Синяя лилия, лилия Блу
Шрифт:
Блу бросила рюкзак на стул.
– Ты здесь? Все нормально. Я не сержусь. Можешь воспользоваться моей энергией, если надо.
Ответа не было. Комната делалась серой и синей: над горами сердито клокотала одна из этих странных гроз, и огромные, от пола до потолка, окна бывшего склада наполнялись тучами. Резкие вечерние тени, отбрасываемые пачками, двигались и рассеивались. Было тяжело и сонно.
Блу всмотрелась в темноту, собиравшуюся у далекого потолка.
– Ной! Я просто хочу поговорить о том, что произошло.
Она заглянула
Ноя там не было.
Блу заглянула в ванную, которая служила также прачечной и кухней. За дверью ютилась компактная стиралка, на раковине лежали носки, то ли повешенные для просушки, то ли просто брошенные. В опасной близости от туалета стоял маленький холодильник. На куске резинового шланга над грязным стоком, как удавленник, болтался душ, занавеска висела на леске. Блу смутило количество пакетов с чипсами на расстоянии вытянутой руки от унитаза. Темно-красный галстук на полу змеился в сторону двери.
Какой-то чужеродный импульс требовал, чтобы Блу убрала часть беспорядка, сделала хоть что-нибудь, чтобы улучшить картину.
Она этого не сделала. И, пятясь, вышла.
Комната Ронана была запретной зоной, но все-таки Блу туда заглянула. Дверца вороньей клетки, безупречно и неуместно чистой, была приоткрыта. Комнату заполняла не столько грязь, сколько хлам: в углу стояли рядом лопаты и рапиры, у стены валялись колонки и принтеры, а в промежутке какие-то странные предметы – старый чемодан, из которого торчали виноградные лозы, деревце в горшке, которое как будто тихонько напевало, одинокий ковбойский сапог посреди комнаты… Высоко на стене висела маска с огромными глазами и разинутым ртом. Она почернела, словно от огня, и по краям была покрыта зазубринами, как будто от пилы. Поперек одного глаза, казалось, проехало колесо. При виде этой маски в сознании Блу возникли два слова – «выжить» и «уничтожить».
Ощущение ей не понравилось.
Какой-то треск за спиной заставил девушку подпрыгнуть, но это всего лишь открылась входная дверь. Нечистая совесть преувеличила шум.
Блу пулей вылетела из комнаты Ронана. Ганси и Мэлори неторопливо вошли, продолжая разговор. Пес угрюмо тащился следом, исключенный из беседы как не владеющий английским.
– Конечно, Йоло Гоха имело смысл взять с собой как спутника, – говорил Ганси, сбрасывая пиджак. – Его или, скажем, Граффада Лвида. Но… нет, невозможно. Он умер в Уэльсе.
– Мы в этом уверены? – спросил Мэлори. – Мы знаем, где он похоронен? Он вообще был похоронен?
– Или, может, его перешили на ночные рубашки – вы это имеете в виду?
Тут Ганси заметил Блу и вознаградил ее своей лучшей улыбкой – не светской, а глуповатой, которая означала радостное возбуждение.
– Привет, Джейн. Скажи мне, с чем у тебя ассоциируется Йоло Гох.
Блу оторвалась мыслями от маски Ронана, Ноя и школы.
– С бронхитом.
– Это был придворный поэт Глендауэра, – сообщил Ганси. – Очень забавный.
– Ты что-нибудь нашел? – спросила Блу.
– Абсолютно ничего, – ответил он, но довольно бодро.
Мэлори грузно опустился на кожаную кушетку. Пес улегся на него. Было, видимо, не очень удобно: Пес повис на профессоре, как покрывало, брошенное на спинку стула. Но Мэлори закрыл глаза и погладил собаку с неожиданной нежностью.
– Ганси, я до смерти хочу чаю. Такого рода вещи здесь водятся? Я вряд ли переживу расстройство биоритма без чашки чаю.
– Я купил чай специально для вас, – сказал Ганси. – Сейчас принесу.
– Только, пожалуйста, воду не из-под крана! – крикнул вдогонку Мэлори, не открывая глаз. Пес продолжал лежать на нем.
На одно ошеломляющее мгновение Блу испугалась, что не удержится и спросит, зачем нужен Пес. Но вместо этого она пошла вслед за Ганси на кухню (она же ванная и прачечная).
Он рылся на заваленных полках.
– Мы обсуждали, как технически было возможно привезти сюда Глендауэра. В книгах говорится, что он путешествовал с магами – может, именно они погрузили его в сон? Он хотел этого? И он заснул до того, как покинул Англию, или уже здесь?
Блу подумала, что это очень грустно – быть похороненным за морем, вдали от родины. Все равно что быть запущенным в космос.
– Йоло Гох тоже был магом?
– Нет, поэтом. Ты же слышала, что говорил Мэлори. Валлийцы были поэ… поли… тической нацией, – Ганси рассмеялся собственной оговорке. – Поэты и были политиками. Нет, это не скороговорка. Я весь день слушал Мэлори. Политика. Поэты. Йоло сочинял очень лестные стихи о прошлых подвигах Глендауэра, о его доме и владениях. О его семье. И так далее. Так, что я вообще ищу?
Он не сразу обнаружил крохотную микроволновку. Изучил внутренность кружки, прежде чем налить воды. Достал из кармана листок мяты и пожевал его, а потом, ожидая, пока вода нагреется, заговорил:
– Если Глендауэр был Робин Гудом, то Йоло Гох – тем, вторым парнем…
– Девой Мэрион, – подсказала Блу. – Маленьким Джоном.
Ганси устремил на нее палец.
– Или как Бэтмен и Робин. Но он умер в Уэльсе. Неужели Йоло Гох вернулся в Уэльс, оставив Глендауэра здесь? Нет. Отказываюсь верить.
Блу обожала этого педантичного ученого Ганси, слишком увлеченного фактами, чтобы задуматься о том, как он выглядит. Она спросила:
– У Глендауэра была жена?
– Умерла в лондонском Тауэре.
– Братья?
– Обезглавлены.
– Дети?
– Целая куча, но многие были заключены в тюрьму и умерли. Или просто погибли. Во время восстания он потерял всю семью.
– Значит, поэт.
Ганси спросил:
– Ты слышала – говорят, если вскипятить воду в микроволновке, она взорвется, стоит ее тронуть?