Сириус Б
Шрифт:
– Адя!
– сказал он, хлопнув себя ладонями по коленям.
– Может, пойдем уже, а?
– Сейчас, - ответила Аделька.
– Я вот эту корзинку еще не пробовала.
За соседним столом вдруг поднялся тучный старый патриций в клетчатом смокинге.
– Господа, - сказал он, покачиваясь и пьяно улыбаясь,- а что же мы сидим в тишине, как неродные? Давайте-ка лучше прямо сейчас устроим караоке на вылет! Ой, мо-о-ороз, мо-о-ороз, не мо-о-орозь ме-е-еня!
– Пойдем, - сказала Аделька, быстро возвращая пирожное на верхнюю полку вазочки.
Глава XII
Встреча
Восемнадцатый номер состоял из короткого коридора, ванной комнаты и спальни. Теннисная сумка уже лежала на тумбочке под прикрученным к стене зеркалом.
– Я в душ, - сказала Аделька и исчезла за тонкими филенчатыми дверями.
Как только щелкнул замок ванной комнаты, послышался громкий стук в дверь.
– Мы ничего не заказывали!
– раздраженно крикнул Подкрышен, копаясь в сумке.
– Впустите!
– глухо донеслось с той стороны.
– Умоляю, впустите! Дело идет о жизни и смерти неплохого человека!
– Что еще за черт, - тихо сказал Эмилий и открыл дверь.
На пороге стоял толстячок в надорванном на спине грязном сером смокинге, с сильно исцарапанным и покрытым синяками лицом. Он не смотрел на Подкрышена, а сильно вывернув шею назад, пялился на едва различимые в полумраке коридора двери лифта.
– Впустите, - сказал он, не оборачиваясь.
– А то меня сейчас убьют.
– Да не могу я вас впустить, - возмутился Подкрышен.- Я с дамой.
– Ну и что? Я в ванной тихо посижу до утра, впускайте же меня скорее!
– Не буду я вас впускать! Меня самого никто никуда не впускает.
– Впустите, я очень богат, я вам утром много-много денег отдам.
– Ну, довольно! Обратитесь к дежурному центуриону или я не знаю - позвоните в МЧС, наконец!
– воскликнул Эмилий и захлопнул двери.
– А еще называются самым приличным заведением в городе. Безобразие!
– Кто там?- спросила Аделька из ванной.
– Это сервис!
– крикнул Эмилий.
– Не отвлекайся, дорогая.
Он вдруг подумал, что недурно было бы как следует осмотреть номер на предмет различных неожиданностей.
Подкрышен быстро прошел в спальню, где из мебели были только огромная кровать под тяжелым бархатным балдахином две тумбочки и низкий столик для легких пред и послепостельных фуршетов. Этот номер постоянно использовался Подкрышеном для встреч с Аделькой, и он точно знал куда нужно смотреть. Эмилий быстро подошел к окну, резко раздвинул и снова задернул шторы, а затем присел и заглянул под кровать.
Все эти предосторожности были совсем не лишними, так как однажды, во время одной из первых их с Аделькой встреч, причем в самый неподходящий момент из-под кровати вылез пьяный патриций и безнадежно испортил им прекрасный романтический вечер. Тот патриций всего лишь спросил у Эмилия "сколько время?" и сразу уполз из номера, но романтический настрой после такого было уже не вернуть.
Но сегодня все вроде бы было в порядке. Подергав зачем-то за шнуры балдахина, Эмилий успокоился и начал переодеваться. Он вывалил на кровать кроличий костюм, снял пиджак и начал расстегивать пуговицы рубашки. Обычно, уже во время переодевания он чувствовал прилив сил, бодрость и приходил в прекрасное расположение духа, но сегодня ничего подобного не происходило.
"Зря я не отменил эту встречу, - вдруг подумал Эмилий с грустью.
– Нужно было наплевать на сибаритство и остаться дома. Ох, чувствую, опозорюсь сейчас... Но что же делать? Теперь поздно включать заднюю передачу, нужно продолжать. Или я не стоик? А может, пока есть время, попытаться заполнить пустоту хорошей двушечкой? Всю прелюдию поломали эти башмачники... сыны фиолетового порока, бля... но сюда им не пробраться. Так и сделаем, пока зайка купается".
Эмилий быстро, как солдат первого года службы, сбросил с себя цивильную одежду и облачился в костюм кроля. Все предметы были прекрасно подогнаны по его фигуре и сидели на теле безупречно. Огладив двумя руками большой белый хвост, Подкрышен открыл тумбочку и начал запихивать в нее свое повседневное нижнее белье. Вдруг его внимание привлек белый квадратик на эластичных черных трусах.
– Сенатор, - прочитал Эмилий надпись на квадратике и вздохнул.
Ему вдруг представился Юлий Цезарь в таких же вот черных трусах, выступающий на форуме перед другими сенаторами, облаченными в те же туалеты, только бежевого цвета. "Какая пошлость, - подумал Эмилий.
– И вот так везде. А ведь от этих трусов рукой подать до презервативов "Член Совета" или даже комплекта гигиенических прокладок "Парламент". Неужели они ничего не видят? Нужно в законодательном порядке, запретить использование некоторых высоких слов с корыстными бизнес-намерениями. Причем - срочно. Отсутствие национальной идеи так и прет из всех щелей. Так и прет. Впрочем, в таких нарядах им хотя бы кинжалы негде прятать будет. Хотя, с другой стороны, современные сенаторы найдут, где спрятать свои кинжалы в случае чего, с них станется".
Закончив с переодеванием, Эмилий достал заветную папиросницу и пересел на противоположный конец кровати, поближе к окну. Он быстро закачал в ноздри по двушечке, но второпях вдохнул слишком глубоко, поэтому пришлось несколько раз сжать и отпустить пальцами нос. Облегчения не наступило, но на глазах почему-то выступили обильные слезы.
– Так, - прошептал Эмилий.
– Ладно. Тогда - трешечку. Я тебя сегодня обязательно заполню, проклятая пустота!
– А где мой кролик?
– послышался за спиной веселый голос Адельки.
– Чем он там занимается без своей зайки?
Эмилий обернулся. Аделька стояла перед кроватью и смотрела на него с любопытством. Кроме свободного короткого пеньюара и пары кружевных белых чулок на ней не было ничего, только над ее головой покачивалась пара небольших заячьих ушек розового цвета.
"До чего же хороша, - подумал Эмилий, рассматривая Адельку.
– Просто Афродита. Вернее - Венера. А кролик тут все никак со своей пустотой не справится, понимаешь..."
В лучшие времена, Подкрышен уже весь был бы охвачен огнем страсти, но сегодня все шло кувырком, круп проклятой черной зебры надежно загораживал от него проход через райские врата.