Сирена
Шрифт:
– И Нора это позволяла?
Поперхнувшись со смеху, Гриффин повернулся к Заку, чтобы посмотреть тому в глаза,
– Позволяла? Чувак, она это, нахрен, обожала.
Истон покачал головой,
– Я в это не верю. Кому бы понравилось такое обращение?
– Верь во что хочешь. Любая саба из "Круга" продала бы свою душу, чтобы принадлежать Сорену. Поэтому он номер один. Он настоящий. Сорен не играет ради траха. И не делает это за деньги, как некоторые. Он делает это ради чистого садистского удовольствия.
–
– Масса причин. Но, большей частью, ради него.
– Безусловно, Сорен не одобряет того, что она Госпожа.
Гриффин одарил его кривой улыбкой,
– Что? Ты никогда не дергал за косичку понравившуюся тебе в песочнице маленькую девочку? Это его песочница, - сказал парень, вытянув руку, чтобы показать на бар, и располагающийся под ним уровень, - Он бы никогда и никому не позволил обладать ею, кроме себя. Поэтому, если она хочет играть в его песочнице, она делает это на правах Госпожи. Ему это не нравится, но он это не прекратит. Все еще слишком сильно ее любит.
Повернув голову, Зак увидел молодую девушку в розовом ошейнике, которая вернулась к своему мастеру, и, опустив голову и глаза, преподнесла ему бокал вина. Отставив напиток в сторону, мужчина схватил рабыню за волосы, и притянул ее лицо себе между ног. Истон пытался отвести взгляд, но не мог. Мужчина отклонил свою голову назад в беспечном блаженстве, когда девушка обернула свои губы и язык вокруг его плоти.
– Господи, обожаю это место, - сказал Гриффин, и в его голосе послышалось возбуждение, - надо найти себе сабмиссива.
Зак пытался игнорировать то, каким возбужденным становился сам, наблюдая за девушкой. Дернув бедрами, мужчина впился пальцами в ее затылок, и когда он, в конце концов, отпустил свою рабыню, Зак отвел взгляд.
– У Норы с Сореном все так и было?
– спросил он, до сих пор пребывая в потрясении.
Гриффин равнодушно пожал плечами,
– Она говорит, что он лучший священник.
* * *
– Так о чем ты хочешь поговорить? Вот уже на протяжении пяти лет, у нас происходит один и тот же спор. Думаю, мы можем повторить его еще раз. Да, я скучаю по тебе. Да, я скучаю по былому. Нет, я не вернусь.
– Ты решила, что речь пойдет о тебе, я прав?
– спросил Сорен.
– Тогда о ком, если не обо мне?
– допытывалась она, злясь на себя за то, что даже спустя все эти годы, он, по-прежнему, так на нее действовал.
– Я говорил тебе, что в следующую нашу встречу, мы поговорим о Уесли.
Нора сделала шаг назад.
– Нет, только не о нем. Он вне обсуждения. Он вообще не предмет для разговора.
Сорен стрельнул в нее взглядом,
– Приводимые мною доводы - не обсуждение.
– Я не оставлю Уесли.
– Он не один из нас, Элеонор и ты это знаешь. Тебе не следовало позволять ему переезжать в твой дом. Ты играешь в опасную игру, которая либо одному из
– Уес не игра. Он - мой лучший друг. Господи, Сорен, он мой единственный друг.
Норе было ненавистно это признавать, но она знала о правдивости сказанного. Со всеми в своей жизни - включая Зака - она либо переспала, либо планировала переспать.
– Друг? Он твой любимчик и ты его используешь. Игра честная только тогда, когда обе стороны в курсе ее правил.
– Ты ничего о нас не знаешь. А с ним ты даже не встречался.
Взяв Нору за подбородок, Сорен сжал его до боли.
– Ты считаешь, - медленно произнес он, - что в твоей жизни присутствует хоть малейший аспект, который ты можешь от меня скрыть?
– Почему тебя волнует то, что происходит с Уесом?
– Это должно волновать хотя бы одного из нас. Он все еще девственник?
– потребовал Сорен, и Нора отвернулась от него, - Ответь мне, малышка.
– Да, - произнесла она, слишком хорошо обученная для того, чтобы игнорировать прямой приказ, - мы просто друзья.
– Ждать можно только во имя любви. Я мог заполучить тебя в пятнадцатилетнем возрасте, Элеонор. И, несмотря на то, что я пылал к тебе страстным желанием, которое усиливалось с каждым прожитым днем, месяцем, годом, прежде чем сделать тебя моей, мне пришлось ждать, сохраняя тебя девственницей. Почему?
Нора закатила глаза,
– Потому, что ты садист.
Протянув руки, Сорен взял ее за плечи. Его ладони на ее обнаженной коже, послали разряды электричества через каждую клеточку ее тела.
– Потому, что я любил тебя. И я бы не взял тебя, пока ты не стала готовой. Ты бережешь Уесли так же, как это делал я. Но ты была рождена для такой жизни, а он нет. Ты причинишь ему вред, если продолжишь ваши отношения.
– Я никогда не причиню Уесу вред, - в ее горле образовался ком.
– Это плохо закончится, Элеонор. Так же, как и то, если ты не будешь осторожна, - сказал Сорен, показав на Зака, сидящего у бара с Гриффином, который глянув в зеркало, подмигнул.
Конечно, парень знал, что висящее позади бара зеркало, было двусторонним. Нора пробиралась сюда с Гриффином для очередного быстрого, извращенного траха, далеко не один раз.
– Относительно твоего редактора. Он казался удивленным, когда мы познакомились. Ты не рассказала ему о нас. Что еще ты от него утаила?
Нора безостановочно вертела стек в руках.
– Элеонор..., - выговорил он своим наиболее нетерпимым отеческим голосом, - как он отреагирует, узнав, что писательская деятельность не единственный источник твоего дохода?
– Я собиралась ему сказать. Я ему скажу. Когда книга будет закончена.
– Он неравнодушен к тебе, Элеонор. Я видел это в его глазах. Он позволяет себе это неравнодушие, но оно его пугает. Он не простит предательства.