подобной озлобленности в близких по отношению друг к другу, совершенно расстроилась. Потерялась.
Вадим подтолкнул парня в кухню и взглядом пригласил Егора. Ярослав послушно шагнул в помещение, шлепнулся на табурет, склонив голову, раздавленный уже не только изменой отца, но и тем, что натворил сам. Ему было стыдно, больно и обидно. Больно за себя и мать, обидно за всех разом, и стыдно за себя и отца. И хотелось плакать, и хотелось успокоительной лжи, но он понимал, что она даст ему лишь временное успокоение, но не вернет ни уважение к отцу, ни покой в сердце ни прежних спокойных отношений в семью. Он чувствовал себя загнанным в тупик, из которого не было выхода
Егор в нервном возбуждении прошел к окну, достал из своего тайника меж стеной и пеналом пачку сигарет и, открыв форточку, нервно закурил. Вадим нажал кнопку чайника и прислонившись к разделочному столику внимательно оглядел забияк. Парня ему жалко не было, брата — подавно.
— Тебе тоже сигаретку дать? — спросил у Ярослава.
— Я ему сейчас дам! — прошипел Егор.
— Я не курю, не глядя на мужчин, буркнул парень в пол.
— И не пьешь?
— Нет.
— А где всю ночь был?
— А это уже без разницы! — зло бросил Егор. Вадим поморщился:
— Зачем же так?
— Зачем?! — мужчину развернуло. — Мы всю ночь не спали, гадали, где этот щенок, что с ним! Все больницы, морги обзвонили, друзей подняли, а он!… Ты сам все видел. Дальше уже некуда терпеть. Вырастил себе же на голову хулигана! Думал — мужчина растет… А этот сопляк руки распускает! До чего дошли, а?! И это — мой сын!
— Хватит Егор, в жизни всякое бывает, не повод горячится. Давай разберемся для начала.
— Для начала я его выкину из дома! Пусть поживет один, помается, тогда может что поймет!
— Ярослав, ты, где был? — не обращая внимания на реплику брата, спросил Вадим. Парень уставился на него из-подлобья:
— А это неважно.
— Ясно. Важно — почему, правильно?
Парень отвел взгляд, подтвердив тем самым предположение мужчины.
— Тогда объясни — почему?
— Отец знает.
— Да?! — изумился и возмутился Греков-старший. — Ты гаденыш всю ночь где-то таскаешься, потом руку на меня поднимаешь, и я оказывается в том виноват?! Знаю, да? Да?!! — качнулся к сыну.
— Да!! — выкрикнул тот ему в лицо. Егор отпрянул, замер, соображая какой бес вселился в мальчишку и выдал:
— Знаю: ты сошел с ума.
— Это ты, ты сошел с ума! — заплакал вдруг парень. — Ты!
— Вадим, вызывай псих бригаду, — качнул головой Егор, всерьез озаботившись психическим состоянием сына. Ярослав зло оттер слезы, ненавидя себя за несдержанность, а отца за то, что он претворяется в том, что ничего не понимает.
— Вам все можно, вы взрослые, — прошипел.
— Да! Потому что мы осознаем свою ответственность за слова и поступки, за таких глупых щенков, как ты! — выкрикнул, откидывая окурок в форточку.
— Егор, перестань. А ты, — обратился Вадим к племяннику. — Не мямли, изволь объяснится внятно: в чем по-твоему виноват отец? Я не вижу логической связи меж твоим отсутствием дома, отвратительным поступком по возвращении и отцовским долгом вразумить тебя, чтоб впредь было неповадно волновать родителей. Мать, прежде всего, если уж на отца и сестру тебе все равно.
— А ему? — махнул рукой парень в сторону Егора. Сморщился, боясь опять заплакать. — Ему мать не жалко? А других? Ему не все равно? Да он же плевать хотел и на мать, и на… Лику.
Свесил голову Ярослав.
— Лику? — удивленно воскликнули Грековы в унисон.
— А она-то причем? — нахмурился Егор.
— Какая Лика? Ты был у Лики? — услышав имя домработницы, спросила грозно Вера, входя в помещение. Маша, выглядывая из-за её плеча, виновато посмотрела на Вадима.
`Не смогла её удержать — не слушает', - качнула головой:.
Ярослав поджал губы, всем видом показывая, что теперь он партизан и не слова врагу не скажет, хоть пытайте!
Вадим настороженно прищурился: мальчика узнал об отце и Лике? А раньше не знал? Как узнал сейчас?
— Поясни. Это серьезное обвинение.
— Какое обвинение? — влезла Вера, усаживаясь рядом с сыном, чтоб поддержать его и защитить если надо. — Я хочу знать, что случилось. Я не верю, что мой сын, которым я гордилась, который, я уверена, не способен на низость, мог просто так бросаться на отца. Что случилось Ярослав? Расскажи мне, я обещаю — не буду ругать, слова не скажу, только объясни сынок, в чем дело? Отчего вы повздорили с отцом? Откуда у тебя столько ненависти к нему? А может, и ко мне?
Парень сморщился отворачиваясь.
— Это не ответ, — презрительно бросил Егор. — Я хочу знать, в чем ты меня обвиняешь, по какому праву оскорбляешь?! И причем тут наша домработница?!
— А ты не знаешь? — в упор уставиося парень на отца. — Ответа требуешь, да?
— Да!
— А ведь я скажу. Не боишься?
— Тому, у кого совесть чиста, бояться нечего!
— А у тебя, чиста, да? У тебя?!
— Ярослав, перестань говорить загадками, — попросила мать, обняв сына. — Скажи в чем дело?