Сириус Б
Шрифт:
Митя сразу понял, что сегодня в оцеплении стоят окопники, причем самые страшные из всех - пехотные штурмовики СС. Он решил пробраться мимо них ползком, но когда уже добрался до первых сосен, его заметили и бросились в погоню. Оказалось, что в лесу тоже были немцы. Они были повсюду, и Мите пришлось бежать по единственному свободному пути - чуть заметной тропинке, которая вела прямо к огромному лесному болоту.
Немцы все не отставали, и вскоре он оказался на берегу болота, где и спрятался под большим кустом боярышника. Митя лежал под кустом и, прислушиваясь к лаю собак, думал о том, что делать дальше - броситься в болото или попробовать осторожно пройти вдоль берега и тут на этот самый берег вышел молодой немецкий офицер. Офицер был одет в пятнистую плащ-палатку из-под которой выглядывал ствол автомата.
У Мити при себе была финка, и он бы мог справиться с этим офицером, так как дядя Гриша уже показал ему - как нужно правильно пользоваться ножами различных систем, но тут на берег начали выходить другие немцы, и стало ясно - сейчас здесь появятся собаки и тогда наступит конец, хорошей послевоенной жизни ему уже не видать. Митя приготовился к самому худшему, но тут-то чудо и произошло.
Немецкий офицер сорвал с куста ягоду боярышника и бросил в ее рот, а затем уставился куда-то в центр болота и его глаза стали постепенно округляться. Митя тоже посмотрел в том направлении и увидел голую женщину дивной красоты, с пышными зелеными волосами до пояса. Женщина улыбалась офицеру и манила его к себе плавными движениями рук. Другие немцы тоже увидели ту голую женщину и тоже начали смотреть на нее круглыми белесыми глазами. А затем на берег выходили еще немцы и они тоже замирали на месте и смотрели на эту голую женщину. Даже немецкие овчарки прекратили лаять. Оказавшись на берегу, они начинали тихо поскуливать, топтаться на месте и заглядывать в глаза штурмовиков, а некоторые из них даже начали дергать зубами за поводки и тянуть своих хозяев назад - к дороге, впрочем, безуспешно, так как те стояли на берегу болота как вкопанные и во все глаза смотрели на эту удивительную женщину. Казалось, что про Митю никто из них уже и не помнил.
Так продолжалось пока все немцы не оказались на берегу, а затем голая женщина запела красивым голосом тихую протяжную песенку и начала медленно уходить в болотный туман, делая немцам приглашающие жесты руками и кивая головой в сторону главной болотной топи.
Первым очнулся офицер. Он громко скомандовал остальным: "Форверст!" и решительно вошел в болото. Митя хорошо знал это гиблое болото и понимал, что штурмовикам теперь - хана.
Действительно, штурмовики заходили в воду и прямо в метре от берега, выпустив несколько больших пузырей воздуха, исчезали в трясине. Овчарки отчаянно сопротивлялись этому уходу, они громко скулили и даже хватали штурмовиков зубами за руки и за голенища сапогов, но их тоже затягивали в трясину. Только одной овчарке удалось перегрызть ремень и вырваться. Она, громко скуля и повизгивая, бросилась в лес и вскоре исчезла. Через час на берегу уже никого не было. От немцев осталась только примятая сапогами трава и слабый запах ружейной смазки.
– Вот это да, - сказал Митя, выбираясь из своего убежища.
– Не меньше роты. И как быстро - даже песенка еще не кончилась.
Действительно, из тумана, который как-то быстро накрыл гиблое лесное болото, все еще доносились звуки дивной песни.
– Эй!
– робко крикнул Митя в туман.
– Ты кто? Ты здесь живешь?
В ответ послышался веселый звонкий смех, и Митя вдруг испугался. Он бросился в лес и через два часа был уже в расположении партизанского отряда.
– Дядя Гриша!- кричал Митя.
– А что со мной сейчас было!
– Карту принес?
– спросил дядя Гриша.
– Да, а на словах велели передать, что состав пойдет в шестнадцать сорок пять.
– Хорошо.
– Дядя Гриша, а что со мной сейчас было! Вы не поверите!
– Потом, Митька, потом, - говорил дядя Гриша.
– Потом все расскажешь.
Дядя Гриша не знал, что никакого "потом" у него уже не будет. Взорвав эшелон с немецкими военными машинками, его группа возвращалась назад и напоролась на уцелевший под Сталинградом батальон немецких пехотных штурмовиков СС. Они не знали, что для спасения им нужно просто отойти к берегу чудесного болота, приняли неравный бой прямо на месте столкновения и все погибли геройской смертью. Даже сейчас, через столько лет непростой своей жизни, дед Митроха винил себя за то, что не успел тогда поделиться с дядей Гришей своей чудесной тайной.
Сначала Митя хотел рассказать свою историю еще кому-нибудь, но его никто не слушал - у бойцов отряда просто не было на это времени, эшелоны с машинками все шли и шли на Восток, и их нужно было непрерывно взрывать.
После войны Митя пошел доучиваться в школу, а после пошел работать на кирпичный завод, а потом поехал поднимать целину, а еще позже - завербовался в Тюмень, женился, много ездил по стране и, в конце концов, осел в Боброве и устроился на ЗТЛ. Но про свое лесное чудо он никогда не забывал и даже, приняв немного на грудь, пытался иногда о нем рассказывать окружающим людям, за что его со временем и стали называть "Митрохой". Дед к этому относился философски. Жизнь научила его постоянно приглядываться к людям, и он давно уже понял, что не все люди одинаковы. Правда, это понимание, возможно из-за всего, пережитого им в раннем детстве, приобрело несколько необычную форму.
Можно было сказать, что Митроха постиг теорию Мари о существовании покинутых сознанием сменных тел своим собственным разумением. И не только постиг, но даже несколько ее расширил. Так, тела, сознание которых было на месте, он называл просто - "людьми". Покинутые сознанием тела Митроха делил на два типа. Первый, самый многочисленный тип молчаливых покинутых тел он называл про себя "шалопутами", а покинутые тела, которые постоянно болтали черт знает о чем он называл "позвиздами". Говорливых позвиздов было гораздо меньше, но все они были весьма ловкими, хитрыми и расторопными, и поэтому быстро занимали лидирующие позиции в мире молчаливых шалопут, но радости для них в этом было мало, так как обычными молчаливыми шалопутами управлять было нелегко, а скорее всего, так и вовсе невозможно. Одним словом, ситуация вокруг складывалась довольно непредсказуемая, и дед отлично это понимал даже без всяких сложных космических классификаций.
Со временем Митроха начал замечать, что людей вокруг становится все меньше и меньше, а количество шалопут и позвиздов стремительно увеличивается. Причем, чем больше вокруг становилось шалопут и позвиздов, тем хуже делалась жизнь. Поэтому Митроха и начал строить свой курятник еще тогда, когда Горбачев, Кашпировский и Чумак, только-только начинали водить руками перед лицами этих самых шалопут прямо из советских еще телевизоров.
Шалопуты следили за движениями рук Горбачева, Кашпировского и Чумака заворожено, иногда даже опуская вниз нижние челюсти и пуская густую слюну прямо на свою грудь, а Митроха не терял времени и быстро достраивал свой курятник. Поэтому, когда наступил предсказанный Красным Гендульфом разворот, он уже был к нему полностью готов. Когда железный занавес вместе со стальной крышей обрушились, его куриная ферма вышла на проектную мощность по производству яиц и мяса. Глядя на выступающих по телевизору позвиздов нового времени, Митроха только качал головой и спокойно жарил очередную яичницу на сале.
Когда жена Митрохи умерла от старости, у него вдруг как-то сразу появилась уйма свободного времени, и дед решил предпринять собственное расследование природы своего чудесного происшествия. Он начал ходить на книжный рынок и покупать там разные книжки на чудесные темы, а затем, водрузив на нос круглые очки с перевязанной изолентой дужкой, очень внимательно их прочитывал. Книги, написанные позвиздами, он распознавал мгновенно и тут же относил их в нужник, где складывал на специальную полочку, отчего это помещение вскоре начало напоминать библиотеку небольшого и не очень богатого колхоза. А вот что-либо стоящее, написанное людьми, ему попадалось крайне редко.
Однажды деду попалась, отпечатанная на ротапринте книга без титульного листа и нескольких начальных страниц. В ней подробно рассказывалось о самых разных мудрых существах, живущих, якобы, в кактусах, грибах и различных пустынных сорняках Южной Америки. Эти существа были настолько необычными, что они могли научить людей удивительным полетам. А высоту и направление этих полетов можно было, якобы, менять при помощи головы, пользуясь ею, как рулем высоты и направления.
– Надо же, - сказал Митроха, прочитав книгу.
– Живут же люди. Не то, что у нас здесь...