Синий мир(Фантастические рассказы и повести)
Шрифт:
— Вас пугает эта картина?
— Еще бы!
— А разве в недалеком прошлом люди не были для людей же простой добычей? Разве теперь окончательно уничтожено рабство?
Геолог возмущенно фыркнул.
— Это наше внутреннее человеческое дело! А тут — крысоподобный муравейник в роли повелителя. Неужели вас не ужасает это?
— Это страшно, — согласился Кашен, — но ведь это всего лишь догадка, не более. Африканцы боятся дьяволов? Но они боятся совершенно безвредных хамелеонов, лемуров, ужей. Людям вообще свойственно бояться всего непонятного. Может быть, в прошлом люди были для дьяволов простой добычей. Бездумное насилие, наверное, неизбежная
— Неандерталец и ружье, — пробормотал Анри, — на что это похоже?
— Не стоит подходить к дьяволам с человеческими мерками, — возразил Кашен, — пути становления разума многообразны. Да, у нас техника, орудия всегда опережали мысль и гуманность, но разве это обязательно? Нет, не дьяволы опасны для человека, а человек определенного рода смертельно опасен для них. Заречная саванна в руках бизнесменов, для которых нет ничего святого — разве это не отвратительно?
— Ну! — Анри откинулся на спинку кресла. — Даже среди отъявленных бизнесменов есть искренние покровители науки. Есть серьезные научные организации, располагающие немалыми капиталами. Есть в конце концов общественное мнение, черт побери! Кто нам помешает параллельно с публикацией материалов о дьяволах поднять вопрос о создании в заречной саванне заповедника? В Африке есть отличные организации такого рода, приносящие хорошие барыши. Вспомните-ка заповедник Крюгера!
— Вы полагаете, ученым под силу тягаться с банкирами?
— А почему бы и нет? В наше время ученые — большая сила!
Кашен усмехнулся.
— И они сумеют сдержать поток искателей наживы, который хлынет в заречную саванну, узнав об алмазах?
Лицо Анри вытянулось.
— Да, если алмазы всплывут на поверхность, эту саранчу никто не удержит. От дьяволов останется одно воспоминание.
Анри поднял глаза.
— Но что поделаешь? Надо быть реалистами. Дьяволы обречены. Как корова Стеллера, как тур, как десятки других видов, которые смела к чертовой матери слепая стихия цивилизации. Что мы можем сделать?
— Можем! — резко бросил Кашен.
Анри воззрился на него.
— Можем, — уже спокойно повторил Кашен, — но сначала надо покончить с расизмом и властью бизнеса.
Анри присвистнул.
— Вы думаете, это просто?
— Не думаю. Но это настоящее дело. Это борьба за счастье людей, за будущее M-Болы и его собратьев. Тогда вопрос о заречной саванне решится сам собой.
— Допускаю, — Анри посмотрел на друга с уважением, — но я геолог, Жерар, геолог и охотник, а вовсе не коммунист.
— И я не коммунист, — с досадой сказал Кашен, — но я ненавижу фашизм во всех его проявлениях и не могу относиться к нему равнодушно. А такие, как вы, сами того не ведая, помогают ему вставать на ноги!
— Не надо думать обо мне так плохо, — добродушно сказал Анри. — Право же, я и сам терпеть не могу насилие и несправедливость. Но я не рожден ни кардиналом Ришелье, ни Робеспьером, ни императором Наполеоном. Мое дело походы и охота. Мне найдется место при любом общественном строе. Люди должны быть разными, Жерар. Иначе будет чертовски скучно жить на белом свете.
Кашен махнул рукой и рассмеялся.
— Ладно, оставим политику.
— Хоть дюжину!
— Я прошу вас до поры до времени сохранить в тайне все, что касается заречной саванны.
Анри кивнул головой.
— Я понимаю вас. Но разумно ли это? Рано или поздно на дьяволов обязательно натолкнется другой европеец. Уверяю вас, он не будет мучиться сомнениями и выжидать. Он поднимет такой шум, что небу станет жарко! Чего мы добьемся? Потеряем приоритет открытия и только.
— А нельзя ли с помощью M-Болы и его друзей организовать охрану этого природного заповедника? Это ведь в их интересах! Африканцев сметут и превратят в форменных рабов, когда станет известно об алмазах. М-Бола не может не понять этого.
— Резонно, я поговорю с М-Болой и думаю, что будет толк. Это и все ваши просьбы?
— Все.
— А я-то думал, что мне придется ограбить банк или на худой конец возглавить революцию!
Анри повернулся к раздвинутым окнам веранды. Свежий ветер гнал по синему небу бесконечную вереницу легких белых облаков.
— Вы уйдете в подполье, к своим друзьям, к своему делу. А что буду делать я?
— Прежде всего заткнете рот Паркеру частью алмаза.
Анри обернулся.
— Вы же сами говорили, что алмаз можно пустить по частям, — сказал Кашен, — заткнете и поедете в Париж. Встретитесь с Симоной, отдохнете и подумаете о том, как жить дальше. Ведь вы уже не тот Анри Бланшар, с которым я познакомился три года назад.
— Далеко не тот, — согласился Анри и после паузы тихо проговорил: — А как же слава, Жерар? Как же научное бессмертие наших имен?
— Слава подождет, Анри.
Анри покосился на Кашена и не без лукавства спросил:
— И сколько придется ждать?
Кашен медленно проговорил:
— Думаю, не так уж долго.
— Что ж, если недолго — подождем. — И подняв глаза на Кашена, Анри улыбнулся:
— Черт побери, может быть и правда — человечество можно сделать лучше?
БЕЗУМИЕ
Все началось с того, что, попав как-то в институт высшей кибернетики, я заблудился. В этом не было ничего удивительного: такие истории со мной случались и раньше, к тому же институтские коридоры были до тошноты похожи один на другой. И вместо того, чтобы попасть на лестницу, ведущую к выходу, я попал в какой-то тупик. Пожав плечами, повернул обратно, пробуя открывать двери, попадавшиеся мне на пути, — надо было узнать, как мне выбраться из этой неожиданной ловушки. Две двери оказались запертыми, зато третья беззвучно приоткрылась, и, к своему несказанному удивлению, я услышал детский лепет и смех. Вы должны представить эту ситуацию по-настоящему: серьезный институт, строгий, похожий на пустыню коридор и беззаботный детский лепет! Некоторое время я пребывал в состоянии прострации, а потом пришел в себя и прислушался. Ребенок веселился и старательно, с выражением читал стихи: